Письмо на панцире

Но, по правде говоря, пояс был совсем не такой — брезентовый, а не кожаный и, кроме того, шире военного ремня. Но Вита об этом не думала. Всё, что хотя бы косвенно напоминало о папе, было приятным и радостным.
Самолёт летел так, будто он и не летел вовсе: машина не вздрагивала, не качалась, шла как автомобиль. Ничто не пролетало мимо круглого окошка. Просто всё вокруг было белым-бело, а кресла на полу самолёта стояли так же недвижимо, как в комнате.
И это тоже было для Виты чудно. Она-то думала, что лететь на самолёте интересно и, может быть, даже чуть страшно, чего ей, в общем-то, очень хотелось.
Рядом с Витой сидел мальчик, такой маленький, что в высоком кресле самолёта он как бы потонул. Когда вожатая пересчитала ребят и взволнованно выкрикнула: «Одного не хватает!» — мальчик этот сказал: «Это я».
Вожатая, должно быть, видела верхушки спинок кресел, а голова этого мальчика была где-то совсем внизу.
— Как тебя зовут? — спросила Вита.
— Василь, — сказал мальчик и при этом посмотрел куда-то в сторону.
Вита хотела спросить, откуда он и знает ли что-нибудь об Артеке? Но она поняла, что маленький Василь (ладно ещё, по отчеству себя не назвал) задавака и разговаривать с ним нечего. И ещё она подумала, что лететь совсем неинтересно: сидеть и смотреть в белое, как молоко, окно.
Был, правда, момент, когда самолёт вдруг накренился, снова зажглись красные буквы на табло, и Вите стало как-то не по себе. Вроде бы желудок подступил к горлу. Но это было совсем недолго. Окошко из белого стало вдруг ярко-голубым, а потом внизу показались крыши высоких домов, прямые ленточки дорог и на них, как букашки, медленно ползли автомашины.
«Далеко, потому кажется, что ползут», — сообразила Вита.
Крыши, дороги, машины промелькнули мгновенно, и теперь Вита увидела, как прямо на самолёт мчится огромный дом с вывеской из светящихся букв. Дом этот как бы поднимался снизу вверх, и Вита только успела подумать, что это так кажется ей, а на самом деле их самолёт спускается к самому дому.
Вот тут стало немножко страшновато: «Сможет ли лётчик удержать самолёт и не стукнуть его о дом?»
Вита только подумала об этом, и в это время её чуть встряхнуло в кресле.
— Эх! — воскликнул Василь. И не понять было — от радости и удовольствия или от испуга.
Теперь самолёт катил по земле, как будто это была просто автомашина. Сначала он мчался, но потом стал катить медленнее, медленнее и, наконец, так медленно, что любой пешеход мог его обогнать.
А ведь как Вите хотелось поскорее ступить ногой на московскую землю! И, наверное, не одной только Вите.
— Эх, — сказал Василь, — ползёт, как черепаха!
— А ты черепаху видел?
Это спросил высокий мальчик, который сидел по другую сторону от Виты.
Василь не ответил. А высокий мальчик сказал:
— У меня была черепаха. Настоящая. Живая… Стоп! Пассажиры уже поднимаются. Пошли давай!
Теперь все толпились в проходе, и Вита слышала, как Василь и тот высокий парнишка что-то говорили о черепахе. При этом она подумала: «Вот чудаки. Нашли о чём разговаривать, когда Москва — вот она. Нам бы её посмотреть!»
Ей было невдомёк, что в Артеке с черепахой будут связаны самые необычные события.
В тот раз всех ребят, которые отправлялись в Артек, также повели через лётное поле. Они прошли от одного самолёта к другому. Василь и высокий мальчик опять сидели рядом с Витой. Хотя от Москвы летели дольше, чем от Новгорода, но Вита этого как-то не почувствовала. Может быть, она привыкла к полёту, а может быть, просто прикорнула. Белизна за окном как-то сразу сменилась густой синевой.
— Море! — воскликнула Вита.
Маленький Василь сказал:
— Не то.
Только сейчас Вита хорошо разглядела мальчика. Он был какой-то бледный и сливался с парусиновым чехлом кресла.
— Как так «не то»? — спросила Вита.
— А так. Это пока что Симферопольское море.
— А я такого моря не знаю. У нас его не проходили.
— Оно искусственное, — сказал Василь.
— Интересно… — Вита расширила глаза от удивления.
— Оно в миллион раз меньше Чёрного. А может быть, и в сто миллионов раз.
— А ты море видел? — спросила Вита.
— Не. Не видел. У нас и речки нет. Кусты и болота.
— Откуда ты?
— Валдайские мы. — Он протянул Вите руку, и она ощутила теплоту и шершавость его ладони.
«Странный он какой-то: маленький, а суровый, как старик», — подумала Вита.
Василь был первый мальчик, с которым она познакомилась по дороге в Артек.
Потом было лётное поле, на котором человек в синей форме махал флажками, будто подзывая к себе гигантский самолёт, как можно подзывать к себе малыша-несмышлёныша.
 
ПРИЕЗД В АРТЕК
Дорога от Симферопольского аэровокзала до эвакобазы показалась Вите очень короткой и в то же время скучной. Когда же ей бывало скучно, она любила всякое придумывать и представлять себе: путешествие в какие-нибудь сказочные страны, полет в космос или рыцарей в шлемах и блестящих кольчугах. В Новгороде она видела много кольчуг, мечей и шлемов, найденных археологами. Случалось Вите задумываться и мечтать и во время уроков. За это ей попадало от учительницы.
Ох уж эта задумчивость! Сколько раз она страдала из-за неё. Особенно на экскурсиях. Засмотрится, замечтается, задумается, потом оглянется — свои-то далеко ушли. Догонять надо.
Однажды такое случилось с ней в Новгородском историческом музее. Она стояла перед панцирем русского воина, который бился с псами-рыцарями на Чудском озере. Панцирь этот был весь исколот и исцарапан мечами и пиками врагов. Вита стояла перед ним, и ей казалось, что это не царапины, не рубцы, а буквы. И ещё думала она: каким был этот храбрый воин, бившийся на льду Чудского озера за родную землю и победивший врагов…
Такое же произошло с ней и в Симферополе на эвакобазе, где она загляделась на большой цветник и отстала от ребят.
Вожатая выбежала из ворот на улицу и взяла Виту за руку:
— Разве так можно?! Все уже на пионерской базе, а тебя нет.
На эвакобазе было шумно и весело, вроде бы как в фойе театра, когда вот-вот предстоит увидеть долгожданное представление.
Несколько раз Вите казалось, что, то там, то тут мелькнул Василь. Но каждый раз оказывалось, что это другой маленький и узкоплечий парнишка. Василь затерялся в толпе незнакомых ребят.
А потом были длинные автобусы с высокими, как в самолёте, спинками кресел и надписью во всю длину машины «Артек». Автобусы мчали быстро по широкому шоссе. В окне, как на экране кино, мелькали кадры: Алуштинский автовокзал, памятник Кутузову, бюст Пушкина. В одном месте был подъём, и автобусы как бы недовольно зарычали. Здесь Вите показалось, будто она въезжает прямо в тучи: солнце скрылось и сквозь окна машин проникла прохлада.
— Что это? — спросила Вита у мальчика, который сидел с ней рядом в машине.
Он был совсем не такой, как Василь. У этого высокого мальчика была круглая голова на широких плечах. Он был загорелым, будто ехал не в Артек, а из Артека.
— Сначала познакомимся. — Мальчик протянул Вите руку. — Меня зовут Анатолий. Я уже бывал здесь с папой и мамой. Мы ездили в Ялту.
— Значит, ты всё здесь знаешь?
— Разумеется. Вот сейчас мы поднялись на перевал. Здесь всегда пасмурно, и машину надо переключать на вторую скорость, потому что подъём. Но он скоро кончится, и опять будет солнце и море.
— А ты был в Артеке? — спросила Вита.
— Проездом.
— Как это проездом? Что это значит?
— А просто так: проехали вокруг, посмотрели и поколесили дальше.
— А тебе понравилось?
— Что?
— Артек.
— Чего б я тогда сюда ехал?!
— А что там, расскажи.
— Чего рассказывать! — Анатолий рассмеялся. — Ерунда! Сон и еда… Ну что ты глаза расширила? Я ж пошутил. Красотища там! Скоро увидишь.
Анатолий смеялся очень весело и заразительно. Рассмеялась и Вита. Она любила, когда шутят.