Повелитель гоблинов

Гальянка послушалась Друля и встала на самую середину плота. Не хотелось ей становиться младенцем. Праздником ее было не удивить. У эльфов и так вся жизнь – праздник. А самое главное ей было не до игр. Нужно было спасть эльфов, маму и папу.
Они снова погрузились на плот и поплыли к противоположному берегу, который узкой лентой виднелся впереди. Когда они отплыли от берега на порядочное расстояние, то вода заходила вокруг них волнами, и послышался хрустальный звон ее голоса.
– Дети мои, – ласково, ласково, красиво и певуче стало говорить озеро, – вы устали, вам нужно отдохнуть. Сколько можно бегать по свету и делать глупости? Но теперь все позади, и я вас не оставлю. Идите ко мне, я обниму вас и успокою, согрею своими ласками, сниму с ваших плеч все заботы и нужды. Вы забудете про страдания и боль, про печаль и горе. Никто не обидит вас, никто не побьет. Я защищу вас от кого угодно. Идите же ко мне!
Речи Колыбельного озера были так сладки и нежны, так проникали в самую душу, что всем просто захотелось броситься в его волны, чтобы насладиться покоем и счастьем. А оно продолжало:
– К чему куда-то спешить и подвергаться опасностям, когда можно просто наслаждаться жизнью. Зачем суетиться и стремиться к невозможному? Остановитесь на миг и подумайте, неужели то что вы делаете так уж необходимо? Так нужно? Ведь все это просто мираж. Даже если вам что-то и удастся, то что из того? Тут же появятся новые заботы, новые задачи куда сложнее и труднее прежних. И все опять начнется заново. И так до самой смерти. Вы даже не успеете оглянуться, как она придет за вами и позовет за собой. И тут начнешь понимать, что жизнь прошла впустую, и ничего в ней не сделано. Ничего не получено. Опомнитесь и идите ко мне. У меня счастье, радость, веселье и покой. У меня бессмертие и вечное детство.
В такт своей песне озеро начало раскачивать плот на волнах, чтобы те, кто находился на нем, почувствовали себя как в колыбели. Головы у них закружились, в глазах затуманилось. Песня успокаивала и убаюкивала. Каждый чувствовал себя на вершине блаженства.
А волшебное озеро стало обращаться к каждому в отдельности и начало с филина.
– Настрадамус, – звало оно, – Настрадамус. Ты стар и одинок. Ты никому кроме меня не нужен. Иди ко мне, под моими крыльями ты обретешь счастье, молодость, силу. Ты видел, как резвятся молодые филинята на берегу. Неужели тебе не стало завидно? Но еще ничего не потеряно. Взмахни крыльями, сделай вперед несколько шагов, и я отнесу тебя к ним. Ты будешь уже другим. Ты будешь счастливым.
И Настрадамус не выдержал. Он попытался взлететь, но так как стоял на бревнах, а филины не могут взлетать с ровной площадки, у него не получилось. Тогда он побежал к воде.
Тут Друль и Гальянка словно проснулись, опомнились и схватили его за крылья. Еще бы миг, и они не успели бы. А филин возмущенно загугукал и стал вырываться.
– Отпустите меня, друзья мои, – кричал он. – Отпустите! На что вам такой старик как я? Лучше я стану молодым и сильным, и принесу вам намного больше пользы! Дайте мне омочиться в этом чудном озере.
А Друль и Гальянка уговаривали его остаться с ними, потому что понимали, что филин всего лишь околдован озером и говорит не от себя. Зато сами они полностью освободились от его чар.
Тут вдруг раздалось громкое ржание. Они обернулись и увидели Ларису. Пони встала на дыбы, поводья, что держали ее на привязи у мачты, порвались, и она бросилась в воду и поплыла к берегу, где веселились все те, кого заманило Колыбельное озеро. Волны подхватили ее и понесли туда словно на прозрачных ладонях. С каждым метром лошадка становилась все меньше и моложе, пока не стала новорожденной пони. Скоро она скрылась из глаз.
– Лариса! – чуть не со слезами крикнул ей вслед Друль. – Куда же ты? Ай-яй-яй! Ведь тебя мне подарил Женя! Что же я ему скажу, когда он спросит про тебя, где ты?
Зато Настрадамус стал самим собой и виновато крутил головой и хлопал глазищами.
– Что это со мной было? – бормотал он. – Чуть ведь было не бросил вас. Ай, как стыдно!
А Гальянка так обрадовалась, что он так говорит, что стала обнимать и целовать его.
– Как здорово, что ты не улетел от нас, – говорила она. – Да я и сама чуть было не прыгнула в воду. Хорошо, что меня Друль вовремя взял за руку.
Настрадамус закивал головой.
– Точно, точно, просто невозможно было удержаться, – сказал он. – Ведь я явственно слышала голос моей матушки. Это она меня звала. Прямо как в детстве, когда я выглядывал из любопытства из гнезда, она звала меня обратно. Да так, эдак ласково, ласково.
– И я тоже слышала мамин голос, – призналась Гальянка. – Как же так, думаю, ведь я оставила ее во дворце. Откуда она здесь? а голос был точь в точь ее.
Друль тут же опустил голову.
– А я вот никогда не слышал голос моей мамы, – тихо сказал он. – У троллей не бывает мам. Как только тролльчиха рожает на свет тролльчонка, она тут же бросает его и убегает прочь. И их воспитывают тролли. А разве тролли могут дать хорошее воспитание? Выращивают таких же злых как и они сами. А разве будешь тут хорошим и добрым, когда тебя бросила мама?
Этот неожиданный рассказ Друля полностью расстроил его друзей.
– Вот и наша Лариса наверно тоже услышала ржание свое мамы-пони, – всхлипнула Гальянка. – А мы ее и не удержали. Как жалко!
– А может ей теперь хорошо? – гугукнул Настрадамус. – Может она и впрямь думает, что она маленькая и рядом с ней ее мама-пони? Как ты считаешь, дружище Друль?
– Кто-то из нас все равно должен был здесь остаться, – грустно произнес Друль, усердно работая шестом. Берег был уже близко. – Я слышал, что это озеро никогда никого не отпускает, не взяв себе хотя бы одну жертву, Оказывается это не легенда, а чистая правда.
 
Глава пятнадцатая
ПЧЕЛЫ ЯНТАРНОЙ ПОЛЯНЫ
Колыбельное озеро тоже осталось за спиной. Друзья спешили как можно быстрее убраться от него подальше. Только теперь им пришлось идти пешком. Что было делать? Друль взвалил себе на спину походный мешок, который к счастью был не на Ларисе, когда та прыгнула в воду, и пошел, предварительно справившись с картой. Сучок-Проводничок беззаботно бежал впереди и отыскивал наиболее удобную дорогу. Настрадамус улетел вперед на разведку. А Гальянка шла рядом с Друлем, держа его за руку. Она даже не шла, а летела, для виду переставляя ноги, которые вовсе не касались земли. Ей было грустно, а когда эльфам грустно, это бывает очень редко, они совершенно теряют вес. Вот почему принцесса была сейчас как воздушный шарик на веревочке.
Друлю тоже было грустно. И они шли молча.
Вернулся Настрадамус.
– Впереди только лес. Деревья, деревья, кусты и опять деревья.
– Завтра мы будем на Янтарной поляне, – сказал Друль. – И встретимся с пчелиной королевой.
– С пчелиной королевой? – переспросила Гальянка. – А как она выглядит?
– Как она выглядит? Так как должна выглядеть пчелиная королева. Самая большая пчела в королевстве. Она отвечает за пчелиное потомство, откладывает яйца, из которых появятся новые пчелы. Но делает она это только раз в десять лет, вот почему волшебные пчелы так медленно размножаются. Из-за этого они очень боятся, что кто-нибудь нападет на них и убьет их королеву. Ее стерегут самые большие и сильные пчелы-воины.
– Если ее стерегут, то как мы ее увидим?
– Еще не знаю.
Настрадамус поежился, услыхав этот разговор.
– Не хотел бы я лезть в пчелиное логово. Они и медведя закусают, не то, что старого больного филина. Помню, зацепил я раз крылом осиное гнездо, еле потом унес крылья. Осы за мной по всему лесу гнались. До сих пор перья дыбом встают от этих воспоминаний.
– Ничего, что-нибудь придумаем, – ободрил спутников Друль.
– Пчелы не осы. Они никогда не бросаются без разбору. К тому же у нас нет плохих намерений, а они это чувствуют.
Вечером снова устроили привал, перекусили и улеглись отдохнуть. Огонь и в этот раз разводить не стали. Ни к чему было привлекать к себе внимания.