Каприз

Мисс Брэвис, вероятно, имела предубеждение. Она не любила леди Стаббс за ее праздность и равнодушие. Пуаро интересовало, была ли мисс Брэвис секретаршей сэра Джорджа прежде, до его женитьбы. Если была, то новый режим ее, естественно, возмущал.
Пуаро сам всецело соглашался с миссис Фоллиат и с миссис Оливер — до сегодняшнего утра. Однако мог ли он полагаться на то, что было лишь мимолетным впечатлением?
Леди Стаббс вдруг встала из-за стола.
— У меня болит голова, — сказала она. — Я уйду в свою комнату и лягу.
Сэр Джордж с беспокойством вскочил.
— Моя дорогая! Тебе ведь не очень плохо, не так ли?
— Нет, всего лишь головная боль.
— Но к полудню ты будешь здорова?
— Полагаю, что буду.
— Примите аспирин, леди Стаббс, — поспешно предложила мисс Брэвис. — У вас есть или принести?
— Есть.
Хэтти пошла к двери. Из ее рук выпал носовой платочек, который она комкала в ладонях. Идя следом, Пуаро незаметно поднял его.
Сэр Джордж хотел последовать за женой, но был остановлен мисс Брэвис.
— Как насчет автомобильной стоянки, сэр Джордж? Я как раз собираюсь дать указания Митчеллу. Вы по-прежнему настаиваете на своем варианте?
Ответа сэра Джорджа Пуаро не услышал, так как вышел из комнаты.
Он догнал хозяйку дома на лестнице.
— Мадам, вы уронили это.
С поклоном он протянул ей платок.
Она механически взяла его.
— Разве? Благодарю вас.
— Очень прискорбно, мадам, что вам приходится страдать. Тем более, что приезжает ваш кузен.
Она ответила сразу, почти вспыльчиво:
— Я не желаю видеть Этьена. Я не люблю его. Он плохой. Он всегда был дурным человеком. Я боюсь его. Он творит страшные вещи.
Дверь из столовой отворилась, и сэр Джордж поспешил через холл к лестнице.
— Хэтти, бедняжка. Я помогу тебе подняться.
Он бережно обнял ее, и они поднялись вместе. Лицо сэра Джорджа выражало озабоченность и тревогу.
Посмотрев им вслед, Пуаро обернулся и едва не столкнулся с мисс Брэвис. Держа в руках какие-то бумаги, она стремительно шла в сторону своего кабинета.
— У леди Стаббс болит голова…
— Не больше, чем у меня нога, — резко оборвала его мисс Брэвис и, захлопнув за собой дверь, исчезла в своей конторке.
Пуаро вздохнул и через парадный ход вышел на террасу.
Рядом под руководством миссис Мастертон, только что, вероятно, подъехавшей на своей небольшой машине, ставилась чайная палатка.
Она повернулась к нему и поздоровалась.
— Что за досада заниматься подобными вещами, — пожаловалась она. — То и дело ставят не там, где нужно… Нет, Роджерс! Левее, — залаяла она уже знакомым Пуаро густым голосом. — Левее, говорю, а не правее! Что вы думаете о погоде, месье Пуаро? Мне что-то не нравится. Дождь, конечно, все испортит. А в этом году такое чудесное лето! Где сэр Джордж? Мне нужно поговорить с ним относительно места для стоянки автомобилей.
— У его жены разболелась голова, и она поднялась наверх.
— К полудню она поправится, — заявила миссис Мастертон уверенно. — Вы же знаете, она любит увеселения. Наденет ужасающий наряд и будет рада, как ребенок. Принесите мне, пожалуйста, связку таких колышков, вон оттуда. Они нужны на площадке для гольфа.
Таким образом, взяв натиском под свое начало великого Пуаро, миссис Мастертон заставила его работать — безжалостно, как послушного ученика-подмастерье. Впрочем, во время коротких передышек в его тяжком труде она снисходила до беседы с ним.
— Я полагаю, что вы сами должны это сделать. Только по-другому… Между прочим, вы знакомы с Элиотами?
Пуаро, после своего длительного пребывания в Англии, понимал, что подобные вопросы являются признаком общественного признания, и слова миссис Мастертон следовало понимать так: «Хотя вы и иностранец, я вижу, что вы — один из нас». В доверительной манере она продолжала болтать дальше.
— Как приятно, что Нэсс снова ожил. Мы так боялись, что его превратят в гостиницу. Вы знаете, что это значит в наше время. Вы проезжаете по стране и везде видите одни и те же вывески: «Пансионат», «Частный отель» или «Гостиница автомобильной ассоциации с правом торговли спиртными напитками». Повсюду, где вы останавливаетесь или куда вы идете потанцевать, одно и то же. Это грустно. Я рада за Нэсс. И бедная Эми Фоллиат — тоже. У нее очень трудная жизнь, но, должна вам сказать, она никогда не жалуется. Сэр Джордж сделал для Нэсс чудо и не испортил. Не знаю, сказалось ли здесь влияние Эми Фоллиат, то ли он проявил свое собственное природное дарование. Он обладает прекрасным вкусом. Для человека его типа это удивительно.
— Он, как я понимаю, не из владетельных джентри? — спросил осторожно Пуаро.
— В действительности он даже не сэр Джордж. Я полагаю, это его прозвище. Вероятно, заимствовал из цирка лорда Джорджа Стэнджера. Забавно, не правда ли? Конечно, мы делаем вид, что ни о чем не догадываемся. Богатым людям можно позволить их маленький снобизм, не так ли? Смешно, и тем не менее, несмотря на свое происхождение, Джордж Стаббс будет прекрасно принят в любом доме. Он — ископаемое. Чистейший образец сельского сквайра восемнадцатого века. Чувствуется, что в нем есть благородная кровь. Отец, наверное, джентльмен, а мать какая-нибудь буфетчица из бара…
Миссис Мастертон прервала себя, чтобы накричать на садовника:
— Не у того рододендрона! Справа нужно оставить место для кеглей. Справа, а не слева!.. Удивительно, — снова обратилась она к Пуаро. — Не могут понять, где право, а где лево! Вот Брэвис — та расторопная. Хотя очень не любит бедную Хэтти. Иногда смотрит на нее так, словно хочет убить. Эти расторопные секретарши очень часто влюблены в своего хозяина. Но как вы думаете, куда мог исчезнуть Джим Уорбартон? Глупо присваивать себе звание. Никогда не был кадровым военным, немца не видел даже издали, а называет себя «капитаном». Ничего не поделаешь: приходится мириться с тем, что есть. Кстати, он усердный работник… но я чувствую, что он ловит рыбку в мутной воде. А! Вот и Пегги.
На Пегги Легги были широкие брюки и желтый свитер.
— Мы пришли помогать, — сказала она радостно.
— Работы много, — прогудела миссис Мастертон. — Значит, так…
Воспользовавшись тем, что миссис Мастертон отвлеклась, Пуаро незаметно ускользнул. Поспешно завернув за угол дома, он стал свидетелем новой драмы.
Две молодые женщины в шортах и ярких блузках вышли из леса и теперь стояли в нерешительности, задрав голову, смотрели на дом. В одной из них Пуаро узнал девушку-итальянку, которую он вчера подвозил. Из окна спальни леди Стаббс перегнулся сэр Джордж и гневно кричал им:
— Вы нарушаете границы частного владения!
— Пожалуйста? — сказала молодая женщина в зеленой косынке.
— Вы не имеете права ходить здесь. Частная собственность!
Другая женщина, на голове которой была яркая голубая косынка, стараясь отчетливо произносить слова, весело крикнула:
— Пожалуйста? Нэссикум пристань. Это есть сюда дорога? Пожалуйста.
— Вы нарушаете закон. Вы нарушаете границы частного владения, — орал им в ответ сэр Джордж.
— Повторите, пожалуйста.
— Границы нарушаете! Здесь нет дороги. Уходите назад. Назад! Туда, откуда пришли.
Они смотрели, как он жестикулировал. Потом стали совещаться, быстро заговорив на чужом языке. Наконец голубая косынка с сомнением спросила:
— Назад? В отель?
— Да, да. А потом идите по дороге — по дороге — в обход!
Они неохотно повиновались. Сэр Джордж нахмурил брови и обратился к Пуаро.
— Только тем и занимаюсь, что прогоняю посторонних, — объяснил он. — Раньше ходили через ветхие ворота. Запер висячим замком. Теперь ходят лесом, через ограду. Думают, что так ближе до реки и до пристани. Конечно: так ближе и быстрее. Но такого права у них нет — и никогда не было. К тому же все они в основном иностранцы — не понимают, что им говорят. Тараторят в ответ по-голландски или еще как там.
— Из этих одна — француженка, а другая — итальянка. Итальянку я, кажется, видел вчера по пути с вокзала.