Кривой дом (сборник)

— Вы примете А..Э. Тамп? — спросила она.
— Что ему нужно?
Она покачала головой.
— Это она, а не он.
— Как фамилия?
— А. Э. Тамп. Но это женщина.
— Что ей нужно?
— Хочет видеть вас. И у нее вид женщины, привыкшей добиваться того, что она хочет.
— Молодая?
— Ничуть. Ей лет шестьдесят пять, но она сексапильна, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Боже мой, Герти, не хотите же вы сказать, что она игрива, как котенок?
— Нет, она не игрива и не из тех женщин, кто всю жизнь хочет выглядеть двадцатилетней. Но... она обаятельна и пользуется этим.
Мейсон повернулся к Делле:
— Узнайте, что ей нужно, Делла. Бегло опросите ее.— И Мейсон снова уткнулся в газеты.
Делла Стрит вернулась через несколько минут.
— Она седая, морщин мало, настоящая матрона. Кажется, имеет деньги и вполне уравновешенна. Вы примете ее?
— Что она хочет?
— Дело об опеке и незаконном удочерении.
— Зовите ее.— И Делла Стрит ввела в кабинет новую клиентку.
— Доброе утро, миссис Тамп,— приветствовал ее Мейсон.  .
Она улыбнулась и, пройдя через кабинет, уселась в большое кожаное кресло.
— Вы назвали себя А. Э. Тамп,— улыбнулся Мейсон,— и я подумал, что вы мужчина.
— Но я не мужчина.— Она тоже улыбнулась в ответ.— «А» — это Абигайль, «Э» — это Эстер. Ненавижу оба имени. Они вызывают ассоциацию с Библией.
— Почему вы не меняете их? — спросил Мейсон, внимательно изучая ее.
— Слишком много формальностей в связи с недвижимостью. Мои дела зарегистрированы на Абигайль Э. Тамп; А дочери я разрешила сменить имя.
Мейсон поднял брови. Миссис Тамп не нуждалась в услугах: достаточно сильная женщина, даже голос у нее звучный.
— Я окрестила дочь Клеопатрой. Клеопатра Цецилия Тамп. Это до смерти смущало ее, но ей-то перемена имени ничего не дала. Респектабельности от этого ни прибавилось, ни убавилось.
— А вы почитаете респектабельность?
— Не всегда. Иногда это просто ярлык.
— Вы хотите проконсультироваться у меня насчет дочери?
— Нет. Она замужем за банкиром в Де Мойне.
— Что же вы хотите обсудить?
— Я хочу вернуться к событиям до перемирия 1918 года.
— В чем же дело?
— Я плыла на британском пароходе из Южной Африки. На нем были двое русских. Конечно, они путешествовали инкогнито. При старом режиме они занимали в России очень высокое положение. Им удалось убежать от кошмара большевизма, но их маленькая дочь осталась в России.
Мейсон кивнул и предложил миссис Тамп сигарету.
— Не сейчас,— сказала она.— Позже я присоединюсь к вам. Но сначала я должна вам все рассказать.
Мейсон закурил, глядя, как Делла Стрит стенографирует их разговор.
— Пароход был торпедирован без предупреждения. Ужасно! Я до сих пор не могу этого забыть. Он почти сразу начал тонуть. Все произошло ночью, и море было неспокойным. Многие лодки опрокидывались. Люди оказывались в воде, кругом стояли крики и стоны.
Мейсон с сочувствием смотрел на нее.
— Пара, о которой я вам уже говорила,— продолжала миссис Тамп,— рассказала мне свою историю. Женщина была больна и немного не в себе. Она предчувствовала, что корабль будет торпедирован. Мужчина пытался обмануть ее страхи, смеялся, подшучивал над ней. За ночь до гибели женщина пришла в мою каюту. Она была в ужасном состоянии. Ей приснился страшный сон. Она просила, чтобы я обещала ей, если случится что-либо плохое и она погибнет, поехать в Россию, найти ее дочь и вывезти оттуда.
Мейсон недоверчиво прищурился, но ничего не сказал.
— Она дала мне кое-какие драгоценности. Денег у нее было мало, в основном одни драгоценности. Мы условились, что, если корабль благополучно придет в порт, я верну их ей. Муж ее ничего не знал об этом.
— И она утонула?
— Да. Они оба были в лодке, которая перевернулась. Я  видела это собственными глазами. Однако, мистер Мейсон, все это лишь вступление. Только набросок того, что случилось. Я спаслась. Вскоре поехала в Россию, нашла ребенка и увезла его оттуда. Это была удивительная девочка. В ее жилах текла царская кровь. Я хотела, чтобы моя дочь удочерила ее,— в то время моя дочь только что вышла замуж. Но ее муж не хотел и слышать об этом. И я... Боюсь, что я сделала непростительную вещь, мистер Мейсон.
— Что именно?
— Я не могла оставить ее у себя и отправила в Дом,
— В какой Дом? — спросил Мейсон.
— Дом Общества призрения.
— Где это?
— В маленьком городке, в Луизиане. Они принимают детей, которых родители не могут содержать.
Она замолчала, пытаясь собраться с мыслями.
— Продолжайте,— сказал адвокат.
— Я не все сказала вам об этом Доме, мистер Мейсон. Оказалось, что это маклерский детский дом. Отдавая туда девочку, я не знала этого.
— Что вы имеете в виду?
— Всегда есть желающие усыновить детей. Бездетных пар много. Ну, и этот Дом заботится о детях. Впоследствии я узнала, что много женщин рожают и оставляют там детей. Одни платят за их содержание, другие — нет.
— Но вы, конечно, платили за ребенка?
— О да! Я регулярно посылала плату за ее содержание. У меня есть старые квитанции, подтверждающие это. Слава Богу, что я сохранила их.
— А ребенок? —спросил Мейсон.
— Год спустя,— продолжала она,— когда мои дела поправились, я поехала туда, чтобы забрать девочку. И что, вы думаете, я там обнаружила?
— Ее там не оказалось?
— Точно.Они продали ребенка за тысячу долларов. Подумайте только, мистер Мейсон! Продали, как продают собаку, или лошадь, или подержанный автомобиль.
— И как они это объяснили?
— О, они придумали трагическую историю. Якобы это произошло по ошибке. Но сначала они заявили, что я не платила им ни цента. А когда я предъявила квитанции об уплате, они пытались отобрать их у меня. Я сделала большую ошибку: обратилась к окружному прокурору, а тем временем Дом испарился — прекратил существование. Позже я узнала, что они перебрались в другой штат, и Дом появился под другой вывеской.-
— Но ведь по их документам можно было установить, что стало с ребенком,— сказал Мейсон.
— Да, но они отказались показать мне эти бумаги. И лгали насчет документов. Я могла бы нанять юриста и обратиться в суд, но боялась, что эта процедура затянется. Знаете, как власти иногда действуют. Окружной прокурор уехал в отпуск, и я осталась ни с чем. Я вернулась в Нью-Йорк и стала ждать от него ответа. Наконец он сообщил мне, что благодарит за хлопоты и помощь, и вернул мои квитанции.
Я снова поехала в Луизиану, доказывала ему, что это совсем не то, чего я добиваюсь, я хочу вернуть ребенка. Тогда он посоветовал нанять адвоката: якобы его контора рассматривает дела лишь в «широком аспекте». Подумать только! «Широкий аспект»!
В ее холодных глазах блеснул гнев.
— И вы наняли частного адвоката?
— Да. Это было моей следующей ошибкой. Было уже поздно обращаться к юристам. Надо было нанять детективов. А так я только зря потеряла деньги. Они сказали, что этот Дом уничтожил все свои документы, опасаясь суда, и что я... они сказали, чтобы я катилась на все четыре стороны. На все четыре стороны! Они переехали в Колорадо и продолжали свои маклерские дела, но под другим названием. Было еще что-то, чего я не знала. Но я все же получила информацию о девочке.
— Как вам это удалось? — заинтересовался Мейсон.
  — Благодаря настойчивости и, удаче. Один из работников Дома продал ее мне. Это длинный рассказ. В общем, я заплатила и узнала, что ребенку дали имя Бирл и что ее удочерил мистер Гейлорд, житель этого города.
— Как давно это было?
— Через два месяца после того, как я оставила девочку там. Гейлорды пришли выбрать себе ребенка. Девочка им сразу понравилась. Они настаивали на удочерении именно ее. Им сказали, что это невозможно, поскольку за девочку платят. Гейлорды не хотели ждать— они предпочли купить ее и заплатили тысячу долларов. Полагаю, здесь не обошлось без взятки. Они обещали в случае неприятностей вернуть девочку... Возможно, в то время у них и было такое намерение, но потом они привязались к ней... Ну, вы знаете, как это бывает...