Смерть на Ниле (= Убийство на пароходе 'Карнак')

Джоанна Саутвуд говорила: 
- Ну, а если он окажется тупицей? Линнет покачала головой. 
- Да нет, не окажется. Я доверяю вкусу Жаклины. 
- Знаешь, - продолжала настаивать Джоанна, - влюбленные часто бывают необъективны. 
Линнет покачала головой и переменила тему разговора. 
- Мне нужно повидать мистера Пиерса по поводу этих планов. 
- Планов? 
- Да, понимаешь, вон те ужасные грязные домишки. Я хочу их все снести, а людей из них переселить. 
- А те, кто в них живет, согласны выехать? 
- Большинство уедет с радостью, но несколько глупых упрямцев подняли шум. Это так утомительно. Они просто не могут понять, что их жилищные условия намного улучшатся. 
- Но ты сумела с ними справиться? 
- Джоанна, поверь, для их же блага. 
- Разумеется, дорогая, насильственная благотворительность. 
Линнет поморщилась. Джоанна рассмеялась. 
- Не хмурься и согласись: ты - тиранка. Благородная тиранка, если тебе так больше нравится. 
- Да я совсем не тиранка. 
- Но ты всегда добиваешься своего. 
- Не всегда. 
- Линнет Риджуэй, можете ли вы, глядя мне в глаза, назвать хотя бы один случай, когда вам не удавалось добиться того, что вы хотели? 
- Тысячу раз. 
- Ах, ну конечно, "тысячу раз" - это так просто сказать, но хоть один конкретный пример? Тебе ни один не придет на ум, как бы ты ни старалась. Триумфальное шествие Линнет Риджуэй в золотом лимузине. 
Линнет резко спросила: 
- Ты считаешь меня эгоисткой? 
- Нет. Просто тебе ни в чем нельзя отказать. Комбинированное воздействие денег и личного обаяния. Все в жизни тебе доступно. 
В это время к ним подошел лорд Уиндлешэм, и Линнет сказала, обращаясь к нему: 
- Джоанна все утро говорила мне гадости. 
- От зависти, моя кисанька, от зависти, - усмехнулась Джоанна, поднимаясь с кресла. 
Она стала прощаться и, обернувшись в дверях, поймала странное выражение в глазах Уиндлешэма. 
Он помолчал несколько минут, а затем сразу приступил к делу. 
- Линнет, вы приняли решение? 
- Мне не хочется обижать вас, но я не уверена, хочу ли стать вашей женой, и поэтому, наверное, мне следует сказать - нет... 
Он перебил ее: 
- Подождите. У вас есть время подумать, думайте, сколько хотите. Но я уверен, мы будем счастливы вместе. 
- Понимаете, 
- Линнет говорила жалобно, по-детски, как бы оправдываясь, - мне так хорошо живется, особенно здесь, - она махнула рукой. 
- Мне хотелось, чтобы Вудхолл стал таким, каким мне представлялся идеальный помещичий дом. И, по-моему, получилось отлично. Правда? 
- Разумеется, прекрасно. Все на самом высшем уровне. Вы так талантливы, Линнет. 
Он помолчал, а затем заговорил снова: 
- Но ведь Чарлтонбери вам тоже нравится, не правда ли? Разумеется, его надо подновить и подчистить, но ведь вы любите и умеете заниматься этим. Вы полюбите Чарлтонбери. 
- Конечно, Чарлтонбери - имение выдающееся. Она говорила с заученным воодушевлением, но вдруг что-то укололо ее. Появилось какое-то смутное беспокойство, нарушающее радостную безмятежность. В данный момент она не задержалась на нем, но позднее, когда Уиндлешэм ушел, она задумалась и постаралась определить причину беспокойства. 
Чарлтонбери - конечно, ей был неприятен разговор о нем. Но почему? Чарлтонбери - поместье знаменитое. Предки Уиндлешэма владели им с Елизаветинских времен. Стать хозяйкой Чарлтонбери - значило занять в обществе положение недосягаемое. А сам Уиндлешэм был одним из самых блистательных женихов Англии. 
Естественно, он не мог принять Вудхолл всерьез... Вудхолл не идет ни в какое сравнение с Чарлтонбери. 
Да, но Вуд принадлежит ей! Она разыскала, выбрала его, купила, потратила столько сил, денег. Это было ее собственное владение - ее королевство. 
Если же она выйдет замуж за Уиндлешэма, Вуд станет ненужным. Зачем им два загородных имения? И конечно, пожертвовать придется Вудхоллом - тогда она, Линнет Риджуэй, перестанет существовать. Она станет графиней Уиндлешэм, придачей Чарлтонбери и его хозяина. Она станет супругой короля, но сама уже не будет королевой. 
"Какие глупости", - сказала себе Линнет. 
За окном послышался шум подъезжающей машины. 
Линнет неторопливо тряхнула головой. Приехала Джекки со своим женихом. Линнет пошла им навстречу. 
- Линнет! 
- Джекки бросилась к ней. 
- Это Симон. 
Симон, это Линнет. Она самое удивительное существо в мире. 
Линнет увидела высокого широкоплечего парня, синеглазого, со светлыми, коротко подстриженными волосами, у него был квадратный подбородок и обаятельная мальчишеская улыбка. Она протянула ему руку. Его ладонь была твердой и теплой. Ей понравилось наивное, восторженное восхищение, с которым он смотрел на нее. Джекки сказала ему, что она удивительная, и он без сомнения согласился с Джекки. Сладкое теплое возбуждение охватило Линнет. 
- Как вам здесь нравится? Не правда ли, мило? Входите же, Симон. Разрешите мне приветствовать моего нового управляющего. 
И, повернувшись, чтобы провести их в дом, подумала: "Мне хорошо, мне очень-очень хорошо. Мне нравится жених Джекки, мне он очень нравится". 
И вдруг что-то сжалось внутри: счастливая Джекки. 
8 
Тим Аллертон потянулся в шезлонге и зевнул, глядя на море. Он искоса поглядывал на свою мать. 
Миссис Аллертон была миловидная женщина лет пятидесяти с белоснежными седыми волосами. Всегда, обращаясь к сыну, она строго сжимала губы и тем надеялась скрыть свою бесконечную любовь к нему. Но даже людей совсем посторонних ей не удавалось обмануть, не говоря о самом Тиме. 
- Что у тебя на уме, Тим? - спросила миссис Аллертон настороженно; ее яркие темно-карие глаза с тревогой смотрели на сына. 
Тим улыбнулся ей. 
- Я думал о Египте. 
- О Египте? 
- В ее голосе звучало беспокойство. 
- Там тепло, там ленивые золотые пески. Нил. Я хотел бы проехать вверх по Нилу, а ты? 
- Конечно, я бы тоже хотела. 
- Она говорила сухо. Но Египет - это дорого, мой милый. Это не для тех, кому приходится подсчитывать каждое пенни. 
Тим засмеялся. Он встал, выпрямился. И вдруг оживился, подтянулся, в голосе зазвучало волнение. 
- Я беру расходы на себя. Да, матушка. Я играл на бирже и весьма удачно. Мне сообщили сегодня утром. 
Сегодня утром, - его мать резко вскинула голову, - но ты получил только одно письмо от... 
- Она не договорила и закусила губу. 
Тим раздумывал - рассердиться или превратить все в шутку. На этот раз внутренний спор решился в пользу шутки. 
- И письмо это от Джоанны, - холодно закончил он ее фразу. 
- Совершенно верно, мама. Ты же у нас королева детектива! Сам великий Эркюль Пуаро, будь он поблизости, склонил бы перед тобой голову. 
Миссис Аллертон смутилась. 
- Я случайно взглянула на конверт и поняла... 
И поняла, что письмо не от биржевого маклера? Совершенно верно, говоря точнее, я получил от них известие вчера. У бедной Джоанны такой характерный почерк - буквы расползаются по конверту, как пауки. 
Миссис Аллертон подумала: "Почти все свои письма он мне показывает, а письма от Джоанны всегда прячет". Но она подавила эти мысли и решила вести себя, как подобает леди. 
- Джоанна довольна жизнью? - спросила она. 
- Да, кажется, не очень. Она собирается открыть магазин деликатесов в Мейфеар. 
- Всегда жалуется, что нет денег, а сама без конца разъезжает по всему свету, да и каждое ее платье стоит кучу денег. Она так роскошно одевается, - говорила миссис Аллертон раздраженно. 
- Что ж, может быть, она просто не платит за свои наряды. Я хочу сказать, она не оплачивает счета. 
Его мать вздохнула. 
- Тим, - сказала мать и виновато добавила, - я обещала миссис Линч, что ты сходишь с ней в полицию. Она ни слова не понимает по-испански. 
Тим поморщился. 
- Опять об этом кольце? Кроваво-красный рубин, надетый на лошадиное копыто миссис Линч? Неужели она все еще утверждает, что кольцо украли? Я пойду, конечно, если ты так хочешь, но это пустая трата времени. Только втянет в неприятности какую-нибудь несчастную горничную. Я сам видел кольцо в нее на пальце, когда она входила в море. Оно соскользнуло в воду незаметно.