Близится буря

— Понял, — закивал Пламен, стаскивая сапоги.
— Тогда вперед. В каюту потом занесешь.
— Понял!
Так, теперь сетку сушиться, но еще желательно так, чтобы ее с улицы не разглядеть было. Поэтому натянули веревку между ножками стола и разложили ее на сушку в кают-компании. А затем я уже ушел к себе, готовить оружие.
На долгие перестрелки не рассчитываю, так что мне лучше что-то с мощным патроном. При этом стрелять собираюсь из положения «лежа», судя по всему — с кулака. То есть любимые мои рычажные винтовки не подходят, нужен «болт».
«Болт» у меня есть, доставшийся с трофеями, вместе с яхтой. Не слишком длинный охотничий карабин под длинный и очень мощный девятимиллиметровый патрон, который на крупного зверя, с магазином на три таких. Синеватый вороненый ствол, ложа из хорошего дерева, с виду ничего особого, но при этом из дорогих: качество. Погонял затвор взад-вперед, почти наслаждаясь легкостью движения, потом отложил карабин на стол. Пойдет, это на крупного зверя, человеку с запасом хватит.
Револьвер. Тут мудрить не буду, возьму свой привычный, он уже в руке лежит как ее часть. И надеюсь, что до револьверов не дойдет. Я вообще хочу закончить это все одним выстрелом. Нет, двумя — одним не получится.
Нож. Нужен большой и широкий, чтобы можно было копать, рубить сучки и резать дерн. Драться я им не собираюсь, драться на войне ножиком — это моветон, это для детских книжек. Поэтому широкий тесак, надо будет — и за лопату выступит.
Все.
А теперь самое главное — одежда. В общем-то, она, по моей задумке, всего и важнее. Оружие свое я сегодня распорядителю дуэлей показал, а одежда к осмотру не обязательна.
У этого самого распорядителя, к слову, мы в очередной раз увиделись и с Фомой, и с Павлом, правда, уже ни единым словом не обменялись, даже не смотрели друг на друга. Они зашли в кабак «Арена» вдвоем, ну и мы с Иваном. Остальные, и с их стороны, и с нашей, ждали на улице, стоя друг от друга поодаль.
Кабак оказался неподалеку от порта, и кабаком его можно было считать очень условно, на четверть примерно. Именно столько от общей площади огромного сарая занимали стойка бара и столики возле нее. А в середине большого помещения был ринг — почти что обычный, окруженный канатами, только покрытие не мягкое, а обычные доски. Та самая арена. Сейчас в зале было почти пусто, разве что у бара занято несколько столиков. Когда мы с Иваном вошли, все повернули головы к нам — похоже, что тут все в курсе, кто мы и что ожидается. Из-за столика в дальнем углу встал немолодой мужик, махнул рукой, подзывая, сказал:
— Жду, подходите.
Говорил человек сиплым басом, заметно гундося. Одет он был в кожаный жилет на голое тело, могучие руки сплошь в ножевых шрамах, нос на загорелом лице чуть не в лепешку расплющен, уши больше на неудачно слепленные вареники похожи. Боец, в общем. И на ремне большой револьвер в кобуре. И, кажется, еще маленький, за поясом, под жилетом. Я сразу подумал, что я бы лучше с Павлом опять в рукопашную схватился, чем с этим быком. Раздавит просто, мне думается. Колода дубовая, а не человек.
— Пошли со мной. — Он показал на небольшую дверь в деревянной стене, чуть в стороне от стойки.
За ней оказался небольшой оружейный магазин. Или просто оружейка, я даже не понял, в которой заправлял сутулый старикан в толстых очках на красном носу прожженного пьяницы, который спросил сразу:
— Оружие принес?
— Все здесь, — кивнул я, выкладывая на массивный, сколоченный из толстой доски стол винтовку и револьвер.
Старикан взял винтовку, бегло осмотрел, хмыкнул, затем спросил:
— Ты что, решил, что у Павла здоровья что у буйвола?
Тембр сопения стоящего у меня за спиной распорядителя сменился — похоже, он посмеивался про себя.
— Пусть будет, запас карман не тянет, — ответил я.
— Ну раз так, — старикан покачал головой, — то покупай.
Он нагнулся под прилавок и выставил передо мной две картонные коробки с патронами.
— Это для «бреннера», — он постучал пальцем по прикладу винтовки, — а это для револьвера. По пятьдесят к каждой. Он все прямо туда принесет, — старикан показал на кивнувшего согласно распорядителя, — и ты можешь там для пробы хоть все пятьдесят расстрелять, дальше твое дело. Но получишь их только там, понял?
— Понял.
Правила мне уже объяснили, так что оставалось только соглашаться. А то, что винтовка моя «бреннером» называется, я и понятия не имел. А работа франкская, по клеймам судя, и качество — как всегда, необъяснимое.
— Осматривай.
Патроны были с виду качественными, правда, винтовочные предлагались по цене и вовсе невероятной, но тут уже деваться было некуда. Опять же правила. Зато пуля полуоболочечная и с выемкой — так даст, что сразу кранты. Покрутил несколько увесистых цилиндриков в руках, воткнул обратно в коробки.
— Да нормальные вроде.
— Тогда плати и выметайся, — сказал старикан.
Я так и сделал, убрав винтовку в чехол. На выходе из оружейки чуть не столкнулся с Фомой и Павлом, возле которых стоял еще один вооруженный здоровяк, явно из помощников распорядителя.
— Вот там садись пока, за дальний стол, я еще поговорю с вами, — сказал распорядитель, слегка подтолкнув меня в спину.
Фома с Павлом зашли в дверь, откуда мы вышли, причем Павел свою винтовку тоже в чехле нес, а нам буфетчица — молодая задастая девка в почти что мужском наряде и в расстегнутой чуть не до пояса рубахе — принесла по кружке пива, сказав:
— За счет заведения.
— Благодарствуем, — ответили мы хором.
Вновь огляделся. Откуда-то неподалеку попахивало спортивной раздевалкой, этого запаха ни с чем не перепутаешь.
— Тут как, дерутся? — спросил я у Байкина.
— Дерутся, слышал, — кивнул тот, сразу приложившись к пиву. — И так, за деньги, и дуэли здесь бывают, и на кулаках, и на ножах. А на заднем дворе так и из револьверов стреляются, но это если от барьеров. Народ сюда ходит, а сам распорядитель в городе большим человеком считается, с ним не шутят.
— Да, я бы шутить с таким не стал, — сказал я честно, усмехнувшись. — Даст по башке — и помрешь.
— Он не только по башке может, у него и ребят на подхвате много. Через его бои и дуэли много монеты проворачивается. Но порядок держит в своем деле: если он бой или дуэль устраивает — всегда по-честному. Не рискуют мухлевать, короткий у него разговор.
— И Павел не попытается, как думаешь? — спросил я уже на всякий случай.
— Не должен. — Иван покачал головой и опять пива выпил. — У них свои проверки, люди их не знают, так что попасться на мухлеже легче легкого. Кому охота жизнь в петле закончить? Смерть-то позорная: как собаку удавят.
Прошло минут десять, и Фома с Павлом вышли в зал, а распорядитель усадил их за два столика от нас. Вроде как подальше. Сам встал у стойки, не глядя протянул назад руку, и задастая буфетчица без всяких вопросов вложила в нее кружку с сидром. Распорядитель отпил, отер усы с бородой тыльной стороной ладони, затем сказал:
— Как Никола сказал, — он указал кружкой на дверь в оружейку, подразумевая старикана в очках, — патроны получите уже перед дуэлью, кто сколько купил. Патроны все меченые. — Он посмотрел сперва на Фому с Павлом, потом на нас, выдерживая паузу и как бы давая возможность усвоить информацию получше. — По нашей системе меченые, так что дурить пусть никто не вздумает, все проверим. И из убитого пулю вырежем, и даже если она разлетелась, все равно проверить сумеем.
Отставив кружку, он положил ручищи на пояс, зацепив большими пальцами за ремень и выставив вперед уже заметное пузо.
— Про то, что мы как-то помощника дуэлянта поймали, уже все знают, так? Повесили и помощника, и дуэлянта. — Он опять взял драматическую паузу. — Так что ошибок таких не делайте. Каждый пусть сам нанимает лодку и каждый сам на ней приходит, только больше четверых с собой не привозит. Это кроме лодочника, понятное дело. Если болеть за вас кто будет, то пусть другими корытами добираются. Все сказал. Вопросы?