Близится буря

А у меня их и не было.
Сейчас же, пока я возился со снаряжением, зашли Игнатий с Байкиным, огляделись, Петр сказал:
— Вахту усилили на всякий случай. Баркас тоже наняли, подойдет в девять утра. Ничего подозрительного не заметили, на причал никто не заходит. Но я вот чего хочу сказать: ты сегодня на палубу не поднимайся. Даже в рубку. На всякий случай. От складов и заборов до нее метров сто пятьдесят, хороший стрелок может одним выстрелом все проблемы решить.
Не думаю, что Фома так поступит, но… Байкин прав. Я лучше в каюте побуду, книжечку почитаю. А может, и уснуть получится, а то не по делу меня что-то колбасит, нервы, нервы.
— Хорошо, так и сделаю.
— Серега ужин прямо сюда принесет, — добавил Игнатий.
— И это… скажи, чтобы леденцов мятных не забыл. А то потом я забуду.
Дверь за ними закрылась. Я завалился, не раздеваясь, на кровать, закинув руки за голову, потянулся. Уставился в потолок. Или в подволок, как я его до сих пор не приучусь называть. Ладно, надо успокаиваться. Знал, на что шел, и до сих пор знаю. Просто надо это сделать. Моряки здесь подчас ходят в такие места, где риска не вернуться куда больше, чем у меня завтра, это норма жизни этого мира. Сколько я уже смертей здесь видел? Так что даже если не так что-то, то не я первый, не я и последний. И свадьбы пока не было.
Все.
Чему быть, того не миновать.
Но я знаю, на что иду.
И я знаю, что я умею это делать.
Павлу кранты.
Однозначно.
Я это знаю, а он пусть чувствует и помирает заранее. Со страху.
Завтра увидимся.
Все завтра.
А сегодня надо расслабиться.
* * *
Уснул. Действительно уснул, причем как убитый, и спал до тех пор, пока ко мне в каюту вахтенный Тимофей не постучался. Сунул голову в дверь, стукнул еще раз по ней костяшками, уже изнутри, сказал:
— Старший, вставай. Пора.
— Ага, встаю, — закивал я, поднимаясь.
Выспался.
И спокоен.
Почему-то вспомнился день, в который мне в детстве гланды удаляли. Тоже рано встал, темно еще было, потому что назначали на девять утра, что ли, а была зима. Вроде бы зима, хоть так и не упомню сейчас. Вот так два дня боялся, боялся, потом лег спать, а проснулся спокойным. Дошли с отцом до поликлиники, ну и удалили их мне, естественно. А сегодня я их кому-то удалю. Нетрадиционным способом. Вот так.
Не торопясь умылся и побрился, оделся, подхватил собранный с вечера рюкзак, оружие.
Все, можно идти.
На палубе уже вся команда собралась — и экипаж, и бойцы. У борта я увидел большой рыбацкий баркас, почти шлюп, в котором двое возились с упрятанным в железный ящик стирлингом.
— Ну что, готов? — спросил меня Байкин.
— Готов. Поехали, чего тянуть.
— Заводи! — крикнул лодочникам стоящий рядом Глеб.
В баркас со мной спустились Байкин, Игнатий, Фрол и Платон, в таком вот составе собрались. Остальные на нашей шлюпке отправятся, кроме вахты, разумеется. Один из лодочников оттолкнулся от борта «Аглаи», второй подключил передачу — и тяжелая толстая туша баркаса медленно заскользила по мелкой волне бухты.
Я огляделся. К выходу в залив двигались не мы одни, туда стремились чуть не все лодки, что были в порту, причем половина из них была явно переполнена — похоже, что на рыболовство сегодня все наплевали, а зарабатывали на извозе.
— Это зрители, что ли? — спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Ответил рулевой, и он же, насколько я понимаю, моторист:
— А ты как думал? То ли еще будет. Сейчас до Бакланьего дойдем — и сам увидишь.
— А почему Бакланий? — спросил я его. — Вроде бы там ни одного баклана и не видел.
— А кто его знает! — сделал тот задумчивое лицо. — Нет там бакланов. И не было, кажется. Просто назвали так.
— Так почему назвали-то? — решил уточнить Фрол.
— Да откуда я знаю! — немного разозлился лодочник. — Надо было — вот и назвали.
На выходе из бухты баркас чуть качнулся на пологой волне, но и пошел быстрее. До Бакланьего острова было от порта рукой подать, и как только мы вышли за маяк, я присвистнул:
— Ни черта себе! Это все зрители, что ли?
Почти все свободное пространство перед островом было заполнено лодками, от мелких до больших, судовыми шлюпками, большими баркасами, и даже пара яхт была, включая «Баклана» Арсения Белого. И он пожаловал, получается.
— Это не он так остров назвал? — спросил я.
— Да откуда я знаю? — опять буркнул лодочник.
Во всем этом скоплении лодок был некий явно выраженный центр — широкая низкая баржа, которую явно притащили сюда на буксире. На ней топталось несколько человек, лодки подплывали к ее борту, из рук в руки переходили деньги, какие-то бумажки, кто-то что-то кричал, а при виде нас человек в красном жилете начал разгонять пришвартованные лодки, одновременно жестами подзывая нас.
— А вон и распорядитель, — прокомментировал лодочник, направляя баркас к барже. — Сперва к нему надо!
— Делай как надо, — согласился я. — Я в курсе.
Я увидел Павла. Тот был уже на барже, стоял у мачты, даже не глядя на меня. Фома о чем-то тихо говорил с ним, давешний крепыш и еще двое незнакомых мне стояли там же. Все вооружены, но подчеркнуто нас игнорируют. Ну и хорошо, в общем-то, мы с ними не рвемся общаться.
— Собрался? — спросил распорядитель, выглядевший сегодня как-то еще мрачнее и грознее.
Сегодня под жилет у него рубаха была поддета, рукава до локтей закатаны. И был он не один, на барже толкалось еще человек шесть его людей — все здоровенные, как быки, и вооружены по маковку.
— Собрался, — кивнул я, перебираясь с баркаса на баржу.
— Ставить деньги будешь? На себя можешь, правила дозволяют.
Говорил он как-то сонно и даже зевнул. Не было для него ничего азартного в этом, одна рутина.
— А что выиграю?
— Вдвое. Равные ставки. Тебе, как участнику, даже комиссию платить не надо.
— Да? — Я махнул рукой. — А давай, — и полез за кошельком.
Потом, получив желтоватый картонный билетик, я убрал его в рюкзак, и распорядитель сказал:
— Двое секундантов от тебя пусть обыщут Павла. Двое от него обыщут тебя. Нельзя иметь оружия больше, чем договорились, нельзя гранат, нельзя всякого для ловушек, колья там, копья и прочее. Охота ловчую яму сделать — сам копай и сам колья для нее режь. Услышим гранату и найдем на трупе осколочные — ты уже знаешь, что за это будет. Против правил это.
— Я понял.
Запретного в моем мешке не было ничего. Разве что воды многовато. В резиновых бурдюках, в которых она быстро становится противной. Так мне и не пить, в общем-то, у меня другие планы.
Рылись в мешке незнакомые товарищи Павла. Перебрали не слишком тщательно, свернутую ткань одеяла просто прощупали, не найдя ничего подозрительного. Мешок Павла был раза в два меньше моего. В руках знакомая «павловка», я даже засмеялся над таким сочетанием с именем моего противника, револьвер в кобуре тоже вроде моего, со средним стволом. Нож не такой пугающий, как мой тесак, а для драки. Бог в помощь тебе с ножом ко мне подойти.
— Все, — сказал распорядитель после того, как мои секунданты, Байкин и Фрол, отошли от Павла. — Закончили. Теперь патроны свои получите. — Он кивнул одному из помощников, и тот ему перекинул два завязанных мешка, которые распорядитель поймал одновременно на лету, обеими руками. — Можете не пробовать, можете испытать, весь народ свидетели, что мы никогда с ними не мудрили, осечек не бывает.
Я скосил глаза на Павла и увидел, как тот отрицательно покачал головой. Ну и я его примеру последовал — наслушался уже про репутацию устроителя нашего смертоубийства. И вправду никто его ни разу в мухлеже не заподозрил пока. Набил быстро барабан и магазин в винтовке, потом два скорозарядника револьверных наполнил. А остальное убрал. Павел то же самое сделал.
— Теперь так: эти лодки видите? — Он показал на два небольших тузика, каждый с одним гребцом, стоявших у борта. — Выбирайте любой, какой кому нравится. Могу монету кинуть. — Он достал из кармана золотой. — Кто будет называть? Орел — вот эта лодка и южный край острова, решка — вот эта и северный.