Двери во Тьме

Пейзаж за воротами сменился сначала полной разрухой, но затем пошел лес, хвойный и поэтому зеленый, даже глаз радующий после обшарпанного Углегорска, который только депрессию вызывать способен. Дорога совсем раскисла под бесконечными дождями, но большой «блиц» этот факт игнорировал и месил колесами мокрый песок вперемешку с грязью. Федька насвистывал, крутил руль и заодно покуривал в приоткрытое окно, заставляя меня время от времени отгонять дым от лица и сожалеть о том, что мы едем не в моем «тазике», в который бы задувало под тент сбоку и где курить бы у Федьки точно не вышло.
Докурив, Федька выбросил длинный папиросный окурок в окно и повернулся ко мне:
— Иван тебе все же рассказал вчера что-то?
— Вот именно что… «что-то», — усмехнулся я. — Вроде бы мы вот что добыли…
В двух словах пересказал Федьке рассказ Ивана, который тоже излишней пространностью не отличался. Мой спутник задумался, потом спросил:
— А нам это что дает?
— Нам? — немного удивился я вопросу. — Пока ничего, кроме факта, что в этом «слое» какие-то дырки образуются. И кто-то пытается научиться ими управлять. Больше ничего пока… Да, кстати, забыл совсем!
Я рассказал Федьке про свою вчерашнюю встречу с Мамедом на рынке, заставив задуматься еще глубже. Обычно вполне решительный, сейчас он озадачился.
— Это что, Пашка получается?
— Почему именно Пашка? — переспросил я.
— Ну а кто? — посмотрел он на меня удивленно. — Если с Власовым, то, скорее всего, из нашей группы. Если худой и длинный, то Пашка. А он сам говорил, помнишь, что на реке работал? Его еще мартыхай укусил, и без него ушли. А потом он… ну, блин, точно же, так и получается!
Федька даже по рулю кулаком стукнул.
Все верно, так и получается. Нельзя сказать, что я до этого не додумался, но больно упоминание о всяких темных делах с Пашей не вязалось. Это скорее про нас с Федькой подумать можно было, мы тут шустрим да халтурим, за длинным рублем гоняемся, все обмануть местную систему норовим, а Паша если и подрабатывает, так на службе сверхурочными и инструкторством. Не похож он на «пособника», ну просто никак. Хотя… про «темные дела» нам Сергей сказал, а он и сам персонаж крученый донельзя, так что никаких гарантий насчет того, что он нам выдал версию правдивую, дать нельзя. Мог и просто дежурную, специально для лохов приготовленную, огласить. И все же…
— Федь, но Пашке пока по-любому ничего говорить не будем, — сказал я.
— А чего это? — немного насторожился он.
— А так… мало ли что там на самом деле, — пожал я плечами. — Посмотрим, что дальше будет. Интуиция, считай. Надо только с Сергея твоего побольше информации получить.
— Ну… как скажешь, — чуток подумав, согласился Федька. — По большому счету, он мне все же не друг, а скорей приятель. Будем посмотреть. И с Серегой поговорим, предъявим типа, во что это он нас втягивает. Может, и проговорится. Хотя вряд ли, — закончил он с большим сомнением в голосе. — Не тот человек.
До Фермы ехали уже молча, оба задумались. Даже Федька призадумался и молчал, хотя молчать он не слишком приспособлен. Вскоре показались обшарпанные кирпичные стены вокруг старого депо, крашенные в бурый суриковый цвет стальные ворота, за ними закрытая со всех сторон вышка с караульным, выглядывающим в узкие окошки-бойницы. Ворота открылись, нас пропустили в так называемый «накопитель», выполнявший роль шлюза, где в очередной раз документы проверили и в глаза посветили, во избежание неприятных сюрпризов. Ну без этого здесь никак — можем ведь и «переродиться» невзначай, как тот мужик в бане. Сидим с Настей в парилке, дверь хлоп — и сразу пальба, насилу отбились. Тоже ведь был человек как человек, а встретился с «призраком», хлебнул Тьмы — и на тебе, получи, фашист, гранату.
Двор депо был просторен. Нашлось место для здоровенного кирпичного сооружения, в котором раньше коротали время паровозы, а теперь обосновался так называемый «виварий». Рельсов не было — их давно на металлургический увезли, в переплавку, но шпалы местами еще лежали. Несколько пакгаузов, гараж и немалого размера административное здание, где мы и квартировали, занимая втроем крошечный кабинетик в самом дальнем углу.
Место для моего «тазика» уже никто не занимал: привыкли, что он в самом конце ряда машин стоит, но «блиц» туда не влез — великоват. Пришлось Федьке приткнуть грузовик впритирку к забору так, что я вынужден был выбираться наружу через водительскую дверцу.
Иван был уже на месте, в нашем общем «кабинете» — как раз прилаживал самодельный кипятильник к стеклянной банке. Рядом на тумбочке стояли три кружки, пакетик чая, и на развернутом кульке возвышалась горка пряников.
— Здоров, Вань, — поприветствовал я приятеля и начальника, попутно вешая на стенку свой карабин, а потом пристраивая туда же штормовку, сегодня на удивление не промокшую: машина у Федьки не протекала.
— Ой, Ваня, вы нам чаю? — с ходу глумливо восхитился Федька.
— Куда вам, дуракам, чай пить? — притворно вздохнул Иван. — Садитесь, что ли.
— Да мы-то сядем, — заявил Федька, плюхнувшись на громко скрипнувший стул. — Ты насчет машины новой не врал?
— Не врал, не врал, — покачал косматой головой Иван, наблюдая за процессом закипания воды. — Машину дали, и Милославский затребовал еще одну «жужу» построить или что-то вроде. Вот так.
— А просто машина нам на фига? — немного удивился я.
— Не хочешь? — в свою очередь удивился Иван. — Тогда на своей катайся. А вообще броня нам пока несильно нужна, к самой Тьме лезть не придется. Ну по ближайшим планам, пока «жужу» не построят.
— И что за машина? — оживился Федька.
— Да что-то ленд-лизовское, пойдем да посмотрим.
— А кто нам мешает? — сказал Федька. — Чай только допьем.
Машина оказалась в общем-то знакомой — канадский полноприводный «шевроле» вроде того, что катался в Горсвете, почти что бескапотный, и стекла у него еще вперед наклонены немного. Чем-то еще на ГАЗ-66 похож, только поменьше заметно, полуторка. И еще тот грузовиком был, а этот вроде микроавтобуса, с одним большим салоном, куда вся наша компания запросто влезет с любым багажом.
— А че, хоть куда, — с явным одобрением огляделся на водительском месте Федька. — Дерева до фига, правда, в конструкции, как в наших, чисто телега, но вообще нормально. А печка че, новая?
— А как же! — гордо выступил наблюдавший за осмотром Степаныч, наш штатный техник. — Сам делал, теперь там кругом Ташкент. Бачок только заливать не забывайте.
Я тоже влез в фургон, огляделся. Простенько все, по-военному, но удобно. Восемь мест, даже ночевать можно, люк в потолке, колеса большие, привод полный, клиренс такой, что под машиной на четвереньках можно пробраться, — хорошо, в общем.
— Милославский распорядился, чтобы вместе и на Ферму ездили, и с Фермы, — испортил Иван первое впечатление.
— С чего это? — удивился я притворно, сразу взявшись за отстаивание наших свобод. — У нас на Ферме постоянной работы нет, что нам там каждый день делать?
— Ага, во-во, — поддакнул Федька. — У нас в Горсвете сутки через трое, забыл?
— Не в Горсвете теперь, — буркнул Иван, похоже, не слишком задумавшись, а просто рефлекторно огрызнувшись на наш очередной демарш.
— В Горсвете, Ваня, — уверенно кивнул ему Федька. — Просто прикомандированы к вам. Не нравится — увольняйте, не пропадем.
— Не пропадем, — поддакнул уже я ему.
— Блин, — разозлился Иван. — Мне как начальник сказал — так я и передаю.
— Вань, — взялся я его урезонивать уже мягче, — а ты скажи, для примера, какая от нас польза на Ферме, если мы ни к каким документам не допущены, ни хрена нам нельзя, техника в порядке… так, что ли, сидеть будем? В потолок плевать?
— Да ладно, ладно, подхватились! — уже всерьез возмутился Иван. — Труженики, блин, хрен чего делать заставишь. По мере надобности будете приезжать. А на «шевролете» я сам поезжу, ну вас в задницу, нежные какие.
— Вань, если чего конструктивное и по делу — это мы запросто, — заявил я. — А вот просто время гробить, вместо того чтобы дела делать и заработки зарабатывать, — не наш стиль. Нет работы — есть халтура, ты же в курсе.