Сделай меня счастливым

Черные брови Рафаэля Александро соединились в темную линию над ястребиным носом, когда громкие голоса, доносящиеся из внешнего офиса, прервали его во второй раз.
— Это возмутительно!
Он встал со стула и отправился к двери, остановившись возле нее для того, чтобы извиниться перед мужчиной, сидящим по другую сторону большого стола.
Рафаэль не возражал, что Гретхен ходит к своему психологу во время работы, но у него были большие проблемы с женщиной, которая заменяла ее на пару часов.
На прошлой неделе совершенно бездарная замена забыла передать важное сообщение, а на этой неделе, судя по звукам, она принимала участие в драке!
— Никаких проблем, — сказал Макс Крофт, пожав плечами. — По-моему, кто-то очень недоволен, — добавил он скорее для себя, когда Рафаэль с мрачным выражением лица открыл дверь.
Женские голоса стали громче, и мужчина вдруг посочувствовал этой неизвестной девушке или девушкам, которые заставили нахмуриться Рафаэля Александро.
Люди не без причины старались всеми способами избегать недовольства испанца.
Рафаэль заработал свою репутацию, возможно слегка преувеличенную, что он плохо относился к дуракам и совершенно не переносил тех, кто его злил. И Макс, будучи осторожным человеком, не собирался этого проверять.
Рафаэль как раз хотел открыть дверь, когда узнал один из злых голосов. Перед глазами сразу возникла картинка утонченного личика его владелицы, и разум тут же затуманился ответной волной тестостерона.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки, и он стал мысленно перебирать возможные причины столь неожиданного визита.
— Макс, ты не против, если мы обсудим остальные детали на следующей неделе? Кое-что произошло.
— Без проблем, — ответил мужчина, стараясь не показывать своего любопытства.
Когда мужчина встал, Рафаэль прошел через комнату и открыл дверь запасного выхода.
— Будем на связи.
К счастью, второй мужчина повел себя так, словно его каждый день просят уйти таким образом.
Рафаэль одобрительно кивнул. Он всегда считал, что важнее было знать не когда задать вопрос, а когда его задавать не следует.
Вопрос же, который Рафаэль задавал сам себе, был «почему». Почему Либби Маршант была здесь?
Только сейчас он понял, почему он платил Гретхен невероятно высокую зарплату — она ее действительно заслуживала. На ее дежурстве эта сцена никогда бы не произошла.
Оставаясь незамеченным, он наблюдал за тем, как розовощекая взволнованная замена Гретхен смотрит на молодую женщину, сидящую на полу посреди комнаты.
— Простите, мисс Маршант, но вы приехали напрасно, как я уже объяснила...
— Мне не нужны ваши извинения и ваши объяснения.
— А что вам нужно?
На звук его голоса обе женщины повернулись.
Рафаэль внимательно смотрел на лицо, обернувшееся к нему, на глаза насыщенного голубого цвета, которые уставились на него, отражая свирепое презрение и злость. Она моргнула раз и еще раз.
Она узнала его и через несколько мгновений в ужасе вскрикнула.
— Вы... — Либби с трудом пробиралась сквозь вату в голове. — Я не понимаю...
Она поймет, и за этим последует очень интересный и шумный фейерверк. Рафаэль смирился с его неизбежностью.
— Что вам нужно? — повторил он свой вопрос.
Она не ответила, и он задумался о том, что было нужно ему.
Ему было нужно многое.
Ему было нужно все.
На мгновение он замер, оглушенный приливом животной похоти, настолько примитивным и сильным, что ему потребовалось время, чтобы прийти в себя.
Он провел рукой по темным волосам, объясняя силу своей реакции красотой этой женщины.
Жизнь не вернется в свое нормальное русло, пока он что-то не сделает с этой ситуацией, решил он, размышляя о возможности короткого бурного романа. Конечно, ситуация осложнялась тем, что она была из семьи Маршант, но проблема не была непреодолимой.
Краем глаза он заметил, что замена, чье имя совершенно вылетело из его головы, трудно думать об именах, когда ты только что думал о жарком женском теле в твоих объятиях, подошла к нему.
Она совершенно не обратила внимания на то, что сейчас ее присутствие не требовалось, — может, он даст Гретхен прибавку — и осуждающе посмотрела на Либби Маршант.
— Эта женщина... — Она показала пальцем на Либби. — Я попросила ее уйти, я сказала...
— Вы сказали, что его нет в здании.
Чувствуя себя словно в кошмарном сне, Либби снова повернулась к мужчине и помотала головой.
— Вы тоже пришли увидеть Рафаэля Александро?
Маловероятно, но не совсем невероятно и определенно предпочтительнее другого объяснения, которое она никак не могла заставить себя принять.
Он отрицательно мотнул головой, и с ее губ сорвался стон.
— Я пришла, чтобы поговорить с Рафаэлем Александро. Вы Рафаэль Александро?
Он кивнул:
— Да.
Либби подняла руку ко рту и закрыла глаза, вспоминая прошлую ночь, когда она сидела и смотрела на дорогих ей людей, поглощенных несчастьем и болью, а она не могла сделать ничего, кроме как приносить кофе из автомата, который никто не пил, и приносить новый, когда этот остывал.
Иногда можно сбежать в свой собственный мир фантазий, и если мысли о мужчине, его теле и губах заполняли ее голову, помогая ненадолго отвлечься от происходящего кошмара, помогали ей оставаться сильной ради семьи, то их можно было оправдать.
Оправдать...
Ей стало невероятно стыдно и противно. Мужчина, о котором она фантазировала, был причиной того, что крохотная малышка Мэг и Эда сейчас был в инкубаторе и не мог самостоятельно дышать.
Она открыла глаза и призналась себе: этот мужчина, это лицо. Она ненавидела себя.
Она ненавидела его.
Рафаэль наблюдал за тем, как меняется выражение ее лица, пока, наконец, оно не остановилось на презрении и злости.
— Вы знали вчера, кто я?
— Конечно, знал.
Либби сглотнула комок в горле.
— Вы презренный человек.
— Слишком резко.
— Слишком резко? — повторила она. — Вы разорили моего отца.
— Я не разорял вашего отца. Ваш отец... — Он замолчал и покачал головой. — Это не важно. Это бизнес.
— Бизнес? — Она недоверчиво посмотрела на него. — Для меня это очень личное.
Замена повернулась к Рафаэлю:
— Я попросила ее уйти, но она стала оскорблять меня.
Брови Либби поднялись от негодования.
— Если вы это называете оскорблениями, то вы вообще ничего в своей жизни не видели!
— Я вызвала охрану, сэр. Я сказала ей, а она просто села. Я думаю, она немного... — Подозрительно косясь на Либби, женщина постучала себя по голове. — Не совсем нормальная.
Рафаэль не отвел глаз от лица Либби:
— Отмените вызов.
Женщина открыла рот:
— Но...
Рафаэль посмотрел на нее, женщина смутилась и стала кивать, но Рафаэль уже шел к Либби.
— Нет необходимости устраивать сидячую забастовку, — сказал он, протягивая ей руку.
Либби посмотрела на его руку, презрительно фыркнула и встала сама. Поставив руки на бедра, она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Тишина затянулась, когда ее взгляд упал на аккуратно приклеенный к ране на лбу пластырь.
— Да, он болит, если вам станет от этого легче.
— Станет, — призналась она, думая о том, что он не знал, что такое настоящая боль.
Боль — это то, что она видела в глазах своего брата, когда он сидел без сна у кроватки своей новорожденной дочери.
— Вы знаете, откуда я приехала?
— Почему бы вам не рассказать мне, если вы так хотите?
— Из больницы.
По крайней мере, это стерло ухмылку с его лица.
— Потому что у моей невестки начались преждевременные роды. Если что-то случится с ней или с малышкой, вы будете виноваты! И если что-то случится, — пообещала она, — клянусь, вы пожалеете, что родились на свет.
Рафаэль принял информацию к сведению, но не отреагировал на угрозу, вместо этого он изучал ее.
Вчерашняя модная, перепачканная грязью одежда сменилась на джинсы, обтягивающие ее стройные бедра, и кашемировый свитер на один оттенок бледнее ее потрясающих глаз.