Меня не сломить (ЛП)

Я задерживаю дыхание, пытаясь успокоиться. Последнее, что мне нужно — это умереть, попав в аварию и улететь в канаву, даже не въехав в город.
Я сбрасываю скорость и сосредотачиваюсь на дороге.
— Дэниел не поехал, потому что я его об этом попросила. Я сказала, что мне нужно пространство для спокойной учебы. И... Он не знает про Эмерсона.
— Что?! — Визг Лейси заставляет меня вильнуть снова. — Ты же говорила, что сообщила ему давным-давно!
— Так и есть, — слабо протестую я. — Я сказала, что встречалась с парнем до колледжа. Но умолчала о том, что он находится там, куда я еду, и о том, насколько серьезно у нас все было.
— Серьезно?! — спрашивает Лейси с неприкрытым сарказмом. — Ты даже не пробовала объяснить!
— Лейси, что я, по-твоему, должна была сказать? — я вздыхаю, почувствовав знакомый привкус вины, который ощущаю всегда, стоит только вспомнить о полуправде, которую я сказала своему парню. — Мое сердце было разбито, я старалась заглушить боль и не думать о том, чтобы вскрыть вены.
Сейчас мне уже легче об этом говорить, но все эти слова — правда.
Долгое время я чувствовала, что балансирую на грани, и всего один неверный шаг отправил бы меня падать в темноту. И хуже всего то, что были моменты, когда я хотела сделать этот прыжок, только бы болезненную агонию навсегда.
— Ох, детка. — Голос Лейси смягчается.
Она знала, что со мной было: как моя соседка, она могла с первых рядов наблюдать за последствиями нанесенного мне ущерба тем летом. Она была рядом на протяжении тех недель, когда все, что я делала целыми днями — это плакала, свернувшись в клубочек, с трудом питалась и выходила из комнаты только для того, чтобы сходить на некоторые важные занятия. Она была единственным человеком, кто усадил меня рядом и вмешался в мою жизнь. Лейси таскала меня на вечеринки и приходила ко мне с чашкой кофе во время каждого перерыва. Она отвела меня к студенческому психологу, который выписал мне огромный список антидепрессантов и успокаивающих. Таблетки помогали, иногда, как мне кажется, даже слишком сильно, но Лейси была моим настоящим спасителем. Она достаточно долгое время вынуждала меня притворяться, что я действительно в порядке, и, в конце-концов, я и сама стала считать это правдой.
Я встретила Дэни в предпоследний год в колледже. К тому времени я почти поверила, что те темные дни навсегда остались позади. У меня сохранился единственный шрам, который можно было разглядеть — это крошечное изображение синей сойки, вытатуированное на моем правом плече. Я хотела ее удалить, чтобы начать все с абсолютно чистого листа, но что-то заставило меня оставить татуировку. И каждый раз, выходя из душа и мельком глядя в зеркало, я вижу ее. Это несмываемое напоминание о моей глупости, чертовом выборе и времени, когда я клялась, что никогда не допущу такого снова.
До сих пор.
— Я буду в порядке, — говорю твердо, словно снова придерживаюсь старой стратегии «продолжай притворяться, пока это не сбудется». Она всегда срабатывает. — Я упакую в доме все вещи перед приходом риелтора и вернусь к понедельнику. Я купила продукты в городе, так что мне даже не придется выезжать из дома.
— Если ты так говоришь… — В голосе Лейси слышится сомнение, но она не настаивает. — Позвони мне позже, детка.
— Люблю тебя.
Положив трубку, я решительно сжимаю руль. Я буду придерживаться простого плана, которым поделилась с Лейси. Соберу все вещи в доме, отдам ключи риелтору в руки и уеду из города, на этот раз навсегда. Без хаоса, без суеты, и черт возьми, без тоски по воспоминаниям из прошлого. Я направляюсь к следующему повороту, и вдруг в поле моего зрения попадает знакомый дорожный знак.
«Добро пожаловать в Сидар Коув.
Население 5654 человека»
Несмотря на все мои удачные попытки оставить прошлое позади, закопать его глубоко в могиле, я ничего не могу с собой поделать. Одного взгляда на потрепанную деревянную доску оказалось достаточно для того, чтобы воспоминания молниеносно перенесли меня на четыре года назад. В тот день, когда я проезжала здесь в последний раз.
В тот день, когда я встретила его.
***
Четыре года назад.
— ...И мы можем пожарить зефиринки на костре и съездить на велосипедах в город за мороженым, как обычно. Джули? Джульет? — Голос мамы вырывает меня из мечтаний.
Я, не отрываясь, смотрю в окно, на серый туман и древний зеленый мох, и яростно думаю о том, что могла бы отдать все на свете, чтобы оказаться где угодно, но только не здесь.
Я поворачиваюсь к смотрящей на меня с водительского сиденья маме.
— Что? — огрызаюсь я, даже не пытаясь спрятать раздражение в голосе.
— Я просто рассуждаю о том, какими веселыми вещами мы можем заниматься этим летом, — мама смотрит на лобовое стекло, по которому начал стучать моросящий дождь. — Ну, когда погода улучшится.
— Мы могли бы остаться в городе еще на неделю, — напоминаю я ей с горьким укором. — Я еле успела со всеми попрощаться. И я пропускаю шикарную выпускную вечеринку. К тому же, Карине остаться разрешили...
— У твоей сестры занятия, — говорит мама. — Они с папой приедут на следующей неделе.
Я вздыхаю. Моей старшей сестре двадцать два, и она заканчивала Университет Северной Каролины. Ее специальность — рекламный маркетинг, и это единственное, что я могу сказать об ее учебе, потому что это все, что я знаю. Большую часть своего времени она проводит в гламурных барах Роли в поисках завидного жениха. На эту роль подойдет будущий адвокат или банковский инвестор из великолепной семьи, который зарабатывает шестизначные суммы, а еще лучше семизначные. Мне не хочется называть ее мелкой сучкой, но она этого заслуживает.
— Мы могли бы их подождать, — бормочу я. — Разве смысл этих летних каникул не заключается в том, чтобы провести их вместе, одной большой счастливой семьей? — Мой голос полон сарказма.
Краем глаза я вижу, как мама вздрогнула, но никак не отреагировала на мои провокации.
— Несколько дней превратились бы в неделю или еще больше, — живо говорит она в ответ. — А потом бы прошла и половина лета, прежде чем мы бы сюда выбрались.
Я не отвечаю. Одна неделя ничего не значит, когда впереди меня ожидают три месяца с моей чертовой семьей, делающей вид, что все хорошо.
Я поворачиваюсь обратно к мокрому окну, и, взяв свою любимую камеру, вглядываюсь в видоискатель объектива. Моя Pentax SLR [3] с ручным управлением — старый, громоздкий антиквариат. Мне ее подарил дедушка год назад, перед самой смертью. Сейчас все пользуются телефонами, делают цифровые фотки и постят их на различных сайтах в интернете, но мне нравится ощущать тяжесть камеры в руках. Я люблю проводить время в темной комнате, аккуратно проявляя фотографии, на каждой из которых запечатлен какой-то момент из жизни.
Я осторожно настраиваю фокус, и картинка приобретает четкость. Я вижу морские волны с пенными гребнями, которые беспокойно перекатываются за узкой полоской песка, и заросший кустарниками участок, отделяющий дорогу от берега. Я ставлю палец на затвор и щелкаю, молясь о том, чтобы это занятие не надоело мне за лето настолько, что я сойду с ума.
— Вскоре и ты будешь приезжать сюда со своими детьми, — добавляет мама, сияя. — Это традиция. Ты же знаешь, я приезжала сюда с твоими бабушкой и дедушкой каждое лето с тех пор, как мне исполнилось…
Звук ее голоса заглушает громкий удар. Машина резко сворачивает, выходя из-под контроля. Мы неуправляемо несемся по мокрой трассе, из-за чего я больно врезаюсь грудью в ремень безопасности. Камера выскользнула из рук, и я отчаянно ее подхватываю.
— Мам! — кричу в ужасе.
Через окно я вижу красные вспышки едущего следом грузовика. Он летит прямо на нас, а затем, в последнюю секунду, сворачивает в сторону.
— Все в порядке. — Костяшки маминых пальцев побелели — настолько сильно она вцепилась в руль, пытаясь восстановить контроль над управлением. — Только держись.