Суер

Пахомыч изловчился, поймал одну за тулью, зажал ее между коленей, но шляпа вырвалась, схватила корзину с финиками, которая стояла на корме, и понеслась обратно на остров. 
Эти финики спасли нам жизнь. Валерьян Борисычи, как только увидели финики, выскочили из норок. Они катались по песку, стараясь ухватить побольше фиников. 
- А мне Валерьян Борисычи даже чем-то понравились, - смеялся Суер-Выер, выводя нашу шлюпку на правильный траверз. - Наивные, как дети, хотели нас шляпами закидать. 
Тут в воздухе появилась новая огромная шляпа. Она летела книзу дном тяжело и медленно. 
Долетев до нас, шляпа перевернулась, вылила на капитана ведро помоев и скрылась в тумане. 
Главы IX-X Развлечение боцмана 
На следующий за Валерьян Борисычами остров для забавы мы взяли с собой боцмана Чугайло. Он уже несколько месяцев не сходил с борта и совершенно озверевал. 
- Хочу развлечений! - ревел он иногда в своей каюте. Правда, еще издали было видно, что особых развлечений на этом острове не состоится. Прямо посредине его стояло какое-то сухое дерево, а вокруг сплошной камень. 
- Это ничего, - говорил Суер, - походит вокруг дерева, глядишь - и развлечется. 
Ну, мы сошли на берег и открыли остров. А потом сели на камушек, а боцмана пустили ходить вокруг сухого дерева. И он начал ходить, а мы смотрели, как он ходит, и перемигивались. 
- Неплохо ходит, холера! 
- Медленно как-то. Вяло. 
- Господин Чугайло! - кричал Пахомыч. - Да вы побыстрее ходите, а то не развлечетесь. 
- Сам знаю, как хожу! - ревел боцман. - Развлекаюсь, как умею. 
- Чепуха, - сказал лоцман Кацман, - так он не развлечется никогда в жизни. Давайте потихоньку сядем в шлюпку и уплывем, вот тут он и развлечется. 
И мы сели в шлюпку и отплыли на три кабельтова. 
Боцман Чугайло вначале не заметил нашего маневра и ходил, тупо глядя в землю, а когда заметил - забегал вокруг дерева, то и дело падая на колени. 
- Вы куда? - орал он. - Вы куда? 
Ничего не мог он придумать, кроме этой моржовой фразы. Ясно куда: на "Лавра". 
- Не покидайте меня, братцы, - орал Чугайло в пространство, а мы посмеивались и делали вид, что навеки уплываем. 
- А что? - сказал Суер. - Может, и вправду оставить его на острове? Надоел ужасно. Ходит всюду, плюется и сморкается. Всего "Лавра Георгиевича" заплевал. 
- Давайте оставим, - сказал Пахомыч. 
Думали мы, думали и решили оставить боцмана на острове. Хрен с ним, пускай развлекается. 
Главы XI-XII Самсон-Сеногной 
Лоцман Кацман разрыдался однажды у мачты, на которой к празднику мы развесили кренделя. 
- Жалко Чугайлу, - всхлипывал он. - Давайте вернемся, капитан. Заберем его на "Лавра". 
А, наверно, уж с полгода прошло, как мы оставили боцмана на острове. 
- Ладно, - сказал наш простосердечный капитан, - вот откушаем праздничного суфле и назад поплывем. 
Ну, откушали мы суфле, поплыли назад. Смотрим - Чугайло жив-здоров, бегает по острову вокруг сухого дерева. 
- Неужто еще не развлекся? - удивился Суер. 
А боцман, как увидел нашу шлюпку, стал камнями кидаться. Во многих он тогда попал. 
Высадились мы на остров, связали боцмана, сели под дерево и рассуждаем: что же дальше делать? Забросает же камнями, ватрушка! 
Сидим эдак, вдруг слышим, Кацман кричит: 
- Почки! Лоцман кричит: 
- Почки! 
И пузырьки какие-то лопаются! 
Батюшки-барашки! На ветвях-то сухого дерева появились настоящие растительные почки! И лопаются, а из них листочки выскакивают. Растительные! 
- Боцман! - Суер кричит. - Откуда почки? 
- Не знаю, - мычит боцман, мы-то ему в рот кляп засунули, чтоб не плевался. - Не знаю, - мычит. 
Вынули мы кляп, а боцман все равно ничего не знает. Засунули обратно, и капитан спрашивает: 
- Живете на острове, а про почки не знаете. Как же так? 
- Они раньше не лопались, - через кляп мычит. 
- Развиваются! - закричал Кацман, и мы увидели, что листочки позеленели, а из-под них цветы расцвели. 
Бросили мы боцмана, кинулись цветы нюхать. Только нанюхались - цветы все опали. 
- Что же теперь делать? - спрашиваем капитана. - Опали наши цветочки! 
- Ждать появления плодов, - размыслил Суер. 
И плоды не заставили себя ждать. Вначале-то появились такие маленькие, зелененькие, похожие на собачью мордочку, а потом стали наливаться, наливаться. Лоцман цоп с ветки пло-дочек - и жрет! 
Капитан хлопнул его по рукам: 
- Незрелое! 
- Я люблю незрелое! Люблю! - плакал лоцман и жадно, как лягушонок, хватал плодочки. 
Связали мы лоцмана и стали ждать, когда плоды созреют. И вот они созрели прямо на глазах. 
- Неужели груши? - восхищался Пахомыч. 
- Ранет бергамотный?! - мычал через кляп боцман. Накидали мы целую шлюпку груш, развязали боцмана с лоцманом и отбыли на "Лавра". 
Потом-то, уже на борту, мы долго размышляли, с чего это сухая груша столько вдруг всего наплодоносила. 
- Она расцвела от наших благородных поступков, - сказал Кацман. 
- Каких же это таких? 
- Ну вот, мы бросили боцмана на острове. Какой это был поступок: благородный или не благородный? 
- Благородный, - сказал Пахомыч. - Он нам всего "Лавра Георгиевича" заплевал. 
Сэр Суер-Выер засмеялся и выдал старпому особо спелую и гордую грушу. 
- Ну нет, - сказал он, - благородный поступок был, когда мы за ним приехали. И груше это явно понравилось. 
- Ерунда, кэп, - сказал боцман, вынимая изо рта очередной кляп свой. Пока я бегал по острову, я ей все корни обтоптал. 
Разгоряченный грушами лоцман запел и заплясал, и боцман, раскидывая кляпы, затопал каблуком. Мы обнялись и долго танцевали у двери мадам Френкель: 
Мадам! Спасите наши души! От поедания плодов! А то мы будем кушать груши До наступленья холодов! 
Эх, и хороший же тогда у нас получился праздник! Ну, прямо Самсон-Сеногной! 
Глава XIII Славная кончина 
Я совсем забыл сказать, что с нами тогда на борту был адмиралиссимус. Звали его Онисим. 
И многим не нравилось поведение адмиралиссимуса. Герой Босфора, мученик Дарданелл, он совсем уже выжил из ума, бесконечно онанировал и выкрикивал порой бессвязные команды, вроде: 
- Тришка! Подай сюда графин какао, сукин кот! 
В другой раз он беспокойно хлопал себя по лысинке, спрашивая: