Предназначение

Удар! Еще удар! Серия ударов! Марго яростно сражалась, покрытая синяками, с разбитой губой, с рассеченной бровью – Андрей не жалел ее, не имел права жалеть.
Это продолжалось часа три, пока не начало смеркаться. Он не давал ей отдыха, не позволял остановиться, перевести дыхание. Благодаря способностям оборотня она продержалась долго, очень долго, но под конец беспрерывной гонки она все-таки выдохлась и с мольбой смотрела на своего мучителя.
За все время они остановились только раз – поменять дубинки на сабли. От сабли ей досталось еще больше – рассеченная кожа на лбу и шишка на макушке были не самыми болезненным повреждениями. Несмотря на то что ссадины и ушибы на ней заживали быстро и боль Марго чувствовала не так сильно, как обычные люди, к концу тренировки ее тело болело так, как если бы три часа ее избивали палками и дубинками. Она была сплошной синяк. Зато теперь, после пятой попытки превратиться в Зверицу, она уже не пыталась совершить превращение. Мозг как будто запомнил – нельзя! Только по команде, и все тут! Никаких Зверей!
– Ну все, все… – Андрей забрал из рук тяжело дышащей Марго саблю, обнял ее, прижав голову к груди. – Извини, что пришлось тебя так бить. Мне нужно было закрепить в мозгу блок, чтобы не происходило самопроизвольного обращения. Пойдем в душ, я тебе помогу. Можешь сама идти?
– Еле-еле… – усмехнулась разбитыми губами девушка. – Вот ты мне дал трепку.
– Сейчас все пройдет. Обернешься – и будешь как новенькая. Пойдем в душ, чтобы никто не видал, как ты оборачиваешься. Вдруг кто случайно увидит, мы не можем рисковать. Сейчас я помогу!
Андрей подхватил девушку на руки, и она затихла, как ребенок, глядя синими глазами в его лицо. Он не выдержал, наклонился и поцеловал ее прямо в распухшую губу, ощутив солоноватый вкус крови. Она слегка улыбнулась и тихо сказала:
– Ради этого стоило получить трепку. Поцелуй меня еще, пожалуйста…
Андрей наклонился, и теперь их поцелуй был долгим, очень долгим, пока у них хватало запаса воздуха в груди…
Андрей помог Марго снять одежду – она не стеснялась его совершенно, сняла штаны, рубаху, стянула свои знаменитые панталончики из каких-то там знаменитых кружев, и Андрей замер: все ее тело было в кровоподтеках и ссадинах. Она заметила его взгляд и, не смущаясь, стала показывать:
– Глянь, это вот палкой. А вот это саблей – здорово ты мне засветил! Если бы острой, я бы уже померла. Никто не сможет противостоять тебе на турнире, уверена!
– Обращайся скорее! – взмолился Андрей. – Не могу смотреть на тебя избитую, сердце колет!
– Да ладно… мне не очень-то и больно. У оборотней есть свои преимущества. Кстати, смотри, синяки потихоньку рассасываются, и губа уже почти поджила. Ладно, я сейчас.
Марго на глазах стала покрываться шерстью, изменяться, Андрей с интересом смотрел, как это происходит. Он обращался в секунды, а она делала это медленно, и, судя по всему, процесс был довольно болезненным – ее буквально корежило, и Марго слегка постанывала и поскуливала от боли. Через минуту перед ним стояла Зверица – с гладкой, блестящей шерстью, мощными когтистыми лапами, белыми клыками, торчащими из пасти, и… синими глазами. Почему-то ее глаза так и остались синими, светящимися, как голубые алмазы.
– Красотка! – восхитился Андрей. – Даже сейчас ты красотка! Давай обращайся назад, нам еще ужинать надо, наши домочадцы уже небось голову сломали, чего мы там делаем целых три часа.
Зверица высунула красный язык и улыбнулась. Потом начала превращаться в девушку, и скоро перед Андреем снова стояла Марго в своем первозданном виде. Она была покрыта кровью из ссадин, запекшейся в корочку, и Андрей, скинув рубаху, включил кран с теплой, нагревшейся за день водой и, поставив Марго под струйки, стал тереть ей спину, отмывая и мысленно ругая себя за жестокость.
Она стояла покорно и молчала. Ее прическа, которую они делали у парикмахера, исчезла – снова появились волосы длиной до пояса, и Марго была похожа на какую-то ведьму или русалку. Андрей развернул ее, осторожно смывая кровь с лица девушки, с губ, и Марго неожиданно схватила его за плечи и притянула к себе.
– Попался! Теперь не уйдешь!
Она обняла его руками за шею и стала яростно целовать, тяжело дыша, покраснев и жмуря свои синие глаза. Потом яростно дернула за пояс штанов Андрея и разорвала их, как бумажные, под его сдавленный смех:
– Ты что делаешь, хулиганка?!
Марго не ответила, сорвала остатки одежды и запрыгнула на него, обхватив ногами. Потом протяжно вскрикнула, застонала, сжалась и задвигалась, вжимаясь в мужчину. Через несколько минут она вздрогнула, по ее телу прошли судороги, она вздохнула и, чуть отстранившись от его груди, облегченно сказала:
– Вот и все. Теперь я женщина. Давай поменяемся местами и продолжим?
И они продолжили…
– И как я теперь пойду в дом? – недоуменно развел руками Андрей. – Взяла и уничтожила мои тренировочные штаны! В одной рубахе, что ли, идти? Натягивая ее на колени, на корточках? Кстати сказать, всегда подозревал, что в тихонях сидит демоница. Но чтобы такая злостная демоница! М-да-а-а… может, это сущность оборотня сделала тебя такой любвеобильной? Вообще, как-то неправильно. Это я должен был тебя соблазнять, а потом лишить девственности. А у меня такое впечатление, что это я неприступная девица, а ты меня домогалась и в конце концов изнасиловала. Чувствую себя изнасилованной девственницей! Требую компенсации!
– Это еще что, – туманно пообещала Марго, – ты еще не знаешь, что тебя ждет в супружеской постели. Я как-то нашла древний трактат об искусстве любви. Там были нарисованы такие интересные позы… все время думала: как люди делают такое?! Вот выйду замуж – попробую с мужем это сделать. Вот, теперь держись! Я начитанная девушка!
– Ой, только не это! У нас на Земле тоже такие трактаты дурацкие имеются, я читал о том, что некоторые пары, попробовав эту хрень, попадали к лекарю – вывихивали себе руки, ноги, поясницу. Нет уж, членовредительства не будет.
– Нет уж, не увильнешь. – Марго помахала пальцем перед его лицом. – Как повредишься, так и вылечишься – тебе только раз обернуться, и все. Не увиливай от супружеских обязанностей. Теперь ты мой муж по всем статьям. Первый мой и последний мужчина.
– Дай-то Бог, – тихонько буркнул под нос Андрей, но Марго услышала и снова погрозила ему пальцем:
– Нет уж, никуда не денешься. Мой мужчина, мой муж. Никому в обиду не дам. И вообще, мы теперь с тобой единое целое, так что не скрывай от меня ничего, как и я не буду. Хорошо? Чего вы там с Шанти задумали, сознавайся!
– Я потом тебе расскажу. Иди-ка сходи за штанами. Должен же я как-то добраться до своей комнаты? До нашей комнаты… Кстати, как ты себя чувствуешь? Я смотрю, ты бодренькая, будто и не скакала с палками три часа.
– Хм… знаешь, а правда, усталость ушла, как не бывало! Чудеса, да и только. Может, оттого что мы занялись любовью? Я так давно этого ждала…
– Все проще, – усмехнулся Андрей. – От усталости в мышцах накапливается молочная кислота. И другие токсины. Когда ты обращалась, кислота исчезла, растворилась, организм обновился, и ты снова бодра и свежа. Вот и весь секрет.
– А что такое молочная кислота?
– Это… в общем, неинтересно, – улыбнулся Андрей, – тебе это не пригодится, забудь. Иди за штанами, а то мне уже надоело сидеть с голым задом, как идиоту.
– А что, ты очень хорошо так выглядишь, такой соблазнительный, я уже снова тебя захотела… иди ко мне…
– Кыш! Кыш отсюда, распутница! – Андрей шутливо оттолкнул Марго, вставшую вплотную и ухватившую его… – Штаны тащи, безобразница! Инквизитора на тебя надо – может, в тебя вселился демон? Бесы тебя теребят! Надо изгонять!
– Не шути так, – посерьезнела Марго. – Я помню, у нас на улице башмачник был, дядя Шурс, так он однажды сказал жене, что видит свечение вокруг людей. И как-то получилось, что он стал лечить соседей, к нему все приходили. Вылечивал и простуду, и переломы, и ожоги. Его все любили. И денег не брал. Инквизиция прознала, его забрали и обвинили в том, что он исчадие. Потом на площади сожгли. Говорят, он так кричал, так просил не трогать его, а те люди, которых он лечил, кидали в него камнями и смеялись. Я не ходила, а мне рассказали дочки одного купца, делового партнера папы. Мы в гостях у него были, и вот эти девки стали рассказывать про казнь и смеяться над башмачником, передразнивать, изображая, как он просил его не сжигать. Я сказала, что они дуры проклятые, и врезала одной по уху. Скандал бы невероятный. Отец разругался с партнером, тот требовал меня наказать, а отец сказал, что не за что. И что, если они такие дуры и ничего не понимают, а он не научил их жизни, значит, и ему с ним нечего делать. И он расторгает с ним отношения. Они тогда сильно поругались, до драки. Но потом примирились и снова вели дела. Только дружбы уже не было, и в гости к ним я уже не ходила. Я так со многими девчонками, дочерьми отцовских знакомых, разругалась. Они такие тупые, такие ограниченные, это просто невозможно! Они ничего не читают, разговоры только о тряпках, шушукаются о мальчиках. И знаешь, какие грязные фантазии у них – ты бы ахнул! Я даже говорить не хочу. А на людях такие благовоспитанные… Ханжи! А мальчики еще хуже – только ходят как фазаны, распустив хвост, перед девчонками выкаблучиваются. А спросишь о чем-то, он этого не знает, того не знает, все, что интересует, – карьера, охота, сабли и турнир. Вот тут уж они знают имена всех победителей! Это культ какой-то! Взахлеб рассказывают – и мальчики, и девочки, какую известную аристократку соблазнил очередной победитель турнира. И ведь дамы не стесняются, хвастаются тем, что изменили своим мужьям с каким-то тупым мужланом, который лучше всех машет саблей! Идиоты и идиотки. Ненавижу это общество. Ну ладно, хватит обо мне. Пойду за штанами.