Клятва (ЛП)

— Теперь отдохни, родная.
Мне нужно прибраться, пока твоя мама не вернулась.
Он подоткнул одеяла вокруг меня и наклонился, мягко прижимая губы к моему лбу.
Отяжелевшие веки закрылись, и я помню то чувство безопасности и надежности, от осознания, что отец защитил меня. Что он всегда будет защищать меня…
в то время как я пыталась забыть о крови, которой была покрыта его рубашка.
Я вздохнула, когда смотрела на своего отца сейчас, зная, что все, что он когда-либо хотел — держать нас в безопасности, меня и Анджелину.
Так почему же для меня было настолько трудно признать, что я совершила ошибку? — Ты прав, Папа.
Наконец, сказала я.
— Я буду более осторожно себя вести.
Обещаю.
Он улыбнулся мне.
Это была жалкая попытка, но я ценила его усилия.
— Знаю, родная, так и будет.
Он взял меня за руку и сильно стиснул мои пальцы в свое руке.
Входная дверь распахнулась и внутрь вприпрыжку проскакала Анджелина, маленькая и энергичная. Благодаря её спутанным и непокорным волосам она походила на крошечный вихрь.
Мама зашла следом за ней.
— Ты готова ко сну? — Спросила я сестру, качая ее в руках и используя в качестве оправдания, чтобы избежать мучительного ощущения того, что разочаровала отца.
Анджелина закивала, выглядя далеко не сонной
Я пожала плечами в сторону родителей, пока несла вертлявую маленькую девочку в спальню, которую мы делили, и уложила ее на единственную кровать.
Я оставила ее раздеваться, пока ходила за влажной тряпкой, чтобы вытереть часть грязи, которую ей удалось накопить в течение дня.
— Смотреть страшно, — упрекнула ее я, отчищая грязь с ее алебастровой кожи.
Она заулыбалась во весть рот. Усмешка четырехлетки.
— На Маффин тоже страшно смотреть, — жаловалась я, глядя на неряшливую игрушку, — старого, потрепанного кролика, подаренного мной, которого она всюду таскала с собой.
Время не прошло даром и для Кексика.
Его мех сильно истерся в некоторых местах, поэтому выглядел он довольно паршиво.
Пятна заставляли его родной мягкий белый цвет казаться коричневым и грязным, даже выцветшим.
Анжелина сжимала изодранного кролика, не позволяя даже приближаться к нему мокрой тряпкой.
К тому моменту, как я закончила отмывать младшую сестру и переодевать ее в длинную ночную рубашку, Анджелина вяло опиралась на меня, едва в состоянии поддерживать собственную голову.
— Давай же, сплюха, — прошептала я, укрывая одеялами маленькое тельце и маленького грязного кролика около нее на подушке.
Анджелина никогда не ложилась спать без Кексика.
Я забралась к ней в постель, оставив лампу возле кровати и вытащив ткань, что дал мне Арон.
Я уже раскроила ее, моделируя выкройку собственного сочинения, и скрепила детали вместе.
Вытащила иголку из катушки ниток, которую оставила на своем ночном столике и принялась за работу, еще раз отмечая шелковистость ткани между пальцами, и задаваясь вопросом каково это, носить что-то настолько прекрасное.
В поисках тепла ноги Анджелины подвинулись на мою сторону кровати и через прохладные простыни нашли дорогу под мои ноги.
Так Анджелина желала спокойной ночи.
Для неё это был единственно возможный способ.
  
5 
 
Не составило никакого труда уговорить Бруклинн снова отправиться в клуб, и я на самом деле и не думала, что столкнусь здесь с какими-либо трудностями.
Брук обычно была крайне предсказуема.
— Ну, и кто он? — Конспиративным шепотом спросила она, придвигаясь ближе и обвивая мои плечи рукой.
Она подмигнула Анжелине, которая сидела на кровати, скрестив ноги и глядела на Брук с восторженным обожанием.
— Я никого не видела рядом с тобой той ночью, но у тебя никогда ещё не возникало желания пойти в клуб дважды за неделю.
Она не ошиблась — с той ночи в “Жертве” я не переставая думала о загадочных серых глазах.
А это было два дня назад. Пока еще не одному парню не удавалось задержаться в моей голове на такое время.
Я не очень понимала, что было такого в этом Максе.
Он пугал меня так же сильно, как и интриговал.
И все же, как бы сильно не пугала перспектива столкнуться с его друзьями, мне отчаянно хотелось вновь увидеть его.
— Всё не так, — попыталась объяснить я, но Бруклинн и слушать не хотела.
— Серьезно, Чарли? Не верю тебе ни граммочки, тем более, если собираешься надеть это.
Глядя на меня оценивающе, она подозрительно сузила глаза.
Я почти улыбалась.
Фасон платья я придумала сама, но все равно оно казалось мне черезчур вызывающим.
Или недостаточно вызывающим.
Я не была такой, как Бруклинн.
Я не привыкла чувствовать себя настолько открытой — одно плечо голое, другое прикрыто лишь тонкой полоской темного шелка.
Ткань, струящаяся по телу, казалась невесомой. Ощущение, несравнимое со свободными хлопковыми платьями, которые я носила.
— Забей. Если уж ты не хочешь мне ничего рассказывать…
За этими словами последовали надутые губы, что, как я думаю, беззаговорочно срабатывало с парнями.
— А тебе она что-нибудь рассказывала? — спросила Брук у моей сестренки.
Анжелина покачала головой, потом придвинулась вперед, положила подбородок на руки и выжидательно уставилась широко распахнутыми голубыми глазами.
— Ну, серьезно, Брук, ничего такого. Он просто…такой необычный. Я всего-то и хочу еще раз с ним поговорить. Это не то, что ты думаешь.
Но, в конечном итоге, мои мотивы в расчет не брались — Брук пошла бы, не взирая ни на что.
Так что позже тем вечером, стоя у дверей “Жертвы”, я с удивлением почувствовала облегчение, поняв, что клуб все еще открыт.
И в тоже время, мне было еще более неуютно, чем в первый раз.
Некоторые вещи никогда не меняются: другой вышибала, та же рутина.
Бруклинн, как обычно, похоже, наслаждалась осмотром, в то время как меня воротило от этого.
И даже больше, чем в прошлый раз, — из-за моего нового платья.
Как обычно, верзила на дверях позволил нам пройти взамен на сдобреную наркотиком печать на руке.
В месте, где отпечатались чернила, кожа начала гореть еще до того, как мы спрятали наши паспорта.
Я едва взглянула на печать, слишком увлеченная поиском чего-то — кого-то, хотя прекрасно понимала, что скоро на том месте будет жечь невыносимо.
С легкостью, с которой прошли мимо вышибалы, мы были обслужены и синеволосой барменшей, которая на этот раз даже дала Брук сдачу, хоть и высчитала оттуда порядочные чаевые для себя.
Сегодня клуб был еще более оживленным. Я посмотрела вверх, где на помостах танцевали девушки, на которых уже вместо бус были надеты перья.
Они были обворожительными, словно экзотические птицы, переливающиеся пурпурным, голубым и зеленым.
Брук потащила меня сквозь толпу, она уже была увлечена музыкой, мужчинами и наркотиком, проникающим в её кровь с печати на руке.
Мои глаза постоянно двигались — выискивая…выискивая.
Но в эту ночь Макса нигде не было видно.
Я искала взглядом двух других тоже — его друзей, говоривших на незнакомом языке, правда, по совсем иным причинам.
Их я буду стараться избегать как только возможно.
Брук сказала, что хочет потанцевать, и я отпустила её.
Я была слишком поглощена в свои мысли, надеясь, что Макс еще появится.
Я смотрела, как легко она скользит в массе тел, выискивая для себя место на танцполе.
Голова отяжелела, но я знала, что тому виной был лишь наркотик, блуждающий по кровеносной системе.
Мельком глянув на руку, я увидела горящий в свете неона знак.
Шестиконечная звезда.
Я закрыла глаза, ожидая что недомогание пройдет. Но мне вдруг стало здесь невыносимо жарко, невыносимо тесно и оглушающе громко.
Мне нужно на воздух.
Я посмотрела в сторону выхода, туда, где вышибала раздевал своим сальным взглядом еще одну несовершеннолетнюю девушку. Меня аж передернуло.