Крест

Анна легла на диван и закрыла глаза. Он не был похож на ее умершего мужа. Просто ничего общего! Сергей был аристократичен до мельчайших деталей. До галстучной булавки и шнурков на ботинках с непременно металлическими концами. Кожа и шелк – натуральные, никакой эрзац – ткани. Даже на мебели. Последний его подарок, так, без случая – кашемировая шаль. Сдержанные тона, тонкое плетение. Ручное.
С ним было нелегко. Но она сама выбрала себе такого мужа. «Знали глазки, что выбирали, теперь ешьте, хоть повылазьте!», – говорила Светлана, невзлюбившая зятя с первых минут. Секунд! Масштабы сложности Анна оценила позже, когда родился сын. Видеть, как муж с терпеливостью маньяка достает своим порядком малыша, у нее порой не хватало сил. И она срывалась. Сергей никогда не скандалил. Он уходил. Из их дома в другой дом. К маме. Та кормила его супчиком из фарфоровой супницы из сервиза какого-то там князя и утешала. «Что поделаешь, девочка не нашего круга. Но ты сам ее выбрал, мы с папой возражали, помнишь?», – вздыхала она. Он приходил от нее спокойно – равнодушным. Таким, которого она боялась. Потому, что к нему невозможно было пробиться. Но он все же ее любил. Утром, с всепрощающей улыбкой, он милостиво разрешал подать ему кофе. Сваренного в турке. И налить его непременно в серебряный кофейник, а уж потом из него – в чашечку размером с наперсток. Боже упаси от залитого кипятком из электрического чайника порошка! И она старалась. Наверное, потому, что тоже любила. До того самого дня, когда он убил ее сына. Он не нарушил дорожных правил, как ей сказал ГАИшник, но если б нарушил, то, возможно, они остались бы живы. Он и их сын. Вот так умерла ее любовь. Вместе с ним и сыном.
А чужой муж, который бальзам на душу, был какой-то неправильный. Уже тем, что был чужим, а смотрел на нее, Анну, как на собственность. Поедом глазами ел, вводя ее в искушение. И внешность топорная, ни одной правильной черты. Живот торчит, как на седьмом месяце. Не тренируется совсем! Или ему это не надо? А она еле удержалась, чтобы не проверить: обхватит она этот живот или рук не хватит? Удержалась же! Максимум на что рискнула – с ним в машине до Елены доехать. Все чинно, молча. Еле знакомые люди, говорить-то не о чем! О том, что в мыслях – нельзя! А о чем тогда, если все мысли грешные? Вот и молчала почти всю дорогу. Да и он не говорун. «Продолжения не будет…», – вот, что нужно написать в конце первой главы. И книжку захлопнуть.
Анна вдруг вспомнила Елену. У нее хоть один сын остался! Боже, какая глупость в голову пришла! Как будто один вместо другого! Будь у нее еще ребенок, разве бы меньше болело?
Ох, непросто будет Петру! Он ведь жалеть пошел, а Елена жалость не принимает. Как бы с ним не случилось тоже, что и с ней, Анной. Конечно, Петр не расплачется, но душу перед ней вывернуть может. Нужно ему это уже давно. Может и не удержаться. Все дело в самой Елене. Заглянешь ей в глаза и тут же понимаешь: выслушает, поймет и простит. И в церковь ходить не надо.
Глава 36 
– А ты какие грибы больше любишь, соленые или жареные? – Алена из всех сил пыталась разговорить молчавшего всю дорогу Санька.
– А это какие как! Грузди да белянки – соленые, шампиньоны и опята, белые опять же, – жареные, – ответил Санька и опять замолчал. «Трындычиха!» – подумал он с досадой. Досадовал он всю дорогу на себя. Зачем девку с собой потащил?! Ведь не за грибами он в самом деле направился, факт! Грибы он по пути соберет, какие под ноги попадутся. Есть у него одна идейка, где Миху можно поискать. Место глухое, к нему только почти ползком добраться можно. Если по короткой дороге. А если в обход, то и полный рост пройти под деревьями. Правда, под ногами по большей части болото. Ну, и куда он девку городскую тащит! Олух царя небесного! И не бросишь теперь!
– Куда ты меня завел? – Алена встала и тревожно осмотрелась. Лес резко потемнел. Солнечные лучи совсем не проходили сквозь сплетенные вверху кроны деревьев. Казалось, что уже вечер. Алене стало не по себе.
– Испугалась? – Санек посмотрел на нее с надеждой: вдруг откажется идти дальше? Тогда он е быстренько выведет на дорогу и укажет путь обратно в деревню.
– Еще чего! Просто интересуюсь, – Алена подошла к Саньку поближе. Главное, от него не отставать!
– Мы прошли Ведьмину опушку, – махнул Санька на светлое пятно, оставшееся за деревьями.
– А почему она Ведьмина?
– Потому, что все окрестные ведьмы там хоровод водят. Раз в год, весной. Не знала? – он усмехнулся. В ведьм и чертей он не верил.
– Знаю, читала. А что там, в черном лесу грибов больше?
Санек задумался. Сказать или нет, зачем они туда идут? Уходить она не собирается, факт!
– На самом деле мне одно место надо проверить.
– Зачем?
– Ладно, скажу. Там подальше тоже есть поляна. Просто туда взрослые не пройдут. Давно уж не ходят.
– Ой! – взвывала вдруг Алена, больно зацепившись волосами за древесный сук.
– Ты давай осторожней. Ветки, вишь, сплетены вместе. Под ними пролезать придется. Давай за мной.
– А что там, на поляне?
– Изба там. Охотничья. Так, стенки одни. И печка. А вдруг Миха там?
– Как он туда попасть бы смог? Тут только если по – пластунски!
– Есть еще одна дорога. Там и протащить можно, если что. Только здесь короче. Вот я и подумал…
– Тогда пойдем! – У Алены загорелись глаза. Вот это уже что-то! А то грибы!
Санек молча кивнул. «А она ничего», – подумал он и опустился на колени. Алена нагнулась за ним. Они проползли несколько метров. Дальше уже можно было выпрямиться.
Полянка была так себе, крохотная. Посреди слабо освещенного круга Алена увидела остатки почерневших бревен.
– И это изба?
– Я ж говорю, давно не ходят тут! – Санька решительно пошел к бывшей сторожке. Он сразу же понял, что Михи там нет. Вот и все. Теперь где искать-то? Санек присел на бревно. Алена с любопытством оглядывалась вокруг. «А ведь она почти идеально круглая! И деревья будто высажены специально. Красиво!» – она достала сотовый телефон и повернулась к Саньку.
– Встань вот так, на фоне избушки, я тебя сфоткаю!
– Зачем это?
– На память. Уеду – дома вспоминать буду, – ответила она немного кокетливо.
Санек не спеша поднялся. «Вот еще, придумала!» – пригладил он вихры на затылке. Алена нажала кнопку «снять».
– Смотри, – она протянула телефон Саньке.
– Ничего так, красиво, – тот согласно кивнул головой.
– Давай еще разок, а потом ты меня! – Алена стала пятиться назад, чтобы найти удобное место. Нога зацепилась за торчащую корягу, и она неожиданно села на пятую точку. Телефон отлетел в сторону.
– Больно? – Санька тут же подскочил к ней.
– Нет, ничего, – она пошарила рукой в траве, – телефон уронила.
Санек опустился рядом. Что-то было не так. Трава местами была выдрана с корнями, как будто кто-то тащил из земли пучки с силой. Санька прополз дальше. Так и есть. Подсохшие пучки лежали еще и еще. И так до самой избушки.
– Сань, ты что? – Алена подползла к нему.
– Глянь, кто-то траву драл. Вот еще пук! И еще, – Санька махнул рукой.
– И что?
– Здесь же никто не ходит!
– А звери?
– Какие? Они что, траву выдирали и раскладывали по поляне? Умные такие? Нет, это человек. Смотри, пучки как вдоль дорожки лежат. Все, больше нету, – Санька уперся в бревно.
– Сань, посмотри, пожалуйста, – Алена показала рукой на то место, где раньше был пол. Из невысокого холма, покрытого травой, торчала какая-то железка. Скорее, даже ручка. Сквозь нее был просунут толстый металлический прут, похожий на лом, которым дворники колют зимой лед.
Санек живо перепрыгнул через бревна.
– Как я забыл, здесь же есть подпол! – он вытащил лом из ручки, раскидал землю, которой была присыпана крышка, и потянул за ручку.
– Миха, Миха, ты здесь?
Снизу раздался стон. Алена завизжала.
– Тихо ты! Нож в руку возьми и стой тут. В случае чего – беги, – Санька протянул ей пакет с ножами, которые взял для грибов, а сам стал спускаться по лестнице.