Боги богов

Пилоты считаются полубогами, всякий обыватель назвал бы бегство из академии сумасшествием. Так что свое заявление Марат не положил на стол ректору, а отправил почтой, когда надежно запутал следы.
Спустя несколько недель он угнал свой первый корабль: старую легкую лодку, принадлежавшую какому-то провинциальному чиновнику, из тех, кто всю жизнь верой и правдой служит на гиперборейских глубоководных пастбищах ради большой пенсии. Лодку продал повстанцам с Шамбалы — несгибаемым фанатикам революции, которые заодно держали весь наркотрафик на подвластных Федерации территориях. Повстанцы хорошо заплатили и предложили Марату примкнуть, однако начинающий корсар отказался.
Он наивно полагал, что вырученных денег ему хватит и на новые документы, и на новую внешность, и даже на новую личность. Но сразу совершил большую ошибку. Продал лодку барыге и у него же заказал полный комплект опций. Барыга, майор Непобедимого Революционного Фронта, даже вспотел от удовольствия, а юный угонщик не заметил этого и беспечно продиктовал: биомаска, биопаспорт, генная карта и — главное — новые файлы во всех двадцати двух федеральных базах данных. Барыга хмурился, качал головой. «Это очень, очень сложно, мой юный камрад. Мне нужна еще одна лодка, больше и мощнее. Сделай — и тогда я попробую что-нибудь придумать. Паспорт, маска — это мы можем, а вот базы — там опасно, особенно в главном сервере корпорации “Биомех”… А если не поменять персональный файл “Биомеха” — любой корабль подаст сигнал тревоги сразу, как только почует неладное…» — «Знаю, — ответил шестнадцатилетний пилот, — не учи. Все корабли сделаны в “Биомехе”, все имеют программное обеспечение “Биомеха”… Говори, сколько».
Барыга повторил, что ему нужна еще одна лодка. Спустя неделю Марат выполнил заказ. Барыга открыл ему счет в офшорном банке и дал адресок имплантатора. Юному злодею установили чужой биопаспорт, но имплантатор — его звали Маркус — поднял нового клиента на смех. «Малыш, — сказал он, — ты неправ. Тебе следует продавать одному человеку, но покупать у другого. А лучше — всегда продавай разным людям и покупай у разных. Меня, Маркуса, это не касается, у меня золотые руки и реальные цены, насчет телесного тюнинга — всегда обращайся только ко мне, я не повстанец, я обманывать не буду… Но знай: новая личность обойдется тебе в миллионы. Знающие люди собирают ее по частям. Давай я тебе пока поставлю хорошие зубы и глазные яблоки, не требующие смачивания, по нормальной цене, а заодно расскажу, как делать дела…»
Выяснив подробности, Марат приуныл. Внешность, паспорт, номерные банковские счета — это стоило немало, но считалось забавой по сравнению со взломом федеральных информационных баз. Таможенный контроль, налоговый контроль, эпидемиологический, транспортный, полицейский, военный, миграционный, наркологический, этический, Контроль корпорации «Биомех», Архив службы КЭР, Особый президентский архив, Специальный контроль для визита на планеты с ограниченными режимами пребывания. Взлом каждой базы обходился в астрономическую сумму. Двадцать две базы, в каждую надо поместить новый файл. Из двадцати двух частей сложить нового гражданина Межзвездной Федерации — и тогда можно думать о новом доме и новой легальной работе.
— Если ты, — говорил Маркус, — хочешь осесть простым фермером на какой-нибудь Атлантиде, или на Медиане, или в другой скучной дыре — это дешевле. Но ты ведь не хочешь, да? Ты пилот, тебе надо летать. Значит, добавь сюда базу Федеральной комиссии межзвездных судоводителей. Все пилоты наперечет. Как ты себе это представляешь? Не лучше ли тебе вернуться с повинной? Успокоишься, доучишься в академии…
— Я не вернусь, — ответил тогда начинающий преступник. — Я угоню столько лодок, сколько понадобится. Я стану фермером, рудокопом, ассенизатором, кем угодно. Но Морт будет самым крутым пилотом в мире.
— А кто такой Морт? — спросил Маркус.
— Не твое дело, — сказал Марат.
Он имплантировал себе модифицированные легкие — без них нечего было делать на планетах с тяжелыми атмосферами, типа той же Гипербореи; купил новое лицо и еще три биопаспорта. Следующие два года провел в непрерывных перелетах с одной планеты на другую. Копил деньги. Ждал, когда придет идея. Если не знаешь, что делать, — жди. Само придумается.
Потом появилась Юла; она изменила многое, если не всё: наверное, такая ситуация и называется любовью; потом Юла ушла, а вместе с любовью ушла и удача. Ничего особенного, простая история. Любимый человек уходит от тебя, и вот ты уже пойман и сидишь в песчаной яме. А чуть позже участвуешь в угоне федерального судна.
Пока носился с планеты на планету, запутывая следы, обзаводясь связями, пожимая руки каким-то хихикающим хакерам, выкладывая чемоданы с наличными на столы тихих банкиров, похожих на клерков из похоронных бюро, пока осваивал навыки жизни среди богатых, пока учился обманывать, подбирать костюмы к обуви, вычислять слежку — несколько раз ловил отраженные слухи, обрывки кем-то сказанных фраз. Посмеивался. Пилотское сообщество было всерьез озадачено исчезновением одного из самых талантливых воспитанников академии. Главная версия гласила: младший брат позавидовал старшему и сбежал, не выдержав обиды, нанесенной судьбой. Великий пилот, первый и лучший, должен быть один. Как герои прошлого. Валерий Чкалов был один. Хотя совершил свои главные подвиги вместе с Беляковым и Байдуковым. Армстронг был один, хотя его первые шаги по Луне страховали Олдрин и Коллинз. И Говард Хьюз был один. И Гагарин.
Истории нужны первые — вторые и третьи постепенно забываются.
Беглец только усмехался. Он никогда не завидовал брату и ни одной секунды в своей жизни не мечтал стать величайшим покорителем пространства. Слава, лавры, место в истории, статус культовой персоны — всё это не интересовало Марата.
А Морта интересовало.
Старший брат был великолепен. Гениален. И, как все гении, самолюбив, азартен, вспыльчив, раним. Старший брат знал, что он первый и лучший, но мучился страхом потери статуса. Что делает тогда младший брат, спокойный, умный, но при этом лишенный амбиций? Он уходит в тень. Исчезает.
Вакуум вокруг суперзвезды обязателен. Если его нет, его следует создать. Никого рядом. Ни одного претендента на трон. Ни одного мастера, хоть в чем-то способного сравниться с блестящим Мортом. Пусть будут тысячи ремесленников, славных парней, просто хороших надежных профессионалов — а сияющий Морт, непревзойденный бог навигации, вечно будет парить над всеми.
Младший брат слишком хорошо знал старшего. И слишком любил его.
Его все любили.
Мама очень любила Марата, но Морта — красивого, тонкого, обаятельного — любила больше. Папа очень любил Марата, но с Морта — уникального чудо-ребенка — сдувал пылинки. Учителя, лекторы, наставники и капелланы очень любили Марата — но его братишку считали Иисусом Христом пилотажа.
Если старший брат одержим великими страстями и желает быть богом — младший освобождает площадку для строительства храма.
Накануне побега Марат пришел к брату в комнату, хотел поговорить, попрощаться — не прямо, но хотя бы взглядом, жестом. Впрочем, можно было и словами. Морт никогда не выдал бы, не донес, наоборот, денег бы сунул и совет дал. Они не были близкими друзьями, иногда месяцами не разговаривали, жили в разных комнатах, но в решающие моменты, разумеется, стояли друг за друга до конца. Марат обдумывал побег почти полгода, взвесил и просчитал последствия так, как умеют просчитывать только пилоты, до пятого знака после запятой, и хорошо сознавал, что первое время — три или четыре года — беглецу придется жить преступным ремеслом, угоном лодок, ничего другого в жизни он не умеет; дороги братьев могли разойтись надолго, если не навсегда.
Пришел, осмотрелся. Морт — как звезда и крутой парень — держал у себя салон. Двери его апартаментов были открыты круглосуточно для всех желающих. Диваны, кресла, напитки, журналы, непременные девчонки, всё время разные и все, как одна, одуревшие от счастья: не каждую позовут в узкий круг приближенных. Морт — скромный, тихий, лишь чуть-чуть, почти незаметно для постороннего глаза, светящийся величием — обычно полулежал где-нибудь в углу, закрыв глаза, демонстративно безучастный, погруженный в себя, расслабленный. Беспокоить гения было запрещено, нарушителей выгоняли взашей, и когда Марат потряс брата за плечо, тот, не поднимая век, тихо выругался на неизвестном Марату наречии.