Вопросы сегодня, ответы вчера...

– Тятенька, – Матрёна в голос, – выйди, никак брат мой вернулся.
А и есть так. Младшой. Последним ушёл – первым пришёл.
Рассказать про радость – да где слова такие взять? Где и кто их придумал?
Вот так день начался.
– А кто с тобой? Вроде как не из наших. Не полонянка ли? Уж не силой ли брал?– Олька допрос ведёт.
– Это я, матушка, в плену у неё. Двадцать лет до Белого моря шёл, а потом и дальше, чтоб в полон попасть, да три года обратно под стражей, – младшой-то, смеясь, отвечает.
– Ну и хорошо! Мужикам узда всегда в пользу. Раз довела – то и спасибо ей.
Пир во весь мир! И идущий и едущий мимо весть несут, за Егора радость держат.
День в разгаре – а праздник шумит – сидеть не велит.
Вдруг прохожий в дом идёт, да девицу за руку ведёт.
Девица статна. Волос, как огонь.
– Мне б Егора да жену его – Ольгу найти! – молвит, а сам по сторонам смотрит. Виданное ли дело – днем, не в праздник народ веселится.
«Ой!» – только Матрёна и молвила.
Средний с царёвой службы вернулся.
Да и быть такого не может, что бывает.
Как у Ольги с Егором сердце выдержало – никто не знает.
– Полонянка ли? – Ольга смотрит на красну–девицу.
– Я сам в полоне. Был там, где солнце за море садится, а и там люди, хоть и на островах, а живут. Оттуда и идём – дорогой хлеб жуём да шаги считаем, да думу маем – ждёт иль кто не ждёт – не знаем.
А и праздник пуще прежнего.
Все на братьев да их невест дивятся, шушукаются. Матрёна голову подняла – хозяйкой ходит, на Егора с Олькой смотрит, а те сквозь слёзы друг друга не видят.
К вечеру устал народ. Кто куда, а братьям с дороги и отдохнуть бы надо.
Братьев палати дождались, а Матрёна, по девичьей чести, невестушек к себе домой просит, а и похвалиться есть чем, детьня под ногами суетится – в глаза заглядывают, тайком, то до одёжки, то до кос их дотронутся. А и то – дивно–дивное, заморское!
Темно на дворе – чаёвничать сели, а места и мало. Тех, кого из-за стола не видно под него пешком погнали.
Стук в окно. Матрёна на крыльцо, и с ней чуть не плохо.
Стоит солдат да за руку девицу держит. Тонка собой, а волос, что вороново крыло, в ночи не видно.
Так и есть – старшой вернулся. Первым ушел – последним пришел.
Братьев увидел – глазам не поверил. Упал на колени перед батюшкой и матушкой и благодарить стал, что ожиданием да молитвой уберегли его и братьев.
– А девица – не полонянка ли? Не на саблю ли взял и силой увёл? – Ольга спрашивает.
– Двадцать лет шёл до моря Черного, чтоб самому в полон попасть, да три года домой возвращался, – старшой молвит. – А что веры другой – сердце не слышит.
– Дело не в том, как молятся, дело в том, что после молитвы делают. Все мы веры людской, а значит и жить по ней обязаны, – молвил Егор старший.
Все смеются, радуются, ребятня Матрёнина смеётся, а им бы только на одной ноге поскакать да рожи построить. И давай опять, кто за гусли, кто за бубен, а кто и сопелкой подмогает. Дом чуть не ходуном ходит – тоже в пляс собирается.
А и то сказать – виданное ли дело – с царёвой службы и все живы вернулись.
Что царь, что царица – для них солдатская кровушка – водица. Не сказать, что пьют – просто, не жалея, льют.
А потом, не сразу, встали три дома в ряд. Слева от каждого скворечник на шесте. Со стороны смотреть – шеломы солдатские с копьями…
А потом? А что потом?
Народ к силе льнет, за собой других ведет. Стали слева и справа по руку от братьев дома расти, как грибы.
По деревне ребятня… У каждого дома чехарда. И чернявые, и белобрысые, и, как огнём горят, и угольками, а у всех носы в конопушках, коленки в сбоях, галдят…
А наше солнышко всех спешит равнять в соломенных.
А и то – жизнь такая. Уж сколько раз народ деревню не крестил. И Егоровка, и Горевка, и Гора, и Горки, и Егорово, и Егорьевск…
И так бывает!.. Кто умный – тот знает…
Ведь Егор… и тебе Егорий, и Юрий, и Георгий…
Да… Победа – не девка, словами не уговоришь.
Хочешь в жизни победить – собирайся в бой идтить?
А как в жизни победу взять – если не жить?
Вот так вот!
К чему это я? А не к чему!
Смотрю: идёшь, как с бревном через болото бредёшь: ноги вязнут, голова опушена, ещё и бурлаком что-то тащишь. А что там на конце? Оглянись, посмотри, вон у лавки положи, да и дальше иди. Понадобится – вернёшься – если к делу – заберёшь, а нет, то и здесь место не пролежит. Твое другой не возьмет – своего много.
Вон на ту кучу. Многие этой дорогой пришли – налегке ушли. До тебя, да и после будут. Не только человек дорогу топчет, но и она его.
Давно тут всё лежит – никто не возвращается, в обратку не берут, значит, и не очень и надо было когда-то.
Отдохнул? А и то… сидеть хорошо. Ты ж куда-то шел...Ну, и иди туда, раз надобно…
***д. Горки, Егорьевский район, август 2001г.
Легенда об Э
(Вогульская легенда)
…Раз в много-много веков на Землю спускается Тот Кто Всё Создал.
Тот,– Кто Всё Создал создал и себя, поэтому вся Сила Мира меньше, чем его Сила.
Мы его называем – Э.
Это происходит в самую длинную ночь в году, потому, что очень много дел, о которых надо помолчать перед Э и людям, зверям и птицам, и самой Земле.
Э разжигает огромный костер, его мы называем – О, на самом больном месте Земли и собираются в круг всех, кто живет на ней.
В центре костра на огненном троне восседает – Э.
И слушают, молча, все друг друга, пока не взойдет Солнце.
Когда Солнце достигает О, Э улетает на своем троне к нему до следующей встречи.
…Последний раз, это было давно, тогда, когда народ ненавидел народ, когда зверь и человек убивал больше, чем мог съесть, когда брат убил брата.
Э тогда спускался с трона и говорил с людьми.
…Это было так!
…Пришли все к О, как только пламя от костра осветило всю Землю. Встали перед Э и звери, и птицы, и люди.
Только люди в этот раз были разные.
И собрались они, как звери в стаи, и назвалась каждая стая – «народ».
Молча, разглядывал всех Э с вершины своего трона.
Все были разные. Были большие и малые стаи. Все потрясали оружием, вознося славу ему.
Заметил он в стороне и совсем малые народы. Молча, они стояли, приложив одно колено к Земле, опираясь о неё рукой, и не было у них оружия, и не возносили они славы Э, а стояли, уперев ножи в грудь напротив сердца и низко опустив головы. Рядом стояли стаи зверей. Птицы сидели рядом.
Долго на них смотрел Э, но не мог понять, – почему так. Вот тогда он и спустился с трона.
– Почему вы стоите так и не приветствуете меня, как люди? – сказал он, – Стоите ни, как они, и ни, как звери, а на трех? Почему вы так одеты? На вас нет дорогих украшений. У вас нет оружия, чтоб приветствовать меня. Я же дал вам всё, чтоб у вас это было!
– Великий Э!
Ты создал всех. И дал нам право быть людьми и иметь право выбора.
Они для этого и живут, чтоб красивой одеждой, украшениями и оружием убедить тебя, что ты всё создал правильно.
И мы были, как они, на двух, но поняли, что не может человек уйти от братьев–зверей и Земли и вернулись к ним, взяв право убить себя и стать пищей для них.
Ты можешь лишь создавать. Ты сильнее всех.
Мы тоже умеем и любим создавать, но мы можем большее, – мы можем убить себя, не дожидаясь пока это сделают они, во славу тебя, чтоб ты понял, что созданное тобой – неправильно созданное, – раздалось в ответ.
Долго стоял Э, глядя на малые народы, на ножи и кинжалы, приставленные к груди, в их руках, на зверей и птиц их окруживших.
Долго стоял Э рядом с ними.
Солнце уже стало обнимать Землю.
– Я запрещаю вам это. Мне стыдно! – грустно сказал им Э, – я хотел по-другому.
…Когда первые лучи Солнца коснулись деревьев Э повернулся и пошел к трону. Он слышал за спиной шепот и недовольство больших народов, которые, опустив оружие и больше не приветствуя его, отвернувшись от него, говорили друг другу: «Перед кем ему–то стыдиться? Кто выше и сильнее его–то? Эти? И это его мы восхваляли все эти века?!»