Дикое Сердце (ЛП)

Никого не было на берегу; никого не было возле глубокой расщелины, у входа к узкому песчаному пляжу; никого не было на величественных вершинах скал, о которые разбивались морские волны; никого не было на вершине Мыса Дьявола; никого, кого мог достать его пристальный взгляд… Ни души, ни человеческого пристанища… Только жалкая лачуга, сокрытая темной вершиной Мыса Дьявола, уходящего в море.
Это имя хорошо подходило для скалистой местности, сейчас еще более опустошенной, под низкими плотными сероватыми тучами, что обволакивают горы… такими низкими, такими близкими к земле, словно они хотели поглотить ее. Твердым шагом Франсиско Д`Отремон подошел к той хижине и позвал громким голосом:
- Бертолоци!
Имя гулко раздалось в голой комнате без дверей и окон, почти без мебели… На убогой кровати лежало окаменевшее тело, которое выделялось под простыней, невероятно чистой для такого места… Пораженный Д`Отремон прошептал:
- Бертолоци…
Махом сдернув немного простыню, чтобы увидеть лицо умершего, на которого смерть уже наложила свою маску, он едва узнал в нем того молодого мужчину, здорового и высокомерного, который был его соперником… Седина пробивалась сквозь спутанные темные волосы, через густую бороду, покрывавшую худые щеки, а также тень великого покоя на закрытых веках… Вздрогнув, Франсиско Д`Отремон накрыл лицо и отошел на шаг.
Он пришел поздно, слишком поздно… Эти лиловые губы уже не скажут ему секрет, который они хранят… Они замолчали навсегда… Но рука Франсиско Д`Отремон нервно нащупала конверт письма, которое он даже не прочитал… Он его сохранил, словно отраву, оружие, словно спящую ядовитую змею. Но теперь, стоя перед неподвижным телом, он разорвал конверт и сделал шаг к окну без створок, сквозь которое проникал белый свет нарождающегося дня…
«Пишу тебе из последних сил, Франсиско Д`Отремон и прошу тебя прийти ко мне. Приходи без страха… Я не зову тебя для мести. Слишком поздно получать плату твоей кровью за все то, что ты сделал мне и ей. Ты богат, любим и уважаем, тогда как я нахожусь в унизительной нищете и жду приближающуюся смерть как свое единственное избавление. Не хочу повторять, насколько я ненавижу тебя. Ты это знаешь. Если бы я мог убивать одной мыслью, то тебя уже давно бы не было; и я сам иссушил себя постепенно этой злобой, которая овладела моей душой…»
На мгновение Франсиско Д`Отремон прервал чтение, чтобы посмотреть на каменный лик под простыней, чувствуя, что его охватывает тревога и ему становится трудно дышать в этой лачуге, которая, казалось, также отвергала его, и он снова вернулся к чтению…
«…Меня убивает злоба более, чем алкоголь, чем заброшенность. Из-за ненависти я молчал столько лет. Сегодня хочу сказать тебе кое-что, что может заинтересовать тебя. Это письмо тебе вложит в руки мальчик. Ему двенадцать лет, и никто не позаботился о том, чтобы крестить его и дать ему имя. Я зову его Хуан, а рыбаки побережья Хуан Дьявол… В нем мало человеческого. Он хищное животное, дикарь… я его вырастил в ненависти… У него твое порочное сердце, и я дал, кроме того, полную волю его инстинктам. Знаешь почему? Скажу тебе на случай, если ты не решишься приехать ко мне и выслушать меня: это твой сын…»
Письмо задрожало в его руках… С глазами, расширенными от тревоги, он вновь смотрел на влекущие его огненные строки, выпивая одним глотком остаток яда тех слов…
«…Если он стоит перед тобой, посмотри в его лицо… Иногда он твой живой портрет… Иногда похож на нее… На нее… Проклятую… Он твой… Возьми его… У него отравленное сердце и душа испорчена злобой. Он не знает ничего кроме ненависти. Если ты заберешь его с собой, то он станет твоим наихудшим наказанием… Если бросишь, он станет убийцей, пиратом, грабителем, который закончит свои дни на виселице… И это твой сын… У него твоя кровь… Вот моя месть!»
Вначале бледный от ужаса, немного погодя покраснев от негодования, Франсиско Д`Отремон скомкал письмо, то последнее послание побежденного соперника, теперь уже неподвижного недруга; его триумф после смерти был такой силы, какой силы было его падение при жизни… С внезапным порывом безудержного гнева, он подошел к его постели и открыл лицо умершего, и выкрикнул, дрожа от отвращения и ярости:
- Ты лжешь! Ты лжешь! Это неправда! Почему ты не дождался меня при жизни, чтобы признаться мне в этом? Ты лгун! Трус! Каким всегда был и должен был себя вести до самого конца! Трус, да… трус! Никогда не искал меня лицом к лицу… Никогда, как настоящий мужчина, который должен был призвать меня к ответу… А теперь… почему ты мертв? Почему не дождался меня? – Он отступил назад, пошатываясь, ничего не видя, кроме красного тумана, который создавал вокруг него дух нереальности. – Ты самый подлый из всех обманщиков, но твоя глупая месть меня не настигнет! Нет! Нет!
- Сеньор Д`Отремон! – раздался тихий голос Педро Ноэля.
- Это неправда! Это неправда!
- Д`Отремон! – повторил Ноэль, приближаясь. - Д`Отремон!
- Трус… Негодяй…!
- Друг мой… вы сошли с ума?
- Что? – отреагировал наконец Д`Отремон.
- Вы не здоровы, сошли с ума… Вернитесь к реальности…
- Ноэль… Друг Ноэль…
- Успокойтесь, пожалуйста… Успокойтесь…
Франсиско Д`Отремон огромным усилием воли отдалился от постели мертвеца, в то время как Педро Ноэль приблизился к нему с уважением.
- Он обманщик… Обманщик и мерзавец…! – изрек Д`Отремон глухим голосом.
- Он уже ничто, друг мой, ничего, кроме грустных останков. Оставьте его и пойдемте…
- Как вы здесь оказались? – спросил Д`Отремон, выходя из оцепенения.
- Мне показалось правильным отыскать вас… Баутиста сказал мне, каким путем вы последовали. Думаю, что приехал вовремя… а вот вы, наоборот, слишком поздно. Но пожалуй, пойдем…
- Подождите…подождите… А где мальчик?
- Какой мальчик?
- Который принес письмо… Где он?
- Не знаю… Я никого не видел. Полагаю, что несчастный Бертолоци жил в совершенном одиночестве.
- Ребенок жил с ним… Где он?
- Повторяю, что никого не видел, но если вы настаиваете… О посмотрите…!
Д`Отремон быстро обернулся… совсем рядом с кроватью, сидящий на полу, за старой мебелью – стол и пара сломанных стульев – находился мальчик, который приехал в Сен-Пьер с письмом, и его темные глаза горели странным огнем под спутанными волосами, покрывающими лоб…
- Что ты там спрятался, мальчик? – спросил Ноэль. – Вставай… вставай, сеньор тебя ищет.
Хуан медленно поднялся, не отрывая взгляда от Д`Отремон, который в тот момент чувствовал, как его щеки краснеют… Этот взгляд, который осуждал, обвинял… а может быть спрашивал…
- Ты там был? Ты там был, когда я вошел? – хотел знать Д`Отремон – Отвечай!
- Да, сеньор – ответил мальчик. – Я там был…
- Почему ты прятался? – спросил Ноэль.
- Я не прятался… Я там был…
- Не сказав ни слова… - пожаловался Д`Отремон.
- А что я должен был сказать?
Мальчик встал на ноги. Высокий для своего возраста, стройный и крепкий, живой и проворный, как дикий зверек, и Д`Отремон повернулся к нему, резко схватив его за руки…
- Ты следил за мной, за тем, что я говорил? Да, правда? Ты знал содержимое письма, что принес?
- Что?
- Что, если ты прочел это письмо…! Отвечай! – яростно давил на него Д`Отремон.
- О, отпустите меня! Я не шпионил за вами…! Отпустите! У вас нет причины держать меня… Тем более я не читал письмо… Я не умею читать…
- Конечно же, друг Д`Отремон – прервал примиряюще Педро Ноэль. – Какая странная мысль! Словно этот бедный мальчик умеет читать?
- Он сказал тебе, о чем написано в этом письме? Говори правду! - обратился Д`Отремон к мальчику угрожающим тоном.
- Я же сказал, что нет. – ответил мальчик.
- Пожалуйста, друг Д`Отремон, - посоветовал Ноэль. – Успокойтесь… Успокойтесь.
С дрожащими губами, сжав кулаки, Франсиско Д`Отремон отошел на несколько шагов, в то время как нотариус добродушно смотрел на неподвижного мальчика, жесткого и мрачного, и спросил: