Дельфиний мыс

— Помогите нам слезть, — попросила Оля, — мы боимся. 
На берегу раздался хохот. 
Мальчишка опустил на гальку камеру, сорвал с ног синие кеды и побежал к скале. Второй, крупный, в белой безрукавке, поставил на камни ведерко и бросился за ним. Первый мальчишка, как кошка по стволу дерева, отвесно карабкался вверх, второй — по пятам за ним. Одик лишь видел, как мелькали их руки, хватаясь за выступы. И минуты не прошло, как африканец вскарабкался на скалу. 
— Браво, Катран! Утер нос Ильке! — закричали с берега. 
«Что за имя?» — подумал Одик и увидел рядом с собой второго, в белой безрукавке, — лоб его почему-то был повязан синей лентой. 
— Ух, какой ты толстый! — сказал Катран и покачал головой. — Ну просто пузырь! 
Одика бросило в дрожь: они что, сговорились с Олькой? 
— А я тебя где-то видел, — продолжал Катран. — Это ты живешь у Краба? 
Одик бессмысленно уставился на него. 
— Ну, у этого самого… Как его?.. У Карпова, — пояснил Катран. 
— Нет, — гордо и независимо промолвила Оля. — Мы живем не у крабов, мы живем у хорошего человека! 
Сухое, энергичное, с колющими черными глазами лицо Катрана так и затряслось от смеха. 
— Ребята, вы слыхали, что они говорят? — заорал он вниз. — Спускать их после этого с камня или нет? 
— Я бы не спускал, — сказал второй, забравшийся сюда, Илька, ржавый от веснушек, большой и плотный, видно, самый старший из ребят. 
Одика колотило: вот они, они… Эти самые… Эта банда… Про них и Лиля говорила и Виталик… Они жестокие и бесцеремонные, а Олька позвала их на помощь! Как бы не сбросили еще со скалы… 
— Быстрей вы, некогда! — крикнул паренек с рюкзаком. 
— Ладно уж, — милостиво сказал Одику с Олей Катран. — Снимай ремень. 
Одик стоял как в столбняке и не мог пошевелиться. 
— Ну, кому говорят? — Катран даже легонько двинул его в плечо. Девчонку жаль, а тебя, толстяк, оставить бы здесь на съедение чайкам. 
Говоря это, он вытащил из петель своих шортов ремень, привязал его к ремню Ильки, чуть не с силой снял ремень с Одика — его штаны тут же поползли вниз, но он, несмотря на страх, по привычке своевременно натужил живот, чтоб не сползли. 
— Как ты живешь с таким пузом? — с любопытством спросил Катран. — Как залез-то сюда? 
— А тебе что? 
Одик ненавидел и боялся этих ребят. 
— Он зато может очень быстро бегать, — сразу вступилась за него Оля. — И еще он очень сильный, а живот может пройти. Он ведь мальчик еще. 
— Жди! — захохотал Катран. 
Одик не знал, что делать, что сказать. 
В это время Катран быстро обвязал Олю ремнем вокруг пояса, и она, глупышка, еще улыбнулась ему. 
— Мы тебя будем страховать, — инструктировал ее Катран, — а слезать будешь сама… Ну, живо! 
Они с Илькой за руки спустили ее за край скалы и, когда Оля зацепилась ногами за выбоины и полезла вниз, стали потихоньку стравливать ремень. 
— А твою тушу выдержит ремень? — со смехом спросил у Одика Илька, когда спустили Олю. 
— Н-ннее з-знаю, — выдавил Одик. 
Его по-прежнему трясло. 
— А кто ж знает? — завопил Илька. — Угробишься — потеря невелика! 
«Не надо! Не хочу! — рвалось из Одика. — Я позову взрослых, и они снимут меня!» Он оцепенел и позволил им подтолкнуть себя к краю скалы, перевалить через этот край, и почти в беспамятстве, весь горящий и оглушенный страхом, он полез, хватаясь руками и ногами за выступы и углубления и все время чувствуя натянутый ремень. Уже у самой воды он сорвался с уступа, но ремень спас. 
Внизу его приняли руки других мальчишек, и он, обессилевший, поплелся к берегу, где Оля уже надевала сандалии. 
Все произошло так внезапно, мальчишки были такие нахальные и быстрые, они так обозвали Георгия Никаноровича, они — конечно же, они! — швырнули тогда в него медузу, а вот сейчас выручили их, и Одик не знал, как вести себя, как держаться с ними. 
— Спасибо, ребята, — сказала Оля, — за меня и за Одика… 
— А кто это? — раздалось сверху, со скалы, где оставались Катран с Илькой. 
— Он. — Оля ткнула пальцем в Одика, но никто уже не обращал на них внимания. 
Катран вдруг скинул линялые шорты, сбросил рубашку, и оказалось, что он стройный, мускулистый и весь черный. Ну прямо как грач. На нем были тугие синие плавки. Сунув Ильке одежду, он подошел к краю скалы и прыгнул. 
Оля от страха ойкнула. Катран летел на фоне белых тучек — руки вперед, упругий, легкий — и, как заостренный прутик, аккуратно вошел в воду. Цок! И стремительным кролем ринулся к берегу. И никто, никто, кроме Оли с Одиком, кажется, и не смотрел, как он нырял. 
Илька с одеждой Катрана в зубах быстро слез со скалы. Катран, выйдя из воды, отряхнулся, как собака, но одеваться не стал. Он взял одежду под мышку, поднял с гальки камеру и обернулся к Одику: 
— Еще не попались в его клешни? 
— Какие клешни? 
— Крабьи! 
Одик покосился на Олю. Он не должен сплоховать перед ней. 
— Как вам не стыдно! — крикнул он, дрожа от возбуждения и собственной отваги. — Вы же не знаете, не знаете его, если так говорите! 
— Он добрый и культурный, — тут же помогла ему Оля. — И скажите, пожалуйста, куда вы катите это колесо? И зачем это краска в ведерке? 
Уже разглядела! И вообще, если бы не она, они сидели бы еще на скале. 
— Секрет, — многозначительно сказал Катран, — операция «А»… Поняла? Или, может, твой тучный, повышенной жирности брат понял? 
Сказал он это так, что Одик не обиделся. А даже улыбнулся. И вообще он почувствовал, что Катран не очень вредный, хотя и грубый и, конечно, совершенно бесцеремонный. В их классе тоже были такие — Лешка Семенов и Боря Левашов. Они тоже не выбирали слов, но были куда зловредней Катрана: считали себя богами, а Одика — за получеловека, поколачивали, мешали дружить с другими ребятами; и Одик плюнул на все: и без них обойдется!.. 
— Ну, вы идете или нет? — крикнул высокий белоголовый паренек с рюкзаком — его звали Мишей — и, не дожидаясь остальных, зашагал вперед. 
И тут сестра буквально поразила Одика. 
— А нам можно? — спросила вдруг она. — Ну, пожалуйста, ребята. 
Да что она, рехнулась? 
— Нельзя! — отрезал Илька. — На кой вы нам сдались? Скажите спасибо, что с камня сняли. 
— А я уже сказала вам спасибо, — ответила Оля. 
— А я не слышал! — с хохотом крикнул Илька. — Говори, чтобы все услышали, ну? 
Оля чуть надулась. 
— Говори, а то салазки загну! 
Ну чего он прицепился! И почему у него на лбу эта лента? Ведь только у него. 
— Отстань от нее! — сказал Катран, и вдруг в его черных колющих глазах сверкнула какая-то догадка. — Хлопцы, давайте прихватим их… Покажем настоящих героев Скалистого! 
Мальчишки засмеялись. 
— Ну вот еще, — мрачно осклабился Илька. — А у мамочки они отпросились? 
— Беру их под свою ответственность, — заявил Катран. 
Одик с тревогой посмотрел на Олю. И что она так рвется за ними? Глупышка, еще ведь неизвестно, что они задумали. 
— Идемте, — сказал Катран, — не пожалеете! Век проживете, а такого не увидите! Я, Жорка, беру вас с собой, а Жорка слов на ветер не бросает. 
— Ну и хвастун, ну и трепло! — сказал Миша. 
— А вы кто — Жора или Катран? — осторожно спросила Оля, идя следом за ними. 
— Зови, как нравится, — разрешил мальчишка. 
— Мне больше нравится Катран, — сказала Оля. — Только что это такое? 
— Акула! Понятно? — ответил Илька. — Ты идешь с черноморской акулой… Откроет зубастую пасть — ам! — и сожрала… Уматывай лучше домой с этим толстяком. 
Одика передернуло всего, так обидно и зло говорил Илька. 
— Но-но! — пригрозил ему Катран. — Боишься опозориться при даме и лишних свидетелях? Идемте, вы увидите грандиозный позор этого человека! 
Катран ловко катил перед собой камеру: толкал ее, и она двигалась сама по себе, потом догонял и снова с силой толкал.