Отрава

–...Что могло бы его тревожить?
– Не знаю.
– Я полагаю, вы не были удивлены, – сказал Карелла.
– Чем?
– Его смертью. Отравлением.
– Вы хотите сказать, не считаю ли я, что он склонен к самоубийству?
– А вы так считаете?
– Нет. Мне и в голову не могло прийти, что он способен покончить с собой. Никогда. И, честно говоря, я был просто поражен. Когда об этом услышал... Господи, я был потрясен. Мой пациент покончил с собой! Отравился! И... скажу вам правду, мистер Карелла... я чувствую себя виноватым.
– Виноватым?
– Да. За то, что не проявил бдительности. За то, что не понял, что его депрессия носит гораздо более серьезный характер, за то, что я не предвидел возможного самоубийства. – Он покачал головой. – Знаете, мы многое считаем само собой разумеющимся. Не обращаем внимания на важные вещи.
Карелла кивнул и снова заглянул в свою записную книжку.
– Он никогда не упоминал при вас каких-либо имен? – спросил он. – Например, Мэрилин Холлис?
– Нет.
– Нелсон Райли?
– К сожалению, нет.
– Чарльз Эндикотт, или Чип.
– Нет.
– Бэзил Холландер?
– Нет.
Карелла закрыл книжку.
– Доктор Элсворт, благодарю вас за то, что уделили мне время. Простите, что побеспокоил в ваш выходной день. – Он встал, вытащил бумажник и протянул Элсворту свою визитку. – Если что-нибудь вспомните, позвоните вот по этому телефону. Буду вам благодарен.
– Да, конечно, – сказал Элсворт.
– Еще раз спасибо, – поблагодарил Карелла. – Если мне понадобится хороший стоматолог...
– Не ходите к Лоренсу Оливье, – с улыбкой посоветовал Элсворт.
Бумаги из 12-го участка были доставлены где-то после часа. Практически там повторялось все то же самое, что сообщил Уиллису Ларкин, указано лишь было точное время, когда Холландер вернулся домой в воскресенье. Один из соседей видел, как он поднимался на лифте примерно в половине восьмого вечера. Холландер вышел на четвертом этаже. Медэксперт, учитывая те обстоятельства, что температура в комнате менялась и тело лежало на поглощающем тепло ковре, дал весьма приблизительное время смерти – это, по его мнению, случилось ночью в воскресенье или ранним утром в понедельник. Во всяком случае, в половине восьмого он был еще жив и шел, по всей вероятности, в 401-ю квартиру. «Интересно, – подумал Уиллис, – а что делала Мэрилин Холлис вечером в Пасхальное воскресенье после половины восьмого».
Он не видел Кареллу с самого утра, когда оба пришли на работу. Карелла еще не знал, что им достался из 12-го участка еще один труп. Не знал об этом и лейтенант Бернс.
– Ты что, с ума сошел? – ахнул Бернс после того, как Уиллис сообщил ему новость.
Оба окна кабинета были распахнуты навстречу весеннему апрельскому ветерку. Бернс сидел без пиджака, в одной рубашке, склонив седеющую голову с коротко стриженными волосами над грудой бумаг, наваленных на столе. Жесткие, синие глаза с удивлением уставились на подчиненного. Уиллису на мгновение показалось, что он сейчас перепрыгнет через стол с бумагами и вцепится ему в горло.
– Какого черта?..
– Они наверняка связаны, – спокойно сказал Уиллис.
– Я тоже связан родственными узами со своей четвероюродной сестрой в Пенсильвании...
– Это не четвероюродная сестра, Пит, – заметил Уиллис. – Это вторая жертва, связанная, причем достаточно близко, с женщиной по имени Мэрилин Холлис.
– И ты хочешь сказать, что это она их убила?
– Подожди, Пит, я такого не говорил.
– А что тогда ты говорил? У нас и так дел невпроворот – до следующей Пасхи не разобраться...
– Так что ты от меня хочешь? – довольно грубо спросил Уиллис, забывая, что он все же говорит со своим начальником. – Чтобы я отдал наше дело Ларкину?
– Кто такой, черт возьми, этот Ларкин?
– Из двенадцатого, – ответил Уиллис. – Ты этого от меня хочешь?
– Я хочу, чтобы следующий раз, прежде чем брать на себя половину убийств в этом чертовом городе, ты бы спросил моего разрешения!
– Ты прав, мне надо было бы это сделать.
– Да уж. Кто занимался составлением отчета?
– Ларкин.
– Вот и отлично. Поручим Мисколо...
– Нет, этим занимается двенадцатый участок.
– А ты уверен, что Ларкин не станет поднимать шум? Если мне наверху устроят головомойку, я...
– Он опытный коп, Пит. Он все устроит, не беспокойся. Он был рад избавиться от этого дела.
– Еще бы, – усмехнулся Бернс.
В грязноватой столовой, находящейся неподалеку от их участка, Уиллис рассказал о своих новостях Карелле.
– Так, значит, нож? – спросил Карелла.
– Да, какой-то острый инструмент.
– Но не яд.
– Не яд, это точно.
– Я чего-то не понимаю, а ты? Делать все возможное, чтобы получить запутанное убийство...
– Но ведь это действительно убийство, разве не так? – заметил Уиллис. – То есть я хочу сказать, что если раньше и были сомнения, то теперь появилась вторая жертва, и тоже друг Мэрилин Холлис. Они наверняка как-то связаны между собой.
– Да, конечно, – согласился Карелла. – Но вот в чем загвоздка. Кто-то использует никотин, уж не знаю, каким способом он его достает, смертельный яд, действующий в считанные минуты. И почему, спрашивается? Потому, что хочет, чтобы мы считали это самоубийством, понятно? Он хочет, чтобы мы списали это дело на самоубийство. Но затем идет и кого-то режет. Очень простой способ, примитивный. Даже не пытается скрыть факт убийства. Так почему же в первом случае мы имели дело с первоклассным и хорошо продуманным преступлением, а во втором – с этим варварством на уровне уличной поножовщины. Вот чего я не понимаю.
– Да, в этом-то вся и штука, – вздохнул Уиллис.
Они немного помолчали.
– Думаешь, эта женщина, Холлис, как-то с этим связана? – спросил Карелла.
– Гм, возможно. Но если она одного за другим убирает своих приятелей...
– Или заставляет кого-либо делать это...
– То зачем она дала нам список? Ведь это значит самой нарываться на неприятности, разве не так?
– Да, пожалуй, – кивнул Карелла.
Они снова замолчали.
– А она знает, что Холландер загнулся? – спросил Карелла.
– Я с ней еще не разговаривал.
– Тогда надо сделать это прямо сейчас.
– Я это сделаю сам, – сказал Уиллис.
Карелла подозрительно посмотрел на него.
– Я пойду один.
Карелла все еще смотрел на него.
– Она хочет стать моим другом, – объяснил Уиллис и улыбнулся.
 Глава 6 
– Я только что узнала из газет о бедняжке Бэзе, – прорыдала в трубку Мэрилин.
– Когда бы я смог прийти к вам? – спросил он.
– Приходите прямо сейчас.
Она отворила дверь сразу же, даже не спросила, кто. Не успел он пройти в подъезд, как загудел зуммер внутренней двери, и она открылась. Внутри никого не было.
– Мисс Холлис? – окликнул он, а затем вспомнил, что она просила называть себя Мэрилин. – Мэрилин? – сказал он и почувствовал себя глупо.
Ее голос послышался откуда-то сверху.
– Проходи, пожалуйста.
На верхний этаж вела широкая лестница с покрытыми ковровой дорожкой ступенями, полированными перилами орехового дерева. На втором этаже он увидел столовую со множеством зеркал на стенах и столом, за которым вполне могли бы разместиться человек двенадцать. Дальше располагались кухня со сверкающими плитами, холодильником и духовкой и комната, дверь в которую была чуть приоткрыта – что-то вроде кабинета – он разглядел секретер, книжный шкаф и большое удобное кресло с висящим над ним бра.
– Мэрилин? – снова окликнул он.
– Поднимайся выше, – позвала она.
Выше находилась спальня. Стены ее, как и в остальных комнатах, были отделаны деревянными панелями. Напротив кровати располагалось большое, в полный рост, зеркало в бронзовой оправе. Еще одно бра. Персидские коврики на паркете. Громадная кровать под пологом. Два старинных комода. Маленький, на двоих, диванчик, обитый ярко-синим бархатом. На окне, выходящем на улицу, висели занавески такого же ярко-синего цвета. На диванчике сидела Мэрилин.