Отрава

Браун застыл в недоумении.
Неужели это и вправду Уиллис?
Черт подери, этот тип поразительно похож на Уиллиса.
Однако Карелла ничего не говорил о том, что Уиллис тоже ведет слежку. И разве он пользовался отмычкой, когда входил? Что-то не похоже, чтобы он возился с набором отмычек. Похоже, что у него есть ключ к входной двери того дома, где живет женщина, которая, по словам Кареллы, возможно, является убийцей.
Второй раз Браун удивился в двадцать минут восьмого, когда входная дверь снова отворилась и из нее вышла блондинка Мэрилин Холлис, которую ему описал Карелла, а затем Уиллис. Он захлопнул дверь, девушка взяла Уиллиса под руку, и они вместе пошли по улице, на углу повернули направо и зашагали по Стем в сторону центра.
Браун ничего не мог понять.
Он пошел за ними, стараясь держаться на значительном расстоянии, поскольку, если Уиллис не вел слежку, то, как более опытный полицейский, мог легко ее заметить. Однако если он не занят наблюдением, то что он делает здесь с этой бабой, которая кого-то там убила? Браун двигался автоматически под шлепанье мокрых шин по черному от воды асфальту, ослепляемый неоновыми огнями, мерцающими сквозь струи дождя.
Впереди он увидел вывеску китайского ресторана «Отдых Будды».
Уиллис открыл дверь, пропустил вперед девушку и прошел за ней внутрь.
Браун заглянул в окно ресторана, и тут ему пришлось удивиться в третий раз.
Потому что в одной из кабинок сидел человек, очень похожий на Берта Клинга, то есть это и был Берт Клинг, а рядом с ним – его девушка Эйлин Берк, тоже работавшая в полиции. Вошедшая парочка прямиком направилась к их кабинке, и Уиллис познакомил Клинга и Эйлин со своей спутницей, затем Хэл и девушка сели за столик, и Уиллис подозвал официанта.
«Ничего себе, – подумал Браун, – здесь идет целая охота! Похоже, задействован весь участок!»
* * *
Эйлин Берк все пыталась прикрыть левую щеку. Уиллису казалось, что удачная пластическая операция убрала шрам, теперь никто бы и не заметил, что щека когда-то была рассечена. Однако девушка постоянно прикрывала щеку левой рукой.
– Эйлин очень успешно работает в отделе по изнасилованиям, – сообщил он Мэрилин.
– Правда? – удивилась Мэрилин.
– В качестве приманки, – объяснил Уиллис.
– Не думаю, что мне бы понравилась такая работа, – сказала Мэрилин, закатив глаза.
Женщины сидели рядом, и Уиллис подумал, что вместе они смотрятся потрясающе – рыжеволосая, зеленоглазая Эйлин и голубоглазая блондинка Мэрилин. Одна довольно крупная, пышногрудая, другая тонкая, бледная, хрупкая. Замечательное сочетание.
Ему хотелось, чтобы сегодняшний вечер был особенным. Первый выход Мэрилин. Он представил ее двум своим хорошим друзьям, опытным полицейским, которых он любил и уважал. Для него было очень важно, что они познакомились с ней. Уиллис достаточно хорошо знал Кареллу и не сомневался, что тот ничего не расскажет сотрудникам участка о прошлом Мэрилин. Лейтенанту – да. Карелла сочтет своим профессиональным долгом рассказать ему, что Уиллис живет с бывшей проституткой, которую он, Карелла, подозревает в убийстве. Но, кроме лейтенанта, никому. Карелла был полицейским, а не базарной бабой. Карелла – настоящий друг.
В этой небольшой компании были свои секреты.
Секрет Мэрилин состоял в том, что она была когда-то проституткой.
Секретом Эйлин было то, что однажды, во время выполнения задания, ее изнасиловали и изуродовали.
Были еще и тайные мысли.
«Интересно, – думал Уиллис, – смогут ли два опытных, обладающих наметанным взглядом полицейских сразу же определить, кем Мэрилин была раньше?»
Клинг боялся, что Мэрилин станет задавать вопросы и пробудит воспоминания о самой страшной ночи в жизни Эйлин. Ему было неприятно, что Уиллис упомянул о том, что она служит приманкой.
А Уиллис боялся, что кто-нибудь спросит, чем раньше занималась его подруга.
– А чем вы занимаетесь? – спросила Эйлин.
– Я богата и независима, – беззаботно ответила Мэрилин. Затем добавила: – Как насчет цыпленка с апельсинами?
Эйлин взглянула на Клинга.
– И как же становятся богатыми и независимыми? – поинтересовался Клинг.
– У меня богатый отец, – с улыбкой сказала Мэрилин.
Клинг подумал о том, что однажды был женат на женщине, зарабатывавшей намного больше него. Интересно, насколько серьезно это увлечение у Уиллиса. Если да, то знает ли она, сколько зарабатывает детектив третьего класса?
– И что они делают? – спросила Мэрилин. – Пристают прямо на улице?
– Вроде этого, – сказала Эйлин. – Кто будет жареную рыбу?
– Я бы с ума сошла от страха, – передернула плечами Мэрилин.
«Я тоже схожу с ума от страха, – подумала Эйлин. – После той ночи я боюсь до смерти». А вслух произнесла:
– Привыкаешь, – и снова прикрыла левую щеку.
– А почему бы не заказать фирменный ужин? – вступил в разговор Клинг. – Это не будет слишком много?
– Я умираю от голода, – засмеялась Мэрилин.
– Конечно, давайте закажем, – Уиллис подозвал официанта: – Фирменный ужин на четверых. И еще выпить.
– Я заступаю на дежурство в полночь, – сказал Клинг. – Так что мне больше нельзя.
– Ой, да ладно тебе, – фыркнула Эйлин.
– Нет, правда, – Клинг прикрыл рукой свой стакан.
– В ночную смену хорошо балдеть, – сказала Эйлин. – Выпей еще.
– Что такое «балдеть»? – спросила Мэрилин.
– Спать на работе, – ответил Уиллис.
– Фирменный ужин на четверых. И напитки, – официант принял заказ и отошел от столика.
– Почему официанты-китайцы всегда разговаривают так неприветливо? – спросила Мэрилин. – Вы обращали внимание?
– Потому что они вообще неприветливые, – ответил Клинг.
– Это расистское замечание, – укорила его Эйлин.
– Кто расист? Я ничего не имею против китаез.
– Вы усугубляете свою вину, – сказала Эйлин. «Неужели, – подумала Мэрилин, – они все время разговаривают между собой на полицейском жаргоне?»
– Это он нарочно, – объяснила Эйлин.
– Что нарочно? – спросила Мэрилин.
– Сказал «китаезы».
– Нет, серьезно, я обожаю китаез, – не унимался Клинг. – И япошек тоже. У нас в отделе есть один япошка.
– И это тоже, – защищала его Эйлин. – Это он нарочно. У него такое чувство юмора.
– У меня вообще нет чувства юмора, – с оскорбленным видом заметил Клинг.
– А вы никогда не обращали внимания на то, что у китайцев никогда не бывает голубых глаз? – спросил Уиллис.
– Закон генетики, или «Закон Менделя», – сказала Мэрилин. – Если скрестить черную кошку с белым котом, то один котенок будет белым, другой черным, а два – серыми.
– Ну и какое это имеет отношение к голубоглазым китайцам? – спросил Уиллис.
– Карие глаза – признак доминирующий, голубые – рецессивный. Если в стране у всех глаза карие, тогда и у их детей также будут карие глаза. Правда, это не совсем так. У людей все немного иначе, чем у дрозофилл или кошек. Вот, например, у моего отца глаза были карие, а у матери – голубые, однако, очевидно, что в предшествующих поколениях также у кого-то были голубые рецессивные глаза. И если два рецессивных признака совпадают, то снова получается рецессивный признак, вот поэтому у меня и получились голубые глаза.
– Откуда ты все это знаешь? – удивился Уиллис.
– Вырезала из газеты статью по генетике.
А почему же она вырезала из газеты статью об электрическом перегонном аппарате? Он пока об этом не спрашивал. Когда она вернулась, то сразу стала рассказывать о своей встрече с Эндикоттом и о разрыве с ним. Так что он отложил разговор о перегонном аппарате на потом, хотя и знал из последнего отчета Кареллы, что чистый никотин можно получить путем перегонки табака в домашних условиях.
– Так ваши родители умерли? – спросил Клинг. «Ого, – подумал Уиллис. – Коп моментально сечет несоответствие». Чуть раньше, рассказывая о своем отце, она употребила настоящее время: «у меня богатый отец». А только что перешла на прошедшее: «У моего отца были карие глаза».