Академия. Вторая трилогия

Жанна с изумлением обнаружила, что уменьшилась раза в три. Господина Боксера такое положение, по-видимому, устраивало куда больше прежнего.
— О Великая Жанна! Ты, по-моему, не правильно понимаешь сущность противостояния, которое нам предстоит выиграть. Неисчислимые тысячелетия минули с того дня, когда дух твой вознесся на небеса. И ты…
Дева села.
— Скажите-ка мне вот что. Происходит ли король Франции от английского короля Генриха из дома Ланкастер? Или же он — Валуа, потомок Великого и Истинного короля Карла?
Господин Бокер на минутку задумался, потом сказал:
— Я полагаю… Я полагаю, что правильнее всего будет ответить на твой вопрос так: Хранители Веры наших отцов и партия, которую я представляю, по образу мыслей, скорее всего, являются наследниками того самого Карла, которого ты упомянула.
На губах Девы расцвела счастливая, светлая улыбка. Она знала, знала, что ее голоса были посланы небом, что бы там ни говорили лживые епископы. Жанна отреклась от них только тогда, когда ее отвезли на кладбище Святого Оуэна, и только потому, что очень боялась огня. И она поступила совершенно правильно, отказавшись от своего отречения двумя днями позже. Ее правоту подтвердила неудача Ланкастеров, не сумевших захватить Францию. Так что если этот господин Бокер, несмотря на то, что он явно не принадлежит к числу титулованных особ, говорит от имени потомков дома Валуа — она, пожалуй, согласится его выслушать.
— Продолжай! — сказала Жанна.
Господин Бокер рассказал, что здесь, в этом странном месте, вскоре состоится нечто вроде созыва Генеральных Штатов. После небольшой консультации с волшебницей Сибил Бокер предложил Жанне считать, что это место и есть Франция — во всяком случае, по духу. Противостоят друг другу две крупные партии — Хранители против Скептиков. И чтобы найти ответы на некоторые ключевые спорные вопросы, обе партии согласились провести Великое Обсуждение — так сказать, словесное сражение между двумя выдающимися защитниками каждой из сторон.
— Что за вопросы? — резко спросила Жанна.
— Нужно ли создавать механические существа с искусственным интеллектом? И если нужно, то следует ли считать их полноправными гражданами, со всеми надлежащими гражданскими правами?
Дева пожала плечами.
— Это что, шутка? Права есть только у благородных господ и аристократов.
— Не только — хотя наше общество тоже разделено на сословия. Сейчас гражданскими правами наделено большинство населения, то, что называется — народ.
— И крестьяне вроде меня? Мы тоже? — спросила Жанна. Господин Бокер, на лице которого явственно отражалось смятение и нерешительность, повернулся к волшебнице и спросил:
— Я что, должен ей все рассказать?
— Но вы ведь хотели, чтобы она оставалась такой, как есть, — заметила волшебница Сибил. — Или, вернее, такой, какой она была.
Господин Бокер пару минут рассуждал о каком-то «концептуальном изменении», что бы это ни означало — а означало оно, вероятнее всего, некое теологическое разногласие по поводу природы механических созданий. Жанне ответ на этот вопрос казался ясным и совершенно очевидным, но она ведь была простой крестьянской девушкой, а не всемирно известным ученым. Поэтому Жанна сказала:
— Но почему тогда вы не спросите об этом своего короля? Или его советников? Или, в конце концов, кого-нибудь из ученых мужей?
Господин Бокер набрал в грудь воздуха и шумно выдохнул, безуспешно стараясь успокоиться.
— Да потому что наши правители ни на что не годны! Они слабы и нерешительны! Ничтожества, которые прячут свою слабость за заумными рассуждениями!
— Неужели?..
— Ты и представить себе не можешь — с твоими-то первобытными чувствами и понятиями… Сейчас накал страстей и глубокие, искренние чувства сделались немодными. И нам очень нужен человек старой закалки, так сказать, «с огоньком»…
— Нет! Нет! О!.. — Жанне ясно представилось, как ее со всех сторон окружает нестерпимо жаркое пламя…
Прошло несколько минут, прежде чем дыхание Жанны выровнялось и она смогла слушать дальше.
Великий спор между Верой и Разумом должен состояться в Колизее, что в секторе Юнин, в присутствии четырехсот тысяч слушателей. Дева Жанна и ее противник в споре предстанут перед слушателями в виде голограмм, ростом в пятьдесят раз больше истинного. А после завершения дебатов каждый гражданин должен будет проголосовать по главному вопросу.
— Проголосовать? Что это значит? — не поняла Жанна.
— Вы хотели, чтобы она осталась такой, как прежде, неизмененной, — напомнила Бокеру волшебница Сибил. — Такая она и есть.
" Жанна слушала, не проронив ни звука, а ее наставник старался втиснуть тысячелетние знания в считанные минуты рассказа. Когда господин Бокер закончил, Жанна сказала:
— Я побеждала в сражениях, и то не долго — и никогда не побеждала в спорах. Я не сомневаюсь, что вам известна моя судьба.
Ей показалось, что господин Бокер уязвлен.
— О, эта неопределенность древних! Мы очень мало знаем о тех исторических событиях, которые происходили в твое время, — очень, очень мало… Мы даже не знаем точно, где находится то место, где ты жила. Но нам известно немало подробностей о том, что случилось после того, как ты… э-э-э…
— Умерла. Вы можете говорить так, как есть. Я способна смириться со своим уделом, как смирилась бы любая другая христианская девушка, попав в Чистилище. И точно так же я прекрасно знаю, кто такие вы.
Волшебница Сибил с любопытством спросила:
— И кто же мы, по-твоему?
— Вы — ангелы! Вы явились мне в облике обычных людей, чтобы успокоить мои страхи и сомнения. И вы возложили на меня святую миссию. Если даже в ней есть что-то от жульничества, все равно это дело — благое!
Господин Бокер медленно, как завороженный, кивнул и поглядел на волшебницу Сибил.
— Из сохранившихся сведений о твоей персоне известно, что твое доброе имя было восстановлено раньше чем через четверть века после твоей гибели. И те, кто предал тебя проклятию, публично признали свою не правоту. А тебя стали называть «Розой Луары».
Жанна смахнула с ресниц непрошеные слезинки.
— Мои судьи… Если бы я была искусна в спорах, я разгромила бы в пух и прах моих инквизиторов — этих английских прихвостней из Парижского Университета! Я доказала бы им, что никакая я не ведьма!
Господин Бокер принял страстные слова Жанны близко к сердцу.
— Видите, даже доисторические люди знали, когда Святые Силы были на их стороне!
Дева Жанна рассмеялась, на душе у нее сделалось легко и светло.
— Господь всегда стоит на стороне Своего Сына, а также всех святых и великомучеников! Но это вовсе не означает, что они избегнут роковых ошибок или даже смерти.
— Она права, — заметила волшебница Сибил. — Даже целые миры и галактики разделяют человеческий жребий.
— Нам очень не хватает твоей духовности, Дева Жанна, — с мольбой в голосе произнес господин Бокер. — Мы становимся слишком похожими на наши машины. Скоро у нас не останется ничего святого, кроме совершенного взаимодействия тех частей, из которых мы состоим. Мы знаем, что ты станешь отвечать на вопросы со всей искренностью и сердечным жаром, какие в тебе есть, ты ответишь просто и правдиво. Именно об этом мы тебя и просим.
Жанна почувствовала, что начинает уставать. Ей нужно было время, время и одиночество — для того чтобы осмыслить услышанное.
— Я должна посоветоваться с моими голосами. Там будет только один — или несколько вопросов, на которые мне нужно ответить?
— Только один.
Инквизиторы требовали от нее гораздо большего. Они задавали так много вопросов! Десятки, сотни вопросов, часто повторяя один и тот же по несколько раз. И ответы, которые были правильными в Пуатье, оказывались не правильными в любом другом месте. Ее лишали еды, питья, ей не давали отдыха, ее запугивали, угрожая пытками огнем… и она не сумела выдержать их допроса. «Длинные ли волосы у архангела Михаила? Полная или же худая святая Маргарет? Карие или голубые глаза у святой Екатерины?»