Наука Плоского Мира III: Часы Дарвина (ЛП)

Согласно принципу свободы слова, эти взгляды тоже имеют право на существование, но это не означает, что они должны преподаваться на уроках естествознания, равно как и приходской священник в своей воскресной проповеди не обязан освещать научные взгляды на существование Бога. Если вы хотите, чтобы ваши взгляды стали часть уроков естествознания, вы должны предоставить их научное обоснование. Но из-за того, что культы, религии и альтернативные системы верований запрещают задавать неудобные вопросы, получить подобное обоснование им никогда не удастся. Не только случайность бывает слепой.
Научное представление о планете, на которой мы живем в настоящий момент, а также о существах, живующих с нами по соседству, и окружающей Вселенной сформировалось в течение нескольких тысяч лет. Развитие науки в основном происходит постепенно — озеро нашего понимания непрерывно наполняется, благодаря неисчислимому множеству крошечных дождевых капель. Подобно воде в озере, наше понимание тоже способно испаряться, ведь то, что кажется нам понятным сегодня, может оказаться полным абсурдом завтра — точно так же, как то, что казалось понятным вчера, выглядит абсурдом сегодня. Мы говорим о «понимании», а не о «знании», потому что наука одновременно и больше, и меньше, чем просто собрание неизменных фактов. Больше — потому что заключает в себе организационные принципы, дающие объяснение тем явлениям, которые мы предпочитаем называть фактами: необычные траектории планет в небе приобретают строгий смысл, как только мы понимаем, что за их движением стоит сила тяготения, которая подчиняется математическим закономерностям. Меньше — потому что утверждение, которое кажется фактом сегодня, завтра может оказаться ложной интерпретацией какого-нибудь другого явления. В Плоском Мире, где очевидное обычно оказываются правдой, маленькое и незаметное Солнце действительно вращается вокруг большого и важного мира людей. Свой мир мы привыкли считать таким же: в течение столетий люди считали, что Солнце вращается вокруг Земли и признавали это очевидным «фактом».
В науке роль крупных организационных принципов играют теории — связные системы идей, дающие объяснение огромному множеству фактов, которые в других обстоятельствах никак не связаны друг с другом, и выдержавшие все тяжелые испытания, специально созданные для их опровержения — на случай если теория не соотносится с реальностью. Они не были признаны в порыве некой научной веры — наоборот, люди пытались опровергнуть эти теории, доказав несостоятельность их идей, но пока что в этом не преуспели. Эти неудачные попытки не служат доказательством истинности теории, потому что возможности для нестыковок остаются всегда. Теория гравитации, созданная Исааком Ньютоном, в сочетании с его же законами движения была — и остается — достаточно хорошим подходом к объяснению движения планет, астероидов и других объектов Солнечной системы с высокой точностью и в мельчайших подробностях. Тем не менее, в ряде случаев — например, при описании черных дыр — ей на смену пришла общая теория относительности Альберта Эйнштейна.
Через несколько десятилетий ее наверняка вытеснит какая-нибудь новая теория. Есть немало признаков, которые говорят о том, что на передовой физической науки дела обстоят не так уж гладко. Когда специалисты по космологии вынуждены постулировать существование необычной «темной материи», чтобы объяснить, почему галактики не подчиняются известным нам законам тяготения, и выдумывать еще более странную «темную энергию», чтобы объяснить, почему галактики удаляются друг от друга с возрастающей скоростью, причем независимые факты, подтверждающие существование этих «темных сил» практически отсутствуют, грядущую смену парадигмы можно практически почуять в воздухе.
Как правило, наука развивается постепенно, но иногда в ней происходит резкий скачок. Теория Ньютона стала одним из величайших научных прорывов — это был не просто ливень, потревоживший водную гладь, а настоящая интеллектуальная буря, высвободившая бушующий поток. Книга «Часы Дарвина» посвящена другой интеллектуальной буре — теории эволюции. В биологии Дарвин сыграл ту же роль, что и Ньютон в физике, хотя и совершенно иным образом. Ньютон вывел математические уравнения, с помощью которых физики могли выполнять расчеты и проверять их с высокой точностью; его теория носила количественный характер. Идея Дарвина находит выражение не в уравнениях, а в словах и описывает не числа, а качественный процесс. Но несмотря на это, по своему влиянию она не уступает теории Ньютона, а возможно, даже ее превосходит. Поток Дарвина продолжает бушевать и в наши дни.
Итак, эволюция — это теория, одна из самых влиятельных, масштабных и важных теорий, когда-либо созданных человеком. В этой связи следует отметить, что слово «теория» часто употребляется в несколько ином значении — «идея, предложенная для проверки на практике». Строго говоря, в данном случае следовало бы использовать слово «гипотеза», но это слово звучит слишком заумно и педантично, поэтому большинство людей стараются его избегать. В том числе и ученые, которым стоило бы проявить большую осторожность. «У меня есть теория», — говорят они. Нет, у вас есть гипотеза. Потребуются годы, а может быть, и столетия напряженных испытаний, прежде чем она станет теорией.
Когда-то и теория эволюции была гипотезой. Теперь же это настоящая теория. Критики цепляются за это слово, забывая о двойственности его значения. «Всего лишь теория», — говорят они с пренебрежением. Однако настоящая теория прошла столько жестких испытаний, что мы не можем просто взять и закрыть на нее глаза. В этом отношении у нас намного больше причин, чтобы воспринимать всерьез именно теорию эволюции, а не альтернативные подходы к объяснению жизни, основанные, скажем, на религиозной вере, поскольку опровержение не входит в число первоочередных задач религии. С этой точки зрения теории представляют собой наиболее доказанные и заслуживающие доверия фрагменты научного знания. В общем и целом, по своей достоверности они намного опережают любые другие творения человеческого разума. Так что упомянутый пренебрежительный лозунг на самом деле должен звучать как «всего лишь гипотеза».
Подобная позиция была оправдана, когда теория эволюции только начинала свое становление, но в наши дни это всего лишь проявление невежества. Если что-то и можно считать фактом, так это эволюцию. Пусть даже в основе наших выводов лежат, главным образом, подсказки, найденные в отложениях горных пород, или более поздние сравнения ДНК различных организмов, а вовсе не прямые наблюдения, полученные невооруженным глазом в реальном времени, для вывода логических следствий из фактов совсем не обязательно располагать показаниями свидетелей. А количество этих фактов (например, окаменелостей или ДНК) превосходит всякие границы. Доказательства эволюции настолько надежны, что без нее наша планета выглядит совершенно бессмысленной. Живые существа способны изменяться и изменяются с течением времени. Анализ окаменелых останков показывает, что в течение длительных промежутков времени они менялись довольно существенно — вплоть до образования совершенно новых видов. Сегодня мы можем наблюдать более мелкие изменения, происходящие в течение года или — в случае бактерий — всего лишь нескольких дней.
Эволюция — это реальность.
Спорным, в особенности среди ученых, остается вопрос о том, как именно происходит эволюция. Научные теории тоже эволюционируют и адаптируются, стараясь соответствовать новым результатам наблюдений, новым открытиям и новым интерпретациям старых открытий. Теории не высечены в камне. Сильнейшая сторона науки состоит в том, что ученые — при наличии достаточно веских оснований — способны поменять свое мнение. Есть, конечно, и исключения, потому что ученые — тоже люди и совершают те же ошибки, что и все мы, однако настоящих ученых все-таки достаточно много, чтобы наука продолжала двигаться вперед.
Даже в наши дни можно встретить упрямцев, не признающих эволюцию как свершившийся факт — несмотря на поднятую ими шумиху, таких людей меньшинство, однако это меньшинство обладает заметным весом. В основном это американцы — в силу того, что особенности американской истории (в сочетании с довольно своеобразным налоговым законодательством) превратили эволюцию в серьезную проблему американского образования. В США битва между сторонниками и противниками теории Дарвина — это не только вопрос интеллектуального превосходства. В ней замешаны деньги и право влиять на умы и сердца следующего поколения. Внешне она выглядит как противостояние на почве науки и религии, однако в ее основе лежит политика. В 1920-х годах четыре американских штата (Арканзас, Миссисипи, Оклахома и Теннесси) признали незаконным преподавание эволюции в государственных средних школах. Этот закон оставался в силе почти пятьдесят лет, и был окончательно отменен постановлением Верховного Суда в 1968 году. Тем не менее, сторонники «креационистской науки» продолжали искать в этом постановлении лазейки и даже возможности для его отмены. В большинстве случаев их попытки не увенчались успехом — в частности, из-за того, что «креационисткая наука» — это вовсе не наука; она не отличается строгостью мышления, не удовлетворяет объективным критериям, а ее некоторые из ее выводов звучат просто глупо.