Да, господин министр

Я отпустил Хамфри, поручив ему немедленно заняться необходимыми приготовлениями. Он с недовольным видом вышел из кабинета. Взгляд Бернарда, казалось, навеки прилип к полу.
Бернард – мой личный секретарь и, безусловно, должен быть на моей стороне. Однако, поскольку все его будущее неразрывно связано с государственной службой, он также должен быть и на стороне Хамфри. Не представляю, как он будет выходить из положения. А ведь продолжить свое стремительное восхождение по служебной лестнице он сможет, только если сумеет успешно решить эту заведомо неразрешимую задачу. Что ж, посмотрим. Заодно надо хорошенько подумать, можно ли ему доверять.
13 ноября
По дороге из Кардиффа, где я выступал на конференции муниципальных казначеев и мэров, немного поболтали с Бернардом.
Он предупредил меня, что следующим шагом Хамфри в «шотландском деле» будет, очевидно, создание межведомственного комитета «для изучения вопроса».
Готов держать пари: это – очередная уловка загнанного в угол бюрократа. Они всегда так поступают: не имея убедительных аргументов против того, что им не по душе, они создают межведомственные комитеты и заводят дело в тупик. Медленно, но верно. Бернард придерживается того же мнения.
– Аналогичным образом действуют политики, создавая королевские комиссии, – добавил он.
Постепенно прихожу к выводу, что этот серьезный молодой человек «далеко пойдет».
Решил заодно спросить его, в чем кроется истинная причина столь упорного нежелания Хамфри принять мой вариант.
– Дело в том, – с готовностью объяснил он, – что, как только мы окажемся в Шотландии, вся организация визита перейдет в ведение министра по делам Шотландии.
По-моему, такой поворот событий должен вполне устраивать сэра Хамфри. Меньше забот. Однако Бернард поспешил разубедить меня. Оказывается, сэр Хамфри Эплби обожает бывать во дворце – при полном параде, во фраке, во всем блеске наград и знаков отличия. А в Шотландии все будет намного проще и скромнее. Меньше приемов и обедов (во всяком случае, для сэра Хамфри). Его, возможно, даже не пригласят на прощальный обед – размеры консульства Буранды в Эдинбурге более чем скромные.
Лично я никогда не придавал значения такого рода церемониям, а для постоянных заместителей, по словам Бернарда, вся эта парадная мишура ужасно важна. Тогда я полюбопытствовал, много ли наград у сэра Хамфри.
– Хватает, – ответил Бернард. – В рыцари [22] его посвятили давным-давно. Он – кавалер ордена Бани II степени и, говорят, в ближайшее время получит орден Бани I степени.
– Откуда вам все это известно? – удивился я, искренне полагая, что дела, связанные с государственными наградами, окутаны непроницаемой завесой таинственности.
– Из неофициальных источников, – уклончиво ответил Бернард.
(Вскоре после этой беседы сэр Хамфри Эплби прислал Бернарду Вули проект программы официального визита президента Буранды, на полях которого было написано следующее:
«Встречался с постоянным заместителем министра иностранных дел по вопросу о проведении официального визита в Шотландию.
К сожалению, наш министр уже разговаривал об этом с его министром. Вероятно, они старые приятели.
Похоже, кабинет единодушен в своем решении. Они уже разослали рескрипты о проведении дополнительных выборов в трех неустойчивых округах в день официального визита.
Говорят, бурандийское консульство – это небольшое бунгало, поэтому на прощальном обеде я, очевидно, присутствовать не смогу. Лично меня это искренне радует.
Заместитель министра иностранных дел намекнул мне, что в МВД ходят беспокойные слухи. Наш человек в Манговилле ожидает серьезных событий, вплоть до переворота.
Не исключено, что некая дружественная африканская страна, тяготеющая к Содружеству, вот-вот превратится во враждебную МРС прокубинской ориентации. Если это произойдет, все разрешится наилучшим образом».
Под фразой «все разрешится наилучшим образом» сэр Хамфри, надо полагать, имел в виду отмену упомянутого официального визита, а не возможность обращения еще одной центрально-африканской страны в коммунистическую веру. – Ред.)
18 ноября
Последние несколько дней было не до дневника. Субботу с воскресеньем полностью отняли скучнейшие партийные документы. Остальное время – лавина не менее скучной министерской рутины.
Создается впечатление, что настоящие дела до меня просто не доходят. Не то чтобы мне нечем было заняться, нет. Работы хватает: мой стол забит разными ненужными бумажками, словом – одной ерундой.
А вчера «пустой» оказалась вообще вся вторая половина дня. Ни одной встречи, ни одного заседания. Бернард даже посоветовал сходить в палату общин, чтобы «быть в курсе ведущихся там дебатов». Более нелепого совета мне еще никто не давал!
Сегодня после обеда, просматривая окончательный вариант программы предстоящего официального визита, включил телевизор. Лучше бы я этого не делал. В «Новостях» передали сообщение о государственном перевороте в Буранде. По мнению комментатора, переворот марксистского толка. Мировое сообщество, говорилось в сообщении, весьма обеспокоено создавшейся ситуацией в связи с бурандийской нефтью. Новым президентом провозглашен некий Селим Мохаммед, полковник, главнокомандующий вооруженными силами страны. Или, что более вероятно, он сам себя провозгласил таковым. Судьба свергнутого президента пока неизвестна.
Совершенно потрясенный, я попросил Бернарда немедленно соединить меня с министром иностранных дел.
– Будем каблировать? – деловито осведомился он.
– Куда? – спросил я, как дурак.
Впрочем, затем до меня дошло. Очередное нелепое предложение моего личного секретаря. Какой смысл шифровать телефонный разговор о том, что минуту назад передавали в программе новостей?!
Бернард наконец-то соединил меня с Мартином.
Невероятно, но Мартин, оказывается, не имел ни малейшего понятия о перевороте в Буранде.
– Откуда тебе это известно? – спросил он.
– Из теленовостей. Неужели ты ничего не знаешь? Кто из нас министр иностранных дел, черт побери?
– Я, – сказал Мартин, – но у меня не работает телевизор.
Я не поверил своим ушам.
– У тебя не работает телевизор? Вы что, не получаете экспресс-информацию?
– Конечно же, получаем, но она, как правило, приходит позже. Обычно через два-три дня. Я всегда узнаю о международных событиях по телевизору.
Он что, шутит? Похоже, нет. Сказал ему, что официальный визит должен состояться в любом случае. От этого зависит исход дополнительных выборов в трех избирательных округах. Мартин согласен с этим.
Прощаясь, попросил его держать меня в курсе дел.
– Нет уж, это ты меня держи в курсе, – отозвался он. – Телевизор-то работает у тебя.
19 ноября
С утра первым делом встретился с сэром Хамфри. Он в прекрасном расположении духа, так и сияет.
– Вы уже наслышаны о печальных новостях, господин министр? – начал он, улыбаясь во весь рот.
Я молча кивнул.
– Впрочем, для нас это всего лишь небольшое неудобство, – продолжил он. – Машина, правда, запущена, – он покрутил в воздухе рукой, – но отменить приготовления к визиту в принципе не составит особого труда…
– Исключено! – твердо сказал я.
– Но, господин министр, у нас ведь нет выбора…
– Есть. Я уже переговорил с министром иностранных дел. – Мне показалось, что у Хамфри чуть дернулось левое веко. – Мы возобновляем наше приглашение новому президенту.
– Новому президенту? – ошеломленно переспросил Хамфри. – Но ведь мы еще даже не признали его правительство!
Я тоже улыбнулся и тоже покрутил рукой в воздухе.
– Машина запущена…
– Но мы понятия не имеем, кто он такой, – не сдавался Хамфри.
– Некто Мохаммед, – сообщил я.
– Но… Этого мало! Что он из себя представляет?
Я заметил – по-моему, довольно остроумно, – что мы не собираемся принимать его в члены «Атенеума» [23]. Нам наплевать на то, что он из себя представляет.