Наваждения

– Правда? – испугался я. – Но я отлично себя чувствую, Лойсо. На этот раз мне даже не жарко, и вообще…
– Да я и сам вижу, что с тобой все в порядке. Но я бы все-таки предпочел отложить беседу до следующего раза. Может быть, у тебя действительно хватит могущества, чтобы справиться с ядовитым ветром моего Мира, а может быть, эта долина просто играет с тобой, как дикий кот с крольчонком, с нее станется. Я уже говорил тебе, что здесь слишком твердый грунт, чтобы я мог позволить себе такую роскошь, как рытье могилы?
– Но как я попаду домой? – нерешительно спросил я. – До сих пор все было просто. Я спускался с холма и просыпался в своей постели…
– Если бы я знал, как уйти из этого места, меня бы здесь уже давным-давно не было, – сквозь зубы сказал Лойсо. Инаградил меня таким яростным взглядом, что у меня волосы на затылке зашевелились, и тут же обезоруживающе улыбнулся. – Не обращай внимания, Макс. Просто твой вопрос был несколько бестактным, тебе так не кажется?
– Наверное, – виновато согласился я. – Как-то не подумал… Вообще-то, я знаю один простой способ, но для этого мне нужна какая-нибудь дверь. И еще темнота. Хотя темнота – это не обязательно. Я же могу просто закрыть глаза!
– Тебе нужна дверь? – заинтересованно переспросил Лойсо. – Будешь смеяться, но в этой долине есть одна дверь. Правда, я сам не могу к ней приблизиться. Когда я иду в ее направлении, оттуда дует ветер. Он уносит меня на край этого мира, но не за край, увы… Иногда я думаю, что эта дверь – одна из садистских шуток твоего драгоценного Кеттарийца. Вполне в его стиле, насколько я успел его изучить. Но ты вполне можешь попробовать.
– Здесь есть дверь?! – я ушам своим не верил.
– Ага. Просто дверь в долине. Дверь и ничего больше, даже стены нет. Именно то, что тебе требуется.
– А где она? – спросил я, поднимаясь на ноги.
– А Магистры ее знают! То здесь, то там… С нею никогда не угадаешь.
– Я бы предпочел, чтобы она была здесь, – вздохнул я. – Кажется, у меня не все в порядке с ногами. Какие-то они непослушные…
– А ты оглянись, – усмехнулся Лойсо. – Она уже здесь, эта грешная дверь. Стоило тебе только пожелать. Хорошо быть Вершителем!
Я обернулся и обомлел. В нескольких метрах от меня действительно маячила дверь, небрежно выкрашенная полупрозрачной красной краской. Я почти с ужасом вспомнил, что именно так выглядела дверь моей собственной комнаты, той самой, где я жил, пока не попал в Ехо. Однажды в мою глупую голову пришла бредовая идея сделать косметический ремонт собственными силами. Я отыскал в кладовке банку красной темперы и успел благополучно изуродовать дверь, оконные ставни и батарею центрального отопления, после чего взял наконец себя в руки и приостановил это кошмарное мероприятие.
– У тебя такое лицо, словно ты увидел собственные похороны, – насмешливо заметил Лойсо.
– Да нет, – улыбнулся я. – Просто эта дверь похожа на…
– Не обращай внимания, она все время выглядит по-разному, но непременно как нечто знакомое. На мой вкус, довольно глупое наваждение. – Лойсо нетерпеливо подтолкнул меня к двери. – Иди домой, Макс. Пока эта грешная долина не передумала.
Я сделал несколько неуверенных шагов по направлению к двери, потом обернулся к Лойсо:
– Не хотите попробовать? А вдруг на этот раз ветер не станет дуть?
– А почему нет? Попробовать – это я всегда готов. Все, что угодно!
Лойсо вскочил на ноги, и тут же мы оба снова оказались на земле: нас свалил с ног ураганный порыв ветра. Я и представить себе не мог, что такое бывает.
– Вот видишь, – горько усмехнулся Лойсо, – этот выход не для меня. Попробуй еще раз, один.
Я с трудом поднялся на ноги и пошел к двери. Ветра не было и в помине, словно недавняя буря мне просто примерещилась.
– Что он действительно умеет, твой драгоценный Джуффин, так это насаживать бабочек на булавки.
Голос Лойсо показался мне бесконечно печальным – голос старого графа Монте-Кристо, который только что окончательно убедился, что ему не светит удрать из замка Иф. Мало ли что там написал на эту тему безответственный выдумщик, беллетрист по фамилии Дюма!
Я остановился и обернулся к нему. Хотел сказать, что я обожаю своего шефа, но ненавижу, когда бабочек насаживают на булавки. Однажды в детстве я сам напакостил подобным образом, чтобы не отставать от приятелей, которые вдруг затеяли коллекционировать насекомых, и до сих пор уверен, что это был самый мерзкий поступок в моей жизни. И еще я хотел сказать, что мы непременно попробуем договориться с этой проклятой дверью еще раз – и не раз, если понадобится! – но вовремя захлопнул пасть. В конце концов, кто я такой, чтобы давать ему обещания? Для начала мне следовало самому унести отсюда ноги, и чем скорее, тем лучше.
Так что я только пожал плечами, снова развернулся и затопал к грязно-кровавой деревяшке, которая была моим единственным шансом вернуться домой.
Я закрыл глаза и на ощупь толкнул эту дверь, как уже не раз открывал двери в темноте, руководствуясь инструкцией Махи Аинти, старого шерифа зачарованного города Кеттари. И это сработало. Мгновение спустя мои ноги запутались в пушистых одеялах, которые до сих пор лежат на кровати в спальне на улице Старых Монеток, хотя там уже давным-давно никто не спит.
Я потерял равновесие, бухнулся на четвереньки и тихонько засмеялся. А потом огляделся. В спальне было темно и безлюдно. Экран телевизора, созерцанию которого в последнее время посвящают свой досуг господа Тайные Сыщики во главе с почетным председателем этого секретного киноклуба, сэром Джуффином Халли, в настоящий момент казался чем-то вроде старого тусклого зеркала. В его мутной глубине таинственно мерцало мое искаженное отражение и ничего больше.
Несколько секунд я просто радовался благополучному окончанию своей незапланированной и, хвала Магистрам, непродолжительной одиссеи, а потом послал зов Джуффину.
«Не знаю как, но я опять выкрутился!» – гордо объявил я. И умолк, ожидая ответа.
«Правильно сделал. Было бы довольно глупо с твоей стороны бесславно закончить свое занимательное существование на дне Хурона, – сдержанно ответил шеф. Немного помолчал и наконец спросил: – А где ты, собственно говоря, ошивался целых пять дней, радость моя?»
«Шлялся по притонам, в обществе вашего лучшего друга Лойсо Пондохвы. Представляете, как это весело? – усмехнулся я. А потом до меня дошло, и я взвыл: – Как это – пять дней?!»
«Каком кверху! – огрызнулся Джуффин. – Давай, отрывай свою задницу – не знаю уж, от чего именно ее в данный момент требуется оторвать! – и дуй в Управление».
«С удовольствием», – искренне сказал я. И вприпрыжку понесся вниз по лестнице, ведущей в холл.
Выскочил на улицу, нырнул в лиловые сумерки, щедро разбавленные оранжевым сиянием фонарей, растерянно покрутил головой, пытаясь сообразить, рассвет это или закат. Прислушался к собственным ощущениям и понял, что все-таки закат. Утренний воздух пахнет совсем иначе.
Разумеется, ни одного из моих амобилеров поблизости не обнаружилось, но эта беда показалась мне вполне поправимой. До Дома у Моста отсюда всего десять минут быстрым шагом, а ходить медленно я попросту не умею.
На ходу я послал зов Теххи. У меня были некоторые основания полагать, что минувшие пять дней не стали самым приятным и безмятежным периодом ее жизни. Все-таки на сей раз я не просто исчез неизвестно куда, к чему она уже вполне привыкла. У меня хватило ума устроить лирическую сцену с торжественным вручением прощального подарка, чтобы мало не показалось!
«Теххи, я уже опять есть», – провозгласил я. Глупо, конечно, но это было первое, что пришло мне в голову.
«Вот и замечательно, – отозвалась она. – Вообще-то я не слишком сомневалась, что рано или поздно ты объявишься. Хорошо, что это случилось именно сегодня. У меня все из рук валится, да еще и ночи такие холодные… И вообще, без тебя не очень весело. Ты стал моей дурной привычкой, сэр Макс!»