Иллюзия игры
На ближайшей остановке Ирка и Михаил Степанович поспешно выскочили из автобуса.
– Видишь? – сказал старик. – Она хотела поскандалить, мы были правы. Ее так распирало, что даже когда ее желание исполнилось, то есть место все-таки уступили, она уже не смогла остановиться. Если бы внутри работал щипач, такая ситуация была бы для него натуральным подарком.
– А кто такой щипач?
– Карманник. Этому я тебя учить не буду, – покачал головой Михаил Степанович, опережая вертевшийся на языке у Ирки вопрос. – Во-первых, сам не умею. Во-вторых, тебе этим заниматься ни к чему.
– Почему?
– А ты согласна шарить по чужим карманам? – с интересом спросил старик.
Ирка подумала и отрицательно покачала головой.
– Ну вот, – с удовлетворением, как ей показалось, ответил Гройс. – Потому и не буду.
Идея с рынком пришла Ирке в голову, когда она отправилась покупать себе кроссовки. Старик (про себя она стала называть его дедом) прямо сказал, что одевать девочку он не будет.
– Харчи, так и быть, мои, но только поначалу. Не для того я тебя учу, чтобы ты на моей шее сидела.
К изумлению Ирки, на следующий день после ее появления он ушел из дома рано утром и вернулся с сумкой, набитой ее собственной одеждой. На осторожные Иркины расспросы отвечать не стал, лишь распорядился коротко: «Разбери шмотье, бардака в доме не устраивай».
Но вещей было немного, и ей пришлось задуматься о пополнении гардероба. Тут-то и встал вопрос о том, откуда брать деньги.
– Дам тебе взаймы, – согласился дед. – Вернешь через месяц. Не вернешь – отправишься домой.
На рынке экономная Ирка долго присматривалась к спортивным костюмам, решительно прошла мимо прелестных летних сарафанов и наконец остановилась, чтобы выбрать практичные кроссовки. Пара, которая ей приглянулась, стоила тысячу сто рублей.
Расплачиваясь, она отдала полторы тысячи и принялась ждать сдачу.
– Девушка, носите на здоровье, – мило улыбнувшись, сказала ей женщина за прилавком, протянув коробку.
Ирка потопталась немного, затем решила напомнить:
– Вы мне еще четыреста рублей должны.
– Откуда же четыреста? – невозмутимо спросила женщина. – Ты мне тысячу дала, я тебе сто рублей скидки сделала. Носи на здоровье!
Ирка пристально взглянула на ее довольное лицо и увидела всю сцену со стороны: плохо одетая замарашка с коробкой в руках мнется перед красивой толстой бабой. Та ни секунды не сомневалась в своей безнаказанности. Доказать, что она дала три купюры по пятьсот рублей, а не две, Ирка не могла.
Ее охватила бессильная злость. Жаловаться деду нельзя, кричать, что ее обжулили, – стыдно, да и глупо. Сообщать каждому входящему покупателю об обмане? Ирка представила это и поняла, что будет выглядеть жалко. Но уйти просто так было совершенно невозможно…
– Верните мне деньги за товар! – вдруг сказала она, ставя коробку на прилавок. – Я его не беру.
– С чего это? – удивилась женщина.
– Обувь мне мала. Вот чек.
– Ты только что примеряла! Все было впору!
– Нет, не было, – настаивала Ирка. – Было тесно! Я думала, разношу, но теперь понимаю, что не получится. Давайте деньги обратно.
– Да ради бога! – Поняв, что переубедить паршивку не удастся, женщина достала тысячу и презрительно бросила ее на коробку.
Ирка молниеносно цапнула деньги, подхватила коробку и бросилась бежать.
– Э-э-э-й! – заорали ей вслед. – Стой, воровка!
Но девочка была уже далеко.
Отдышавшись в первом же укромном дворе, она переобулась, выкинула старые сандалии и принялась размышлять. «Можно ли извлечь из ситуации пользу?» – вот чему учил ее Михаил Степанович. На первый взгляд, польза не извлекалась. «Разве что шестьсот рублей сэкономила в итоге», – подумала Ирка с невеселой усмешкой.
Но что-то крутилось у нее в мыслях, не отпускало. «Первый этап маленького дела всегда начинается с верного выбора». Лицо торговки, обманувшей Ирку, встало у девочки перед глазами…
«Верный выбор…» И вдруг она поняла, что это значит.
Жадность – вот тот крючок, на который можно подцепить человека. Жадность и готовность обмануть другого. В Иркиной голове, словно кусочки мозаики, складывался образ будущей жертвы: алчная, действующая быстро, не задумываясь (дед сказал бы умное слово «импульсивная»), трусливая… И обязательно – женщина.
План был готов.
Однако Ирке потребовалось больше полугода, чтобы воплотить его в жизнь.
– Ты, Ирка, чистый пластилин, – огорошил ее старик вскоре после происшествия с кроссовками.
Девочка стояла перед зеркалом и пыталась подкрасить ресницы остатками подсохшей туши.
– Почему это я пластилин? – обиделась она.
– Потому что лицо у тебя мягкое, пластичное, невыразительное. И нечего голову опускать, не понимаешь ты своего счастья. Сегодня поедем с тобой к одной редкой тетеньке, будем у нее учиться.
– А как же школа?
– А вот это, дорогая моя, и будет твоя школа. Школа имени Зои Семеновны.
Редкая тетенька оказалась привлекательной узколицей женщиной неопределенного возраста, похожей на лису. С Михаилом Степановичем они расцеловались как старые знакомые, на девочку Зоя Семеновна взглянула с любопытством.
– Смену растишь? – полушутливо поинтересовалась она у старика.
– Родственнице помогаю, – в тон ей отозвался Михаил Степанович. – Поработаешь с ней, Зоя?
– Конечно. Как обещала.
Ирку усадили перед ярко освещенным зеркалом, и обучение началось.
– Сначала я покажу, что можно сделать с твоим лицом, – сказала Зоя Семеновна, надевая очки и жестом фокусника отодвигая крышку столешницы, под которой оказались заполненные косметикой ящики. – А потом и начнем, помолясь.
Ирка не верила своим глазам. Сперва ее сделали взрослой, затем состарили, изменили форму губ, последовательно превратили в красавицу, дурнушку и копию всемирно известной актрисы, и наконец, смыли все, не оставив ни грамма косметики. Первый раз в жизни она поняла выражение «лицо как чистый лист».
– А я так смогу? – Девочка жадно рассматривала баночки, кисти, карандаши и разнообразные тюбики, лежащие перед ней. – Вот так, чтобы как Монро?
– Сможешь, если будешь хорошо учиться, – без улыбки ответила Зоя Семеновна. – Но когда ты научишься, тебе не захочется этим пользоваться.
Ирка недоверчиво посмотрела на женщину. С ума та сошла, что ли? Как это – не захочется пользоваться? Да она будет каждое утро рисовать на себе Анджелину Джоли! Монику Белуччи будет рисовать, чтобы в школе все умерли от зависти! Ей давно хотелось, чтобы Костя Лапин из одиннадцатого «В» обратил на нее внимание, и теперь, честное слово, она своего добьется!
Полтора месяца подряд каждый день Ирка после школы ехала к Зое Семеновне. На первых занятиях лепила непослушными пальцами из гипса и – словно в насмешку! – из пластилина, слушала про «золотое сечение» – зачем?! – и занималась вещами, на первый взгляд не имеющими никакого отношения к макияжу и гриму. Но вскоре она уже рисовала себе брови и скулы, с помощью специальных мягких шариков формировала щеки, со смехом наклеивала усики, а на носу лепила бородавку, которую сама же и мастерила из подручных материалов. Зоя Семеновна лишь изредка роняла слова одобрения, но внутренне была очень довольна: девчонка все схватывала на лету и не боялась экспериментировать.
Они примеряли десятки париков, гримировали белые пластиковые головы, жутковатым рядком выстроившиеся у Зои Семеновны на подоконнике, оттачивали на бесцветном Иркином личике пять базовых образов, которые преображали ее. По утрам, собираясь в школу, девочка понемножку применяла новые знания: каждый раз чуть по-другому выстраивала лицо, меняя акценты. Мысль превратить себя в Мэрилин Монро больше не приходила ей в голову – она стала нравиться себе такой, какая есть.
С Михаилом Степановичем они занимались теперь только по выходным. Впрочем, это были и не занятия, а долгие прогулки, во время которых Гройс что-то рассказывал, объяснял, а Ирка слушала и запоминала.