Иллюзия игры

– Э, дамочка! Ты это чего?!.
Цыганка дернулась, но было поздно: ее руку, в которой было зажато украденное, перехватили мертвой хваткой. Непонятно откуда появившийся хмурый амбал крепко держал ее, а второй, помельче, снимал на любительскую камеру.
– Что, меня хотела обокрасть? – ахнула девица, забыв про шубу. – А-а-а! Воровка! Костя, она твои деньги забрала!
Цыганка извивалась змеей и шипела.
– Милицию надо вызвать, – веско проговорил мужчина, не отпуская ее. – Дело завести. Мы тебя, голубушку, закроем.
– Лет пять дадут, – подтвердил второй, с камерой. – Свидетели, улики… Вот, называется, сходили за шубкой, поснимали Диану. До чего ж нечестные люди кругом, – укоризненно обратился он к цыганке. – Все обмануть норовят. Кость, скажи мне телефон местного отделения…
– Давайте по-хорошему уладим, мальчики! – взмолилась продавщица. – Бес попутал, честное слово!
– Ты еще «честное пионерское» скажи!
– Вот те крест, все отдам!
– Конечно, отдашь, – усмехнулся амбал. – Куда ты денешься?
– Да нет, красивый, ты не понял: возьми откуп, в милицию не ходи.
Девица подошла ближе, нахмурила лобик:
– Твои деньги? Откупиться хочешь? И сколько дашь?
– Десять тысяч, – мигом ответила женщина.
– Пф! Славик, звони в отделение!
– Двадцать! Пятьдесят! Слышишь, пятьдесят тысяч отдам тебе!
Цыганка не хуже остальных продавцов на рынке знала, что местное отделение милиции существует на их деньги. С клиентом можно делать что угодно. Например, эту девицу, приди она с заявлением о краже, никто и слушать бы не стал. Повесила куртку с деньгами там, где люди ходят? Значит, сама раззява. Мало ли кто мог пройти и вытащить их из кармана! А продавщица ни при чем, не обязана она следить за чужим имуществом.
Так всегда и бывало. Однако сейчас женщине не удалось бы отвертеться, и она это понимала. Ее схватили с деньгами в руке, есть запись на камере, свидетели… Ох, нехорошо вышло, нехорошо…
– Пятьдесят тысяч, – твердо повторила она. – Больше нет.
– Черт с тобой, – смилостивился мужчина, отпуская ее. – Давай деньги. И побыстрее, пока я не передумал! Дианочка, ты согласна? – нежно обратился он к девице.
– Ну не знаю… Если только она сразу отдаст, и мы уйдем! Не хочу с ней рядом стоять!
Цыганка отсчитала пятьдесят тысяч, которые тут же исчезли в кармане амбала. Парень с камерой незаметно растворился в суматошной рыночной толпе. Девица сдернула куртку с вешалки и подхватила друга под локоть:
– Пошли отсюда! Здесь одно ворье!
Только через несколько минут ошеломленная произошедшим продавщица сообразила, что покупательница так и ушла в шубе. Она бросилась искать девицу, но парочка уже исчезла.
В машине с темными стеклами, стоящей в переулке неподалеку от рынка, девушка делила деньги.
– Саня, держи! – Она протянула сидевшему на заднем сиденье сложенные вдвое купюры. – Олежек, а это твое. Ну что, мальчики, сегодня еще работаем?
– Как скажешь, Ир! – Парень, игравший роль ее мускулистого приятеля, бросил взгляд назад. Там лежали две шубы из норки и одна из рысьего меха. – У нас еще каракуль остался неохваченным.
– И соболь, – поддакнул Саня.
Троица дружно рассмеялась. С утра они успели обработать четыре рынка и унести шубы с трех из них.
– Давайте ковать железо, пока горячо, – решила девушка, подумав. – Пообедаем – и на юг, там как раз сейчас две ярмарки. Только, мальчики, работать нужно чуть потише. Олежек, ты так возмущался, что народ мог сбежаться со всего рынка.
– Понял, учту. Извини, переиграл малость, увлекся.
В голосе парня прозвучало искреннее раскаяние. Иру они слушались беспрекословно, хотя каждый был намного старше. Но девочка уже не раз доказала, что умеет принимать верные решения, и именно она была старшей в их маленькой команде.
Олега Ирка нашла сама. Они жили в одном доме, Ира знала его с детства и почти не сомневалась, что он согласится на ее предложение. Она поставила условие: нужен второй исполнитель, и через пару дней Олег привел щуплого Саню.
Она научила обоих, что нужно делать. Но основная часть работы все равно оставалась на ней, и вовсе не потому, что она играла глупую неискушенную покупательницу. Главная сложность заключалась в поиске «своего» продавца, и с этим никто, кроме девушки, справиться не мог.
«Итак, запоминай, – учил ее Михаил Степанович. – Первый этап маленького дела всегда начинается с верного выбора. Ты должна определить человека, которого оставишь без денег. Того, кого мы называем лохом. Бывают природные лохи, которых кидают все и всегда, и это самый простой вариант. Но именно потому он годится только для дешевок. Есть те, кого провести сложнее, кто внимателен и подозрителен, – и вот с ними-то и можно играть».
Ирка старательно обдумывала все, что ей говорят, рисовала какие-то схемы. Взяла в библиотеке учебник по психологии, но Гройс заставил ее вернуть книжку, не читая:
– Это мусор. А то, что не мусор, тебе пока рано. Сначала заставляй работать собственные мозги, а затем уж читай книги. Наблюдай за людьми, представляй, что они чувствуют, о чем мечтают, кому симпатизируют, а кого не любят. Ты удивишься, когда увидишь, как много можно узнать, всего лишь открыв глаза. И особое внимание обращай на привычки. Можешь записывать свои наблюдения – систематизация еще никому не мешала.
Ирка следовала всем советам старика. Объектами ее внимания стали сначала одноклассники, потом учителя. Михаил Степанович несколько раз встречал ее после школы, они садились в первый подошедший автобус и ехали по маршруту. Наклонившись к девочке, Гройс негромко разговаривал с ней.
– Смотри – видишь, вошла женщина с сумками? Простое задание: скажи, что она станет делать спустя пять минут?
Ирка озадаченно приглядывалась к женщине. Толстая краснолицая тетка, две рыночные сумки оттягивают руки. В одной – картошка и мясо, в другой – перепачканная землей свекла и капуста.
– Борщ варить, – бормотала Ирка. – Михаил Степанович, я не знаю!
– А ты подумай. И не просто подумай, а представь себя на ее месте. Посмотри, как она одета, какая обувь у нее на ногах. Попробуй предположить, куда она едет. Работай, работай, не ленись!
Ирка очень старалась. Поджала губы, подражая женщине. Вообразила, что она пошла на рынок слишком поздно, хотя собиралась с утра, и мясо ей досталось не лучшее, и в очереди поругалась с какой-то старухой из тех, что в каждой бочке затычка. Ноги болят и опухают – вон как уродливо выпирают мизинцы. Машины нет, приходится на общественном транспорте, где ни одна сволочь не уступит места.
Женщина прищурилась, оглядывая сидящих. Повела носом, будто принюхиваясь. Девушка прищурилась вслед за ней, ощутила тяжесть двух сумок в руках, посмотрела на пассажиров, благополучно смотревших в окно, и неожиданно для самой себя сказала:
– Она хочет устроить скандал.
– Вот и я так думаю… – согласился Гройс, одобрительно кивнув. – Очень уж на взводе, еле сдерживается. Если к тому же…
При этих словах автобус резко затормозил, всех пассажиров качнуло вперед, а из сумки краснолицей тетки вывалилась и прокатилась по полу крупная шишковатая картофелина. Ирка проследила за ней взглядом.
– Посмотрите, какие девушки нынче пошли, – вдруг громко сказала тетка в никуда. – В наше-то время таких не воспитывали. Не было такого, чтобы человек стоял, а эдакая сопля сидела как принцесса!
У нее получилось – «прынцесса».
Ирка с Михаилом Степановичем переглянулись.
– Садитесь, мадам, садитесь! – учтиво предложил старик, вставая.
– Какая я тебе мадам! – оскорбленно взвизгнула тетка. – Ты смотри, с кем разговариваешь! В революцию вас не перестреляли, так вы теперь наши места занимаете, мадамкаете тут!
Ира покраснела и встала вслед за Гройсом. Люди вокруг оглядывались, кто-то покрутил пальцем у виска. А тетка, уже плюхнувшись на их место, продолжала выкрикивать что-то про революцию, и в этом словесном потоке оставалось все меньше от связной речи.