Тысяча поцелуев

– Он нравился бы мне куда больше, будь у него лишний палец на ноге, – буркнула Сара.
– Лишний… что?!
– Да, но глаза у него действительно славные, – поспешно подтвердила Сара. И это правда: очень красивые, зеленые как трава и поразительно умные.
Но красивые глаза еще не причина выходить замуж за их обладателя, и нет, она не рассматривала каждого холостяка через призму годности к браку… Ну, скажем, не очень пристально и определенно не его, но было ясно, что, несмотря на все протесты, Хонория думала именно об этом.
– Хорошо, но только ради тебя, – сдалась наконец Сара, – поскольку, ты знаешь, ради тебя я готова на все. Если надо броситься под колеса экипажа – только скажи…
Она помедлила, давая Хонории время переварить услышанное, прежде чем продолжить, картинно взмахнув рукой:
– И уж коли пока мне не понадобится жертвовать собственной жизнью, уж точно соглашусь на любой поступок.
Хонория непонимающе уставилась на кузину.
– Ну, ведь ты хотела, чтобы я сидела рядом с Хью Прентисом на твоем свадебном завтраке.
Хонория не сразу поняла, о чем речь.
– А, ну да… логично.
– И, кстати, готова терпеть его общество два дня, а не один.
Хонория великодушно улыбнулась:
– В таком случае ты будешь развлекать лорда Хью этим вечером перед ужином?
– Развлекать? – язвительно переспросила Сара. – Как? Танцевать? Ты ведь знаешь: играть на фортепьяно я не собираюсь.
Хонория, рассмеявшись, направилась к двери и по пути заметила:
– Только будь собой: очаровательной и милой, – и он полюбит тебя.
– Не дай бог!
– Пути Господни неисповедимы…
– А порой чудны…
– Думаю, леди…
– Только не произноси этого вслух! – воскликнула Сара.
Хонория вскинула брови:
– Шекспир определенно знал, о чем говорил.
Сара бросила в подругу подушку, но промахнулась: сегодня явно не ее день.
На вечер того же дня Чаттерис назначил состязания по стрельбе, и поскольку это был один из немногих видов спорта, в котором Хью мог участвовать, за полчаса до назначенного времени он отправился на южный газон. Нога по-прежнему не сгибалась, и даже с тростью он шел медленнее обычного. Конечно, были средства для облегчения боли, но мазь, прописанная доктором, пахла омерзительно. Что же касается опиума… он притуплял рассудок, а этого Хью совсем не мог вынести.
Оставалось только бренди: пара рюмок расслабляла мышцы и подавляла боль. Он теперь редко позволял себе излишества: стоило лишь вспомнить о том, что случилось в последний раз, когда напился! – и старался не пить по крайней мере до вечера. Те несколько раз, когда срывался и позволял себе напиться, вызывали у него неприязнь к самому себе.
У него теперь имелись новые способы измерить свою силу воли: делом чести стало дожить до заката, сражаясь с болью только с помощью самовнушения.
Труднее всего было одолеть лестницу, и он остановился на площадке передохнуть. Может, не стоило во все это ввязываться? Он не прошел и полпути до южного газона, а в бедре уже ощущалась знакомая глухая пульсация. Разумнее было бы повернуться и уйти к себе, но, черт возьми, так хотелось пострелять! Хотелось взять в руку пистолет, поднять, прицелиться, а потом нажать на спусковой крючок и ощутить отдачу в плече, но больше всего хотелость попасть в чертово яблочко!
Да, ему не чужд дух соперничества – он мужчина в конце концов! Конечно, пойдут шепотки: ни от кого не ускользнет, что Хью Прентис держит пистолет в присутствии Дэниела Смайт-Смита, – но насколько бы это ни казалось странным, Хью не мог дождаться, когда это произойдет, как и Дэниел.
– Десять фунтов на то, что мы повергнем общество в обморок, – объявил Дэниел за завтраком, сразу после того как прекрасно изобразил одну из патронесс «Олмак»: пищал фальцетом, прижимал руку к сердцу, изображая возмущение.
– Десять фунтов? – пробормотал Хью, глядя на него поверх чашки с кофе. – За меня или за тебя?
– За каждого, – ухмыльнулся Дэниел. – Маркус свидетель.
Маркус Холройд благоразумно промолчал и вернулся к своей яичнице.
– В своем почтенном возрасте он становится настоящим сухарем, – заметил Дэниел.
Нужно отдать Маркусу должное: он всего лишь закатил глаза, – а Хью улыбнулся, осознав, что впервые за последнее время пришел в такое прекрасное расположение духа. Если джентльмены собираются стрелять, он обязательно к ним присоединится!
Ушло не меньше пяти минут на то, чтобы спуститься на первый этаж, и, оказавшись там, он решил, что будет лучше пройти через один из многочисленных салонов Фенсмора, вместо того чтобы идти долгим окружным путем.
Гостиная не была слишком большой: всего несколько стульев и кресел. Одно, с голубой обивкой, показалось ему достаточно удобным. Он не заглянул через спинку дивана, стоявшего напротив, но, возможно, там есть низкий столик, так что можно будет присесть, вытянуть ногу и хоть немного отдохнуть.
Хью подошел ближе, но, должно быть, замешкался, и трость ударилась о край стола, отчего его колено тоже задело край стола, что, в свою очередь, привело к цепочке затейливых ругательств, сорвавшихся с его губ, когда он повернулся, чтобы сесть.
Именно в этот момент он заметил уснувшую на диване Сару Плейнсуорт.
Проклятье!
У него был довольно приятный день, невзирая на боль в ноге, и не хотелось портить его общением с ужасно мелодраматичной леди Сарой. Она, возможно, обвинит его в очередном преступлении, сопровождая каждую фразу признанием в ненависти, после чего добавит что-нибудь о тех пресловутых четырнадцати мужчинах…
Он все еще понятия не имел, что все это значит. И почему он это вспомнил? У него всегда была хорошая память, и, к сожалению, его мозг не всегда мог отрешиться от бесполезной информации.
Нужно каким-то образом пройти по комнате, не потревожив леди Сару. Не так-то легко идти на цыпочках с тростью, но, видит Бог, он готов: лишь бы остаться незамеченным.
Рухнули его надежды посидеть и отдохнуть.
Хью как мог осторожно отошел от низкого деревянного столика, стараясь ничего не касаться, но, как известно всякому, воздух способен двигаться. Очевидно, он слишком тяжело дышал, потому что, прежде чем успел пройти мимо дивана, леди Сара очнулась от дремоты с таким визгом, что от неожиданности он споткнулся об очередное кресло, перелетел через затянутый чехлом подлокотник и неуклюже приземлился на сиденье.
– Кто… Что… Что вы делаете? – Она быстро заморгала, прежде чем пронзить его взглядом. – Вы?!
Это прозвучало как обвинение.
Хью выругался себе под нос, пытаясь снять ноги с подлокотника.
– Простите… вот споткнулся о стол.
– Зачем?
– Я не нарочно, – выдавил он.
Она, похоже, только сейчас осознала, в сколь двусмысленной ситуации оказалась, и поспешила принять более пристойную позу.
Хью заметил, что темные пряди выбились у нее из прически, но решил, что лучше об этом не упоминать, чтобы не смутить ее еще больше.
– Пожалуйста, примите мои извинения, – процедил он сухо. – Я не хотел вас пугать.
– Я читала… должно быть, задремала. – Она снова заморгала, а когда наконец ее взгляд сфокусировался на нем, подозрительно поинтересовалась: – Вы что, подкрадывались ко мне?
– Нет, – заверил ее Хью – возможно, чуть более поспешно и горячо, чем позволяли правила приличия, – и кивнул в сторону двери. – Я просто проходил через комнату: лорд Чаттерис решил устроить состязания по стрельбе на южном газоне, и этот путь туда самый короткий.
– Вот как?
Еще секунду она смотрела на него с подозрением, а затем подозрение уступило место смущению.
– Конечно. С какой стати вы стали бы подкрадываться ко мне… – Она откашлялась. – Итак…
– Итак?..
Сара чуть помолчала, прежде чем спросить:
– Вы не собираетесь продолжить путь?
Он молча уставился на нее, и она сочла нужным уточнить:
– Стрелять, на газон.
Хью пожал плечами:
– Еще рано.