Сто имен

 
 Она также отстранена от работы в журнале «Etcetera», хотя с удебное дело никак не затрагивает журнал: на рекламодателей оказывается давление, ве роятно, опять-таки сторонниками Мерфи, и они отказывают журналу, приютившему такого безответственного сотрудника, в своей финансовой поддержке, что подвергает издание понятным трудностям в наши и без того непростые времена. 
 
 Тем не менее Логан утверждает, будто работает над «самым увлекательным проектом в своей жизни», отказываясь, однако, пояснить, в чем он состоит, и те, кто хорошо с ней знаком, гадают, существует ли на самом деле такой проект. 
 
Под статьей приводились данные общественного опроса: на вопрос, заслужила ли Кэтрин Логан такое наказание, 72 % ответили положительно, 18 % отрицательно, 10 % не определились.
Прищурившись, Китти всматривалась в наглую рожу Ричи, и ей хотелось сотворить с ним такое, что она сама испугалась своих мыслей.
— Книгу он пишет, гнида, — проговорила она вслух и только тут вспомнила, что не одна. Подняла глаза и увидела, как супруги следят за ней, недовольные и ее манерой выражать свои мысли, и затянувшимся присутствием в их доме. Бросив газету на стол, Китти, ничего больше не объясняя, ушла.
— Это, что ли, она? — услышала она голос Элис прежде, чем успела закрыть за собой дверь.
И тут наконец случилось что-то хорошее. Первое хорошее событие за тот день, единственное хорошее событие, но порой достаточно одного-единственного, чтобы все исправить.
Позвонил Арчи Гамильтон.
  
Глава четырнадцатая
 
Они встретились в кафе «Брик Эли» в Темпл-баре, в том очаровательном кафе на Эссекс-стрит, которое, кажется, осталось единственным в столице не пабом, не спорт-баром, свободным и от трилистников на вывеске, и от лепрекона, ирландского ведьмака, некогда заманивавшего детей, а теперь — туристов. Тихое заведение, приветливые официанты. Арчи сидел в одиночестве в глубине зала: он пришел первым и сумел занять отдельный столик. Чуть позже хлынут завсегдатаи, и всех попросят собраться за большими деревянными столами. При виде Китти Арчи поднял глаза, чему-то, кажется, удивился, но вновь уткнулся в газету. Выглядел он еще более измученным, чем накануне, как будто почти не спал, но Китти и думать не хотелось, как выглядит после двух бессонных ночей она сама. После шестнадцати безответных звонков на номер Ричи Китти рывком схватила трубку, едва ее телефон зазвонил, — и ей повезло, это был Арчи.
Теперь она присела рядом с ним на высокий стул у барной стойки — деревянной скамьи, закрепленной на стене. Над стойкой тянулась доска с дневным меню, а поверх надпись: «У каждого столика своя история». У их столика, несомненно, имеется история. Вот только поделится ли ею Арчи?
— Привет, — сказала Китти.
Арчи сидел за столом боком, опираясь локтем на стойку, чтобы видеть весь зал. Вероятно, в тюрьме складывается такая привычка — не поворачиваться спиной к помещению. А Китти почему так села? Любопытная, всех ей надо видеть.
— Я только что заказал себе завтрак, — буркнул Арчи, не убирая от лица газету. — Возьмете что-нибудь?
Тот самый воскресный таблоид с той самой статьей. Значит, Арчи прочел и именно поэтому позвонил, хотя понять его резоны Китти пока не могла. Вроде бы не склонен к злорадству. Придется подождать, пока он сам объяснит, в чем дело.
— Спасибо, я не голодна.
— Надо поесть, — сказал он, все так же не глядя на нее.
— Нет! — Ее тошнило от статьи Ричи, от того, как он лгал ей, как ее использовал, от того, что она с ним переспала. Подло, унизительно, она же никогда больше никому не сможет довериться, и есть она тоже не будет.
— Поддержать силы, — настаивал Арчи, — а то против этих засранцев не выстоять.
— Слишком поздно, — вздохнула Китти и сама услышала, как дрожит ее голос. Услышал и Арчи, поднял глаза от газеты. К счастью, в этот момент ему принесли еду — правда, от запахов Китти замутило. Большая тарелка с помидорами, яйцами, сосисками, грибами, белым и черным пудингом, а тостов — хоть крышу ими перекрывай. Официантка поставила блюдо перед Арчи, и тот наконец отложил газету в сторону и сосредоточился на еде.
— Заказывать будете? — поинтересовалась официантка.
— Спасибо, я не голодна.
— Кофе, чай?
— Воды без газа.
— И тарелку фруктов, — добавил Арчи, разделываясь с сосиской. — Принесите ей тарелку фруктов. Уж фруктов-то она поест.
— Спасибо, — поблагодарила Китти. Трогательная забота. — Вижу, вы в этом разбираетесь.
Он кивнул — так мотает головой лошадь, отгоняя мух.
— О чем вы хотели поговорить?
Арчи не ответил, он знай себе сгребал в рот еду, огромные куски, от которых раздувались щеки, но он лишь пару раз двигал челюстями, прежде чем проглотить. Потом он ответил вопросом на вопрос:
— Вы были знакомы с тем парнем?
С каким парнем, Китти догадалась сразу.
— Приятель по учебе.
— Ага. Старый фокус.
— С вами тоже такое проделали?
— Всех родных напустили. И друзей. Знают, как уговаривать людей. Тех, кто сам в этом не соображает. Не знает этой работы и верит в то, что прочтет в газетах. Обычных людей.
— Но я-то сама журналистка.
— Да уж. Одна из них. И то вы такого не ожидали.
— Я не из них! — с негодованием отреклась Китти. — Не была такой и не стану. Я причинила тому человеку зло по ошибке, а этот все заранее продумал. — Кровь кипела в жилах, Китти готова была выскочить из-за стола, бежать к Ричи домой… Страшно представить, что она бы с ним сделала. Ей ко всему прочему недостает лишь обвинения в нападении и причинении тяжких телесных.
— Вы сердитесь, — отметил Арчи, наблюдая за ней.
Китти притопывала ногой, еще немного — вмажет кулаком в стенку.
— Еще бы я не сердилась.
— Потому-то я вам и позвонил.
— Нравится общаться с рассерженным человеком? — огрызнулась она.
Арчи усмехнулся:
— Хотел поговорить с одним из тех, кто никогда не станет таким, как они. Этот парень, ваш университетский приятель, сделал для меня доброе дело.
— Хоть кого-то он порадовал. И теперь вы мне доверяете?
На этот вопрос Арчи не ответил, вновь занявшись едой. Китти принесли воду и фрукты, и хотя ее все еще слегка подташнивало, она принялась за угощение и вскоре почувствовала себя лучше.
Дверь кафе отворилась, вошел третий за утро клиент — женщина-мышка, маленькое личико, тусклые темные волосы свисают до подбородка, лба и глаз не видно из-под челки. Кроткая на вид, тоненькая и слабая, дунь — улетит. Она огляделась по сторонам так, словно рассчитывала кого-то увидеть, — не увидела, помрачнела и села за общий деревянный стол. Арчи поднял голову и уставился на эту женщину. Следил, как она проходит по залу, садится. С этой минуты его взгляд не отрывался от нее.
— Вы ее знаете? — спросила Китти.
— Нет, — буркнул Арчи и отвернулся, влил в себя чай. — Так что вызнаете обо мне?
— Намного больше, чем знала вчера.
— Вперед.
— Десять лет назад ваша дочь — ей было шестнадцать — пропала. В последний раз ее зарегистрировала камера видеонаблюдения, когда выходила из одежного отдела торгового центра в Донамиде. Полиция начала поиски, вы и ваши родные обратились к общественности, довольно громкая была кампания. Через месяц ее нашли в поле задушенную. Четыре года спустя вы напали на двадцатилетнего парня и избили его чуть ли не до смерти, потому что считали, что он был ее бойфрендом. За это вы отсидели четыре года.
Пауза.
Арчи прожевал корочку бекона, выплюнул несъедобное на тарелку.
— Это произошло одиннадцать лет назад, за неделю до ее дня рождения. Ей должно было исполниться шестнадцать. — Он передохнул минуту и продолжал уже тихим голосом: — Последним ее видел сторож на парковке торгового центра в Донамиде, она отбивалась от этого парня — Брайана Бинго О’Коннелла. На самом деле он был не ее парнем, а ее подруги, но он втрескался в нее и не оставлял в покое. Я все это рассказал полиции в тот самый день, когда она не вернулась домой. И потом повторял сотню раз, но они твердили свое: против него нет никаких улик. Если б не тот фермер — он сажал на поле капусту, — ее бы вовсе не нашли, а они продолжали бы подозревать не того человека.