Витязь в тигровой шкуре (иллюстрации Кобуладзе Серго)

 
 
Во дворце среди придворных
 
Был красавец Автандил,
 
Молодой военачальник,
 
Юный воин, полный сил.
 
Он давно любил царевну
 
И теперь была рад всех боле,
 
Услыхав, что Тинатина
 
Воцарится на престоле.
 
 
 
Вместе с визирем Согратом
 
Он воздвиг ей пышный трон,
 
И толпа арабов знатных
 
Собралась со всех сторон.
 
И привёл военачальник
 
Всю арабскую дружину,
 
Чтоб приветствовать царицу —
 
Молодую Тинатину.
 
 
 
Вот царевну Тинатину
 
Усадил на трон отец,
 
Дал ей в руки царский скипетр,
 
На главу надел венец.
 
Трубы грянули, кимвалы
 
Загремели пред девицей,
 
Весь народ её поклонился
 
И назвал её царицей.
 
 
 
Плачет, плачет Тинатина,
 
Из очей струятся слёзы,
 
Рдеют нежные ланиты
 
И пылают, словно розы.
 
«О, не плачь! — отец её шепчет.—
 
Ты — царица, будь спокойна:
 
Перед войском и народом
 
Сокрушаться недостойно.
 
 
 
Как бурьяну, так и розам
 
Солнце светит круглый год.
 
Будь и ты таким же солнцем
 
Для рабов и для господ.
 
Справедливой будь и щедрой,
 
Как душа тебе подскажет:
 
Щедрость славу приумножит
 
И сердца к тебе привяжет.
 
 
 
Поучениям отцовским
 
Дочь послушная внимала
 
И казну из подземелий
 
Тотчас вынуть приказала.
 
Принесли в больших кувшинах
 
Сотни яхонтов, жемчужин,
 
И коней её арабских
 
Вывел конюх из конюшен.
 
 
 
Улыбнулась Тинатина,
 
Поднялась из-за стола,
 
Всё народу раздарила,
 
Все богатства раздала.
 
Славных воинов царица
 
Наделить велела златом.
 
Тот, кто был доселе беден,
 
Из дворца ушёл богатым.
 
 
 
Солнце близилось к закату.
 
День померкнул золотой.
 
Царь задумался, и долу
 
Он поникнул головой.
 
Автандил сказал Сограту:
 
«Царь, как видно, утомился.
 
Нужно нам придумать шутку,
 
Чтобы он развеселился».
 
 
 
Вот встают они, пируя,
 
Наливают по стакану,
 
Улыбаются друг другу
 
И подходят к Ростевау.
 
Говорит Сограт с улыбкой:
 
«О владыка, что с тобою?
 
Почему твой лик прекрасный
 
Затуманился тоскою?
 
 
 
Ты, наверно, вспоминаешь
 
О сокровищах своих, —
 
Дочь твоя, не зная меры,
 
Раздала народу их.
 
Лучше было бы, пожалуй,
 
Не сажать её на царство,
 
Чем казну пускать на ветер,
 
Разоряя государство».
 
 
 
«Смел ты, визирь! — отвечая,
 
Засмеялся царь-отец. —
 
Клеветник и тот не скажет,
 
Что арабский царь — скупец!
 
Вспоминая о минувшем,
 
Потому я огорчился,
 
Что никто науке ратной
 
От меня не научился.
 
 
 
Слушай, визирь мой отважный,
 
Слушай, дочка Тинатина:
 
Всё имел я в этом мире,
 
Только не дал бог мне сына.
 
Сын сравнялся бы со мною,
 
А теперь по воле бога
 
Лишь один военачальник
 
На меня похож немного».
 
 
 
Слово царское услышав,
 
Улыбнулся Автандил,
 
«Ты чему смеёшься, витязь?» —
 
Царь, нахмурившись, спросил.
 
«Царь, — ответил юный витязь, —
 
Дай сперва мне обещанье,
 
Что меня ты не осудишь
 
За обидное признанье.
 
 
 
Царь, напрасно ты кичишься
 
Перед целою страной,
 
Что никто в науке ратной
 
Не сравняется с тобой.
 
Мне известна в совершенстве
 
Вся военная наука. 
 
Если хочешь, будем спорить,
 
Кто вернее бьёт из лука».
 
 
 
Ростеван, смеясь, воскликнул:
 
«Принимаю вызов смелый!
 
Пусть устроят состязанье,
 
А уж там что хочешь делай.
 
Повинись, пока не поздно,
 
А не то, побитый мною,
 
Трое суток ты проходишь
 
С непокрытой головою».
 
 
 
Снова царь развеселился,
 
И смеялся, и шутил.
 
Вместе с ним смеялся визирь
 
И отважный Автандил.
 
Увидав царя весёлым,
 
Гости вмиг повеселели,
 
Снова яства задымились,
 
Снова кубки зашипели.
 
 
 
И как только на востоке
 
Разлилось сиянье дня,
 
Автандил-военачальник
 
Сел на белого коня.
 
Золотой чалмой увито
 
Было снежное чело,
 
И оружие гремело,
 
Ударяясь о седло.
 
 
 
Окружённое стрелками,
 
Перед ним открылось поле
 
Меж кустами по оврагам
 
Звери прыгали на воле.
 
Вдалеке отряды ловчих
 
И загонщиков лихи
 
В трубы звонкие трубили
 
И навстречу гнали их.
 
 
 
Вот и царь явился тоже
 
На коне своём арабском,
 
И охотники склонились
 
Перед ним в почтенье рабском.
 
И помощников искусных
 
Вкруг него скакала рать,
 
Чтоб считать зверей убитых
 
Или стрелы подавать.
 
 
 
«Ну, за дело! — царь воскликнул. —
 
Будем бить легко и верно!»
 
Две стрелы взвились из луков —
 
Пали враз козёл и серна.
 
Пыль столбами заклубилась,
 
Понеслись, как ветер, кони,
 
И животные помчались
 
Врассыпную от погони.
 
 
 
Но всё чаще били стрелы,
 
Звери падали во мгле,
 
Дикий рёв стоял на поле,
 
Кровь струилась по земле.
 
Два охотника летели
 
И, стреляя на скаку,
 
Вдруг коней остановили
 
На скалистом берегу.
 
 
 
Позади лежало поле,
 
Впереди — река и лес.
 
Из зверей кто жив остался,
 
Тот теперь в лесу исчез.
 
Царь сказал: «Моя победа!
 
Эй, рабы, возьмите стрелы». —
 
«Государь, моя победа!» —
 
Возразил охотник смелый.
 
 
 
Так, шутя и препираясь,
 
Над рекой они стояли.
 
Между тем зверей убитых
 
Слуги царские считали.
 
«Ну, рабы, откройте правду, —
 
Приказал им повелитель, —
 
Кто из нас на состязанье
 
Оказался победитель?»
 
 
 
«Государь, — рабы сказали, —
 
Хоть убей ты нас на месте,
 
Автандилу ты не ровня,
 
Это скажем мы без лести:
 
Много стрел твоих сегодня
 
В землю воткнуты торчат,
 
Автандил же полководец
 
Бил без промаха подряд».
 
 
 
Царь, услышав эти вести,
 
Обнял славного бойца,
 
И уныние слетело
 
С утомлённого лица.
 
Затрубили громко трубы,
 
И весёлая охота
 
Под деревьями уселась,
 
Отдыхая от похода.