Черный полдень

— Никто и не сомневается, — присел у кровати я. — Но за пять дней и мертвого на ноги поднять можно. Если денег на то же «Небесное исцеление» нет, так я поспособствую.
— Не все так просто. — Лекарь ловко натянул одноразовые перчатки. — Думаю, вы знаете, что ваш подчиненный уник?
— Угу. Пиромант.
— Но вряд ли вы знаете, кем являются уники по своей природе — Вацлав откинул одеяло с раненого пироманта. — Так вот, уники — это те же изменённые. Только у них организм сумел справиться с мутациями, а у уродов они зашли слишком далеко. Вроде все просто здорово: и внешне никаких изменений не наблюдается, и способности кое–какие появляются. Правда, есть один момент — их организм теперь все внешнее магическое воздействие на нет сводит. Вот и приходится по старинке лечить.
— Ситуация, — задумался я. — А по старинке оно не очень выходит?
— Время упустили, теперь никакой гарантии нет, — честно сознался Вацлав.
— А если эти самые защитные функции организма на время отключить? — почесал я подбородок.
— И всю оставшуюся жизнь в гетто провести? Так там и раньше не очень было, а уж теперь… — Лекарь замолчал, будто решив, что сболтнул лишнее, но, как оказалось, он просто задумался над моими словами. — Вот если бы эти самые функции на полную катушку запустить… Биоресурс организма, конечно, на пару лет уменьшится, зато премию в выздоровлении получим. Так, так… а если… Нет, коктейль Тавицкаса не поможет, тут стимулятор помощнее нужен…
— Ну–ка, подождите. — Я выбежал в коридор и метнулся в свою комнату. Вытащил из–под кровати портфель Ялтина и с ампулой супермагистра в руке бросился обратно. — Вот, смотрите, подойдет?
— Хуже точно не будет. — После долго молчания Вацлав забрал у меня ампулу и вновь раскрыл свой дипломат. Вид у него, надо сказать, был донельзя озадаченный. Примерно как у доброго христианина, который провалился в полынью, но схватиться за протянутую руку не решается. Потому как понимает, что у нежданного спасителя под шапкой наверняка обнаружатся рога, а в валенках копытца. — О месте приобретения даже не спрашиваю…
— Да конфискат это, — успокоил его я. — Шприц найдется подходящий?
— Придумаем что–нибудь. — Лекарь протер вымоченной в спирте ваткой иглу и присмотрелся к содержимому ампулы. — Переложите пациента пока на живот.
— Куда ставить–то будете? — Перевернув оказавшегося вдруг неожиданно легким Напалма, я дотронулся до его шеи и чуть не отдернул руку — кожа оказалась горячей. Да у него температура под сорок, не меньше!
— Отойди. — Вытравив из шприца воздух, Вацлав оттер меня от кровати с пиромантом.
Дальнейшее скрыла широкая спина лекаря, но буквально тут же он отлетел в сторону, получив голой пяткой в живот. Невероятным образом изогнувшийся пиромант скатился на пол, и ватное одеяло на спинке кровати полыхнуло зеленым пламенем. Явно ничего не соображавший Напалм взмахнул рукой и от висевшего на вешалке кожаного плаща повалил густой едкий дым, а обои вздулись пузырями и в нескольких местах занялись огнем. Не желая вот так за здорово живешь поджариться до хрустящей корочки, я шагнул к пироманту и аккуратно ткнул кулаком в подбородок. Одного удара оказалось вполне достаточно, чтобы парень растянулся на полу, а подсуетившийся лекарь тут же вколол ему успокоительное.
— Сиделку зови! — затаптывая чадившее одеяло и сбивая огонь со стен, распорядился Вацлав.
— Кого? — Я настежь распахнул дверь. Он о Вере, что ли?
— Сиделку! — рявкнул нащупывавший пульс лекарь. — Живее!
Но бежать никуда не пришлось — девушка сама примчалась на шум. Охрана тоже решила проверить причину переполоха, но, убедившись, что ситуация находится под контролем, пара мордоворотов вернулась на пост. А вот Ветрицкий происходящим так и не заинтересовался. Странно это.
Решив не путаться под ногами у Веры и Вацлава, которые переносили пироманта обратно на кровать, я отправился в свою комнатушку. Попозже лучше к нему загляну, все равно сразу, как очнется, поговорить не дадут. А пока вполне вздремнуть можно.
Но, как это иногда бывает, дрема моментально улетучилась, стоило только голове коснуться подушки. Чего это со мной? В последнее время вроде на сон не жаловался. По пятнадцать часов в сутки храпака давил — и ничего. А тут — нате. Неужели дыма надышался?
Как бы то ни было, спать расхотелось, и, вытянувшись по весь рост на узенькой койке, я уставился в потолок. Интересно, почему всех в нормальные комнаты заселили, а мне именно эту клетушку выделили? По старой памяти? Или на что–то намекают?
Усевшись на кровати, я обвел взглядом комнатку, в которой не осталось ничего от каморки, которую еще год назад сдавал мне Гадес. Единственное, сохранившееся неизменным, — это габариты. А так и на пол линолеум постелили, и обои поклеили. Если бы в коридор не вышел, до сих пор не понял бы, где нахожусь.
И все же — почему меня заселили именно сюда? Не простое же это совпадение. Зная Гадеса, уверен — нет. Вопрос в том, что он хотел этим сказать. И каким боком старый маг имеет отношение к Перову. Неужели Аарон Давидович тоже на заместителя Воеводы работает? Нет, тут где–то концы с концами не сходятся.
Повертев меж пальцев стыренный под шумок из дипломата Вацлава хирургический скальпель, я поднялся с кровати и задумался. Если заселение в эту комнатушку не случайно — что тогда? Какие есть варианты?
Быть может, стоит проверить старый тайник? Вдруг при ремонте его не обнаружили? Или…
Отодвинув кровать к двери, я опустился на колени и пальцами отмерил от угла нужное расстояние. Начал орудовать скальпелем — и тут же вместе с обоями от стены отошел целый пласт шпаклевки. Еще б теперь как–нибудь тайник открыть…
Впрочем, с этим проблем не возникло, и вскоре я отложил на пол вынутый из стены кирпич и сунул руку в образовавшееся отверстие. Сразу же рванулся обратно, но было уже поздно: странное онемение моментально растеклось до самого локтя, от сжавшего кисть давления заныли кости, а потом меня потянуло прямиком в раззявивший беззубую пасть тайник. И уж не знаю — то ли я ужался до совершенно непотребного размера, то ли провал на месте вынутого кирпича увеличился в разы, но по стене меня не размазало. И даже почти не помяло. Почти.
Мгновение спустя я очнулся посреди пентаграммы, расчерченной в углу просторной комнаты с высоким закопченным потолком. Под стать потолку был и пол, покрытый прожженным во множестве мест линолеумом. Окон в помещении не было, как не было и непременных магических светильников — неяркое сияние излучали проглядывавшие меж книжных шкафов стены.
В противоположном углу за массивным деревянным столом сидел старик в бесформенной серой хламиде, который сосредоточенно помешивал деревянной ложкой содержимое стоявшего над газовой горелкой чугунка.
— Здрасте, Аарон Давидович, — без особого удивления признал я Гадеса. — Опять алхимичите?
— Да прям, ужин готовлю, — усмехнулся худой как щепка старик и пригладил всклокоченные седые волосы. — Ты проходи, чего встал как неродной?
— А не шибанет? — провел я рукой вдоль сияния, поднимавшегося от линий мелом нарисованной на полу пентаграммы. И только дождавшись ободряющего кивка старого мага, шагнул вперед. — Смотрю, у вас дела в гору пошли?
— Твоими бы устами… — Гадес выпнул из–под стола табуретку и поправил ремень сбившейся сандалии. — Присаживайся, разговор у нас не из коротких будет. Поужинаешь?
— А не хватятся меня там? — Принюхавшись к аромату булькавшего в чугунке варева, я отрицательно помотал головой: — Не голоден.
— И это правильно, — усмехнулся старик. — Для крыс отраву готовлю. Совсем замучили мутанты проклятые. Уже и магия не берет. Кофе наливай.
— Вот это запросто. — Когда угол снимал в Морге, постоянно к Гадесу кофе пить заглядывал. Очень он у него отменный получается, из какой бы бурды его ни готовили. — Так что насчет моего временного отсутствия?
— Не заметят, — Аарон Давидович перекрыл вентиль газовой горелки и, потянувшись, провел ладонью вдоль уходившей в стену нити концентрированной магической энергии, — не волнуйся.