На запад (ЛП)

Я забежала внутрь, сняла со стены в своей спальне пару снегоступов — старая школьная модель, изготовленная из верёвок и дерева — и вернулась.
Его лицо озарилось радостью, когда он возвращался обратно через тропинку, проделанную им же.
— Скорее всего, немного малы для тебя, но они всё равно должны пригодиться. — Несколько лет назад из-за своей прихоти я купила их на ярмарке в Кормак, но так ни разу ими и не воспользовалась. Они просто висели у меня на стене в качестве декорации.
Мужчина мгновенно вошёл обратно, сразу сообразив, как перевязать ремни вокруг ботинок. Затем шагнул на снег и, когда понял, что не проваливается, обернулся, чтобы сказать:
— Спасибо. Ты удивительная.
Комплимент, так небрежно брошенный в мой адрес, поразил меня в самое сердце. Я даже не помню, когда в последний раз меня кто-то хвалил.
— Просто иди.
Снегоступы выполняли свою работу как положено, давая ему возможность двигаться по поверхности снега, тем самым позволяя идти быстрее и дальше. Он обернулся и бросил на меня ещё один значимый взгляд, прежде чем направиться обратно к проезжей части.
Когда мужчина скрылся из вида, я закрыла дверь и повернулась. Тут же обнаружила Джози, слизывающую растаявший снег на линолеуме.
— Полагаю, снова остались только ты и я.
Я прошла в гостиную. Казалось, что весь дом вдруг стал большим и пустым. Это было тревожное чувство, о котором я не хотела думать. Переодевшись в тренировочную одежду, я захватила посылку из почтового отделения — в ней оказались мои новые перчатки для тяжёлой атлетики. И зашла в свой тренировочный зал, чтобы избавиться от беспокойства.
Несмотря на отсутствие хорошей изоляции, я отлично разогрелась к тому времени, как закончила собственноручно разработанную «тренировку дня»: пятьдесят прыжков вперёд, двойные прыжки на скакалке, махи гирей, приседания-пистолетики, отжимания и прыжки на возвышенность.
Хоть я и задыхалась, а моё сердце готово было выпрыгнуть из груди, я все ещё продолжала чувствовать какое-то беспокойство. Но я только прикидывалась, что не знала, почему у меня возникло это чувство.
Подпрыгнув, я ухватилась за горизонтальную перекладину и начала подтягиваться, пытаясь выложиться по полной. Дойдя до девятнадцати раз, мои руки сдались.
— Впечатляет.
Я обернулась и увидела незнакомца, стоящего в дверном проёме и выглядевшего не совсем потрёпанным. Моя кожа покрылась мурашками, но я предпочитала думать, что это из-за ворвавшегося холодного воздуха из открытой двери, а не от того, что этот мужчина снова влез в мою жизнь.
Незнакомец, такой высокий и такой огромный, заблокировал собой практически весь дверной проем. Он держал в руках один снегоступ, распорка которого была сломана на половину.
— Прости. Думаю, я для него слишком тяжёлый.
— Ничего страшного, — сказала я, поворачиваясь и проскальзывая обратно в свитер, надеясь, что он не заметил моего голого тела. — Как все прошло? Ты нашёл шерифа Дрю?
— Город пуст.
— Как? Полностью?
— Словно он утоп в снегу. Даже следов от шин нигде не видно, — сказал он. — И что теперь?
— Не знаю. — Я задрожала, так как моё влажное тело начало остывать. — Давай перейдём в дом.
Когда мы вошли внутрь, он снял зимнее снаряжение, повесив каждую деталь на спинку столовых стульев, чтобы дать им просохнуть. Заметив, что его рубашка на спине мокрая от пота, я достала другую из шкафа своего отца и бросила ему.
— Спасибо, — сказал он и повернулся, чтобы схватиться за ворот и стянуть рубашку. По правилам этикета мне следовало отвести взгляд, но я не могла, и поэтому открыто таращилась, позволяя своему пристальному взгляду ласкать мускулы его широкой спины. Моё внимание привлекла чёрная татуировка, расположенная вниз вдоль его позвоночника. Я приблизилась, чтобы прочитать надпись.
Он обернулся через плечо и поднял бровь.
— Что ты делаешь?
— У тебя татуировка, — сказала я, водя пальцами по надписи и поражаясь тому, что ощущала его тёплую кожу. — «Veni, Vidi, Vici» [1].
Мужчина завертелся вокруг, пытаясь рассмотреть татуировку, но безуспешно.
— Подожди, — сказал он и побежал в ванную комнату, нарушая моё спокойствие видом своих низко сидящих на бёдрах джинсов, которые демонстрировали верх его задницы.
Вид во время его возвращения был даже лучше. Сказать, что у него красивое тело, значит не сказать ничего. Он обладал широкой плоской грудью с сосками размером в монету, прессом, напрягающимся при каждом его шаге, и глубокими ямочками на бёдрах. Его грудь была покрыта чёрными волосками, легко спускающимися вниз по животу. Более тёмные волоски под пупком уходили дорожкой вниз к тому, чем он располагал ниже. И черт меня возьми, если я не хотела выяснить, что же там было.
Пульсация между ног вернула меня в реальность, и я отвернулась с горящими щеками. Он был незнакомцем и им же оставался. Какого чёрта я хотела узнать его подобным образом?
— Так тебе понравилось увиденное? — спросил он с полуулыбкой на губах.
Я пожала плечами, желая стереть с его лица эту самоуверенную улыбку.
— Видела и получше.
Он наклонился вперёд и одарил меня значительной зловещей улыбкой.
— Мне кажется, это не так, — сказал он. — То есть ты не видела очень многого.
— Ох уж эта твоя грёбаная самонадеянность, — держа руки скрещенными на груди, сказала я. И снова на его лице появилась самоуверенная улыбка, которую мне захотелось стереть с его бородатого лица. — Знаешь, я могу оказаться и городской проституткой.
— Но это не так, — сказал он утвердительно. — Будь ты проституткой, то не использовала бы это слово.
— Что с тобой произошло? — спросила я, отказываясь признавать поражение. — Раньше ты был более терпимым. И казался менее самоуверенной задницей.
В конце концов, это его задело. Моргнув, он ничего не ответил.
Одно очко в пользу Кэт. У Джимми же ноль.
  
4
 
НЕЗНАКОМЕЦ
Кэт была права. В какой-то момент в течение дня, возможно, на протяжении всего моего долгого и мучительного маршрута в город, я стал другим человеком. У меня появилась цель, а позже и проблеск моего настоящего характера. Я был неуверенным в себе человеком, потому что пытался понять, что же происходит, но, в конце концов, прекратил бороться с внутренним голосом и позволил ему говорить.
Оказалось, что он — или скорее я — немного высокомерный болван. Часть меня боялась, что Кэт могла обидеться и вышвырнуть меня, но большая часть желала лишь увидеть, насколько сильно я мог на неё надавить. И судя по тому, как она только что меня отбрила, я мог бы сказать, что это было довольно неплохо.
Стоит признать, что она мне нравилась. У неё была сила воли. А найти её занимающейся в металлическом тенте, делающей упражнения, которые и большинство мужчин-то выполняют с трудом, в то время как её тело было облачено в маленький, более чем спортивный бюстгальтер... Это заставило меня радоваться тому, что городок оказался заброшен.
Я всецело намеревался уйти, но пока направлялся в полицейский участок, то понял, что ещё не хочу с ней прощаться. Мне хотелось узнать эту вспыльчивую, одиноко живущую девушку, которая пыталась выставить себя мужланкой, но провалилась, которая спасла незнакомца от неминуемой смерти, одолжила ему одежду своего отца, а затем держала под прицелом пистолета только ради потехи.
Мне хотелось узнать её, выяснить, что ею движет. Я почувствовал огромное облегчение, когда должен был повернуть обратно и тащиться по тому же пути, по которому и пришёл.
И теперь она здесь. С лицом, влажным от физического напряжения, она называла меня самоуверенной задницей, потому что попалась при кокетливом разглядывании моего тела. Она была безрассудной, бесстрашной и немного сумасшедшей. Я не желал ничего больше, кроме как сломать её восприимчивость.
— Буду считать, что это «да», — сказал я, небрежно наклонившись к спинке дивана.