Особый тип Баранов (СИ)

 — В каком?
 — Гера, сконцентрируйся! Где ты всё время плаваешь? — Гоша нервно хихикнул, Павел продолжил мягче: — Около памятника жертвам интервенции, где мы с тобой познакомились — ты там часто мужчин снимал? То есть, соблазнял, по словам одной доброй женщины.
 Лицо Гоши сделалось задумчивым:
 — Я никого не соблазнял. В тот день принц Норвегии приезжал, вы помните? Я хотел его увидеть. Я уже видел его раньше — когда был маленький. Мы с детским хором выступали в консульстве — слышу голос из прекрасного далёка. И он там был, смотрел наш концерт. Подарил нам подарки, это было восемь лет назад... Я потом вспоминал его...
 — Влюбился?
 — Нет! — воскликнул Гоша. — Не знаю. Мне хотелось его увидеть. Но где? Как? Бабушка сказала, что в новостях передавали, что принц собирается почтить память и возложить цветы. Ну, я и пошёл туда. Ждал его, весь замёрз.
 Удивительно, но Гоша не приключений искал в том скверике с нехорошей репутацией, а преданно ждал норвежского принца, героя своих юношеских грёз.
 — А со мной зачем поехал? Ждал бы дальше.
 — Так я думал, это он. Вы.
 — Что?! Я разве похож на него? Да ему лет сорок, если не больше!
 — Так я же помню его таким, каким он был восемь лет назад! Чёрные волосы и голубые глаза. И пахнет сигаретами...
 — И когда ты понял, что я не принц?
 — Когда вы руку не пожали и не представились. Это было невежливо. Принц бы так не поступил.
 На мгновение Павел устыдился, но вспомнил тогдашние слова Гоши: «Я был в душе, я всё сделал» и счёл, что развратные Гошины мечты о принце ещё более невежливы, чем непожатие протянутой руки.
 — Ладно. Всё с тобой понятно. Влюбился в принца — кстати, ему женщины нравятся, ты в курсе? Отсидел в интернате за плохое поведение. Живёшь с бабушкой, работаешь под надзором матушки. Ты глянь, какие у нас похожие судьбы...
 — Вы тоже с бабушкой живёте?!
 — Намного хуже, Гера. Я связан по рукам и ногам. Но у тебя есть шанс вырваться. Послушай меня: ты хороший... Чёрт, я это однажды уже говорил. Короче, у меня своя жизнь, у тебя — своя. Тебе действительно нужен принц, а не я. Или не принц, а нормальный симпатичный парень с такими же, как у тебя, потребностями. Это абсолютно точно не я. Прости меня и не обижайся. Я не собирался усложнять жизнь ни себе, ни тебе. Максимум, что я могу для тебя сделать — устроить на работу с общежитием. И с возможностью познакомиться с подходящими парнями. Больше ничего. Встречаться с тобой я не буду. Ты понял?
 — Не беспокойтесь, Павел Петрович, я всё понял. Я же не дурак.
 — Ну, и замечательно. — Павел вручил Гоше визитку Жанны. — Позвони ей, если захочешь сменить работу.
 — Хорошо. Спасибо вам.
 Павел сглотнул, в горле что-то мешалось. Наверное, ангина начинается.
 — До свидания, Гера.
 — Может быть, к вам поедем? Я так соску...
 — Нет.
 — До свидания, Павел Петрович. Мне было очень...
 — Иди уже! — и отправил Гошу в снегопад. Тот даже шапку не успел надеть. Успел только положить на сиденье листок с каракулями.
 Дома Павел измерил температуру — тридцать девять. Горло красное. Вечером тесть позвонил, обрадовал, что Шишкин прилетит в конце следующей недели. Пять дней Павел провалялся с температурой. К нему приходил Баранов, рассказывал, что его приняли в балетную труппу, а Павел ещё удивлялся, как такого верзилу могли взять в балет? Это же не метлой махать, и не чемоданы из самолёта выгружать. Спросил Баранова: «В Лебедином озере будешь танцевать?», а тот ответил: «Далось вам это озеро, Павел Петрович! Я Чиполлино!»
 ***
       Когда Алёна узнала, что Павел снова не будет ночевать дома, она сильно расстроилась. Павел, едва сдерживая тихое бешенство, заявил:
 — Это приказ твоего отца. Ты хотела его помощи, его связей, его денег — так вот ты всё это получила. Но за всё приходится платить. Ты чем-то недовольна?
 — Я недовольна, что ты по проституткам шляешься, — Алёна говорила тихо, чтобы из спальни в детскую, где Сашук учила уроки, не донеслось ни звука.
 Павел чуть не захохотал.
 — Твой отец распоряжается мной, как вещью, а тебя проститутки волнуют? Алёна, я никогда с ними не спал, ты — единственная женщина в моей жизни.
 — Я тебе не верю.
 — У тебя нет оснований мне не верить, — зашипел Павел.
 — Есть! Ты не спишь со мной. А это значит, что ты спишь с кем-то другим.
 — Это значит, что я импотент, — резюмировал Павел, разделся до трусов и направился в гостевой санузел. Алёна побежала за ним:
 — Как ты можешь так поступать со мной? Мне всего тридцать лет. Почему я должна страдать? — на её глазах появились слёзы.
 — Дорогая, меньше всего на свете я хочу, чтобы ты страдала. Заведи себе любовника. Двоих, троих — сколько тебе нужно? Влюбись в кого-нибудь. Брось меня. Только будь уже счастлива, ради бога!
 Алёна прижала ко рту обе ладони, словно заталкивая обратно злые слова. Всхлипнула и прошептала потрясённо:
 — Ты меня не любишь, Паша. Ты меня ни капли не любишь...
 — Да люблю я тебя! Люблю! Только не так, как тебе надо. — Закрылся в ванной и опёрся руками на край раковины, разглядывая сливное отверстие с таким неподдельным интересом, будто в него утекала его жизнь — прямо на глазах. Затем вытащил из аптечки всё необходимое и подготовился ко встрече с Шишкиным.