Куртизанка

– Я вовсе не менялась. Меня всегда отличало честолюбие.
– Нет, не правда! – прорычал Реми. – Ты никогда не была ни холодной, ни расчетливой, не горела желанием идти напролом ни ради денег, ни ради власти. Да, ты была бойкой и страстной, но благородной и невинной.
– Да нет же, Николя Реми. Еще до встречи с вами у меня уже был первый любовник, – бросила Габриэль ожесточенные слова в лицо капитану.
Реми грязно выругался. Его руки сжимали ее с ужасной силой, она задыхалась. Ей казалось, он будет сжимать их до тех пор, пока она не испустит дух. Но он резко разжал руки и почти отшвырнул ее от себя. Пока Габриэль восстанавливала равновесие, Реми успел отойти в дальний угол комнаты.
Ужасная тишина повисла в комнате, нарушаемая только прерывистым дыханием Габриэль, старавшейся прийти в себя. Ее била дрожь. Она потирала заболевшие плечи, не спуская глаз с того, что осталось от лосьонов, притираний и духов, некогда тщательно приготовленных для нее Касс.
– Вот видите, – глухим голосом подвела итог Габриэль. – Вы никогда по-настоящему и не знали меня.
– Как вижу, не знал.
Казалось, Реми окончательно сокрушило ее признание в существовании Дантона. Его ярость утихла так же стремительно, как и возникла. Он устало провел рукой по лицу, и Габриэль подумала, что она читает по его главам, как умирают его грезы о ней, одна за другой.
– Боже мой! – Реми упер руки в бока, поднял глаза к потолку и горько расхохотался. Потом резко оборвал смех и пробормотал: – Какой же я болван! Самый большой болван на свете.
«Нет, – печально подумала Габриэль. – Просто благородный человек, полагавший, что и весь мир так же благороден».
Она обошла осколки битого стекла и липкие пятна лосьонов на ковре и осторожно приблизилась к Реми.
– Прости, если сделала тебе больно, – попросила она. – Поверь, меньше всего на свете мне хотелось бы причинить боль именно тебе.
Габриэль дотронулась до его плеча, но он стряхнул ее руку с таким презрением, что она отпрянула. Его отчуждение и враждебность так сильно хлестнули ее, что ей невольно захотелось прикрыть руками лицо, словно закрываясь от удара. Но если Габриэль и преуспела в чем-то по жизни, так это в умении скрывать свои раны и хоронить свою боль глубоко, где никто не мог ее увидеть.
– По крайней мере, теперь вы понимаете, почему я не стану помогать в осуществлении ваших планов. – Она гордо выпрямилась. – Вам лучше забыть про Наварру. Короля пытались выкрасть и раньше, но все заговоры провалились. Вы только закончите свой путь на плахе.
– Ваша тревога за мое будущее весьма трогательна, мадам, – презрительно усмехнулся Реми.
Его слова ужалили ее. Она на самом деле тревожилась за него. Ах, если бы она могла заставить этого твердолобого осла понять это! Габриэль предприняла еще одну отчаянную попытку образумить его.
– Я совершенно уверена, что Наварра получит свой законный трон во Франции. Вы окажетесь гораздо полезнее своему королю, если оставите его мне.
– Лучше уж прямо отправить его в ад.
Габриэль вытянулась в струну, когда Реми подошел к ней и взял ее за подбородок. На этот раз его прикосновение не показалось ей грубым, но он заставил ее держать голову так, что она не могла укрыться от его глаз. Он жалил ее холодным взглядом, леденящим душу, и это было почему-то хуже, чем его испепеляющая ярость.
– Я намерен избавить своего короля от клешней Темной Королевы, да и твоих тоже. Предупреждаю, Габриэль, не вставай на моем пути. Ты тоже никогда по-настоящему не знала меня. Я беспредельно безжалостен к своим врагам.
Габриэль уже знала пример этого. У нее мурашки пробежали от страха, но она старалась противостоять Николя Реми, как и любому другому мужчине.
– Это вам следует бояться, – холодно процедила она, оттолкнув его руку. – Вы, кажется, забываете, что помимо всего прочего я еще и ведьма.
– И как это я забыл об этом?!
Реми направился к выходу. Он даже не оглянулся и резко захлопнул за собой дверь.
Габриэль еще долго не двигалась с места. Но ее сил не хватило на то, чтобы выдержать все события этого безумного вечера, и девушку так затрясло, что пришлось присесть на стул. Она крепко обхватила себя руками, чтобы унять эту дикую дрожь. Реми явно возненавидел ее теперь.
«Чего же ты ожидала, ты – маленькая дуреха, – упрекнула она себя. – Что Реми каким-то чудом сумеет простить тебя за то, кем ты стала? Нет, даже у Реми не хватит для этого благородства. Как и у остальных мужчин, его взгляды на женщин ужасающе примитивны. Прекрасный пол для них существует лишь в двух формах: мадонны или мессалины». И не оставалось сомнения, к числу которых она отныне причислена в глазах Реми. «Впрочем, какое это имеет для тебя значение?» – спрашивала себя Габриэль, отчаянно стараясь не заплакать. У них с Реми никогда не могло быть общего будущего. Она должна испытывать только облегчение. В конце концов, она заставила его призрак упокоиться с миром. Наконец она свободна, и ей пора думать о будущем. О своем собственном будущем. Габриэль закрыла глаза, полные слез, не давая им пролиться.
Николя Реми больше не явится ей.
 
ГЛАВА ШЕСТАЯ
На грубо отесанном столе горела единственная свеча, тускло освещая маленькую комнатушку, в которой из других предметов обстановки присутствовали лишь узкий деревянный остов кровати и умывальник с треснувшим кувшином. Жилье, которое Николя Реми делил со своим молодым компаньоном, было дешевым и, соответственно, обеспечивало их минимумом комфорта. Но сегодня вечером убогость комнаты полностью соответствовала настроению капитана. Мрачный и тихий, он готовился ко сну, сняв плащ и отстегнув кинжал, который носил за поясом. Рядом с ним Мартин разворачивал свой тюфяк на полу, но привычная бравада юноши куда-то подевалась. Он украдкой кидал взволнованные взгляды на капитана. Ни разу в жизни не чувствовал он себя таким пристыженным, как в этот вечер: этим вечером он покинул своего капитана. Волк тяжело и глубоко вздохнул. Ему впору было броситься в мрачные воды Сены. Это было бы единственное заслуженное наказание для такого негодяя, как он.
Мартин всегда гордился своей смелостью, ловкостью и решительностью. Все как у волка, в честь которого он и взял себе прозвище.
Но, как показал сегодняшний вечер, он больше похож на шакала, чем на волка. Когда капитан приказал ему остаться у ворот Мезон д'Эспри, Волку нужно было не соглашаться. Он обязан был следовать за Реми прямо в логово дьявола. Вместо этого он позволил своему дикому страху перед ведьмами и проклятиями взять вверх над собой. Волк убежал подальше, поджав хвост между ног, совсем как побитая шавка, бросив на произвол судьбы человека, который стал для него всем.
Несмотря на все лишения и испытания прошлых лет, Реми находил время учить Волка боевым приемам ведения боя. Не на дубинках и ножах, как какого-то убогого уличного воришку, а с рапирой и кинжалом, как настоящего воина. Но Реми сделал Волку еще больший подарок: капитан научил его читать и писать собственное имя.
И как Волк отплатил за щедрость такого человека? Он покинул своего хозяина, когда тот больше всего нуждался в нем, Волке, и теперь что-то ужасное случилось с Реми. Капитан, который отправлялся за своей красавицей возлюбленной, был совсем другим человеком, нежели тот, что вернулся обратно в их каморку. Реми всегда держался гордо и прямо, в нем неизменно чувствовалась военная выправка. А теперь вокруг него питал дух поражения, он отстегнул пояс и равнодушно бросил клинок на пол с совершенно не свойственной ему небрежностью. Хороший солдат всегда тщательно заботится о своем оружии, а капитан не кто иной, как настоящий солдат.
По крайней мере был таковым, пока не последовал за красавицей Габриэль в то дьявольское поместье, Мезон д'Эспри. Волк вздрогнул от тревожной мысли, что капитан стал жертвой проклятия ведьмы, хотя Реми и отрицал это.
Когда Николя снимал рубашку, Волк с тревогой оглядел его широкую спину, страшась увидеть там ведьмины отметины. Он вытянул шею, чтобы попытаться рассмотреть состояние другого бока Реми. Стараясь изо всех сил, он потерял равновесие и свалился на стол. Свеча полетела на пол, но он успел схватить ее на лету, и горячий воск выплеснулся ему на руки.