Сахарная королева

Он знал, что больше не вернется к юриспруденции. Его брат был на десять лет старше и владел солидной юридической фирмой, так что, когда Адам окончил университет, работа уже ждала его. Но он ненавидел ее. Она была для него всего лишь способом заработать деньги, в которых он нуждался, чтобы во время отпуска заняться тем, что было ему действительно по душе.
В теперешней ситуации он не знал, что ему делать, и потому не предпринимал ничего. Это же безопаснее всего, разве нет?
Из коридора донеслись нетвердые шаги Джейка, Адам вздрогнул от неожиданности и обернулся. Он никак не мог привыкнуть к тому, что в доме он не один. Но Джейк ему нравился, что было забавно, учитывая род его занятий. Противостоять его обаянию было очень трудно, хотя Адам и пытался. После того несчастного случая ему не хотелось никаких друзей, не хотелось вообще ни с кем общаться. Он хотел быть один. И тем не менее в конце концов вынужден был признать, что Джейк с Хлоей сделали его пребывание в этом городке сносным.
Джейк появился на пороге кухни, и Адам хмыкнул:
— Ну и видок у тебя!
— Приятно слышать. Значит, мне не показалось. Давай рассказывай. Сильно я накуролесил вчера вечером?
— Как, ты не помнишь байкеров? И как стриптиз танцевал перед ними в баре? А игуану? Ну ты даешь. Хоть игуану ты помнишь?
— Ха-ха-ха. Как смешно. Я помню, что видел Хлою. Пытался догнать. Она от меня убежала?
— Ушла.
— А с кем она была?
Адам повернулся к шкафчику и достал пузырек с обезболивающим.
— С одной девушкой. С Джози Сиррини.
— А, точно. Она никогда не говорила, что они знакомы.
Адам ждал, что Джейк скажет еще что-нибудь о Джози, но тот не стал развивать эту тему.
— Значит, я не разговаривал с Хлоей? Я не наговорил ей каких-нибудь глупостей?
— Нет.
Адам проглотил три таблетки и повернулся к Джейку лицом.
— Я должен сказать ей, что очень сожалею о произошедшем.
— Я вчера привез тебя сюда и вернулся обратно. Я все ей объяснил.
— Спасибо, дружище.
Адам прислонился к косяку.
— У меня к тебе один вопрос, Джейк.
— Только ничего сложного. — Джейк подошел к кофеварке и налил себе кофе. — У меня голова раскалывается.
— Какого рожна ты рассказал ей об этом? Прошло три месяца. Она ни о чем не подозревала.
— Ты прямо как мой папаша. — Джейк глотнул кофе и поморщился, потом отставил чашку и ладонями с силой потер щетину на щеках. — Потому и сказал, что она ни о чем не подозревала, — произнес он наконец. — Она доверяла мне, а я ее обманул. И продолжал жить дальше как ни в чем не бывало. Как будто это сошло мне с рук. А потом тем утром она посмотрела на меня своими глазищами и сказала, что никогда в жизни не смогла бы изменить мне с другим мужчиной. Я ее недостоин.
Адам скрестил руки на груди.
— Я правильно понимаю, что ты признался ей, чтобы наказать себя? Другого способа сделать это, кроме как причинить ей боль, не было?
— Я и не говорю, что это был очень умный поступок. Я люблю Хлою. У меня в голове не укладывается, как я мог так поступить с ней. Господи, если бы можно было все изменить! Если бы можно было повернуть время вспять. Я ни за что не сделал бы так больше.
Адам покачал головой. Будь его воля, брат никогда не узнал бы о том несчастном случае, но тогда его состояние было критическим, и врачи связались с Бреттом, его ближайшим родственником.
Теперь он до конца жизни будет припоминать ему этот случай. Иногда боль лучше ни с кем не делить. Иногда лучше справляться с ней в одиночку.
— Глупо, приятель. Глупо.
— Я знаю.
В понедельник почты было много. В начале недели так обычно и бывало. Это означало, что до того района, где живут Сиррини, Адам доберется позднее обычного. До сих пор он никогда не задумывался о том, что видит Джози почти каждый день и что она, похоже, откуда-то знает о его приближении к ее дому. Он поднял глаза на окна безукоризненного особняка в викторианском стиле, в очередной раз отметив, что на фоне остальных домов он торчит, точно гигантский голубой палец. Ни одна занавеска не шелохнулась. Чем она занимается в этом доме целыми днями?
Он двинулся вверх по ступеням, и тут входная дверь распахнулась и на пороге, точно призрак в черном платье, выросла она. Хорошо хоть на этот раз без своей красной кофты. Но когда он приблизился, на него вновь повеяло знакомым ароматом мяты. Черт, до чего же от нее хорошо пахнет. Она всегда вызывала у него улыбку и заставляла вспоминать о таких вещах, о которых он и думать забыл, — о рождественских праздниках, о посиделках за горячим шоколадом в кругу семьи и за рюмочкой шнапса в баре после катания на лыжах. Он поднялся на крыльцо и остановился.
— Привет, Адам, — поздоровалась она.
— Привет, Джози, — с опаской произнес он, передавая ей почту.
— Спасибо.
— Не за что.
Он попытался припомнить, не давал ли ей каких-нибудь поводов. Любой приветливый взгляд мог быть истолкован неверно. Его улыбка померкла. Он не смог придумать ничего лучшего, кроме как молча развернуться и уйти.
Джози в замешательстве провожала его взглядом. Он перешел улицу, и лишь после этого она вернулась в дом.
Адам свернул к дому Фергюсонов, чувствуя себя полным болваном. Черт, он ведь не хотел ее обидеть. Просто он хотел не того, чего хотела она… чего бы она ни хотела. Кстати, а чего она хочет?
Миссис Фергюсон, полная женщина лет шестидесяти, в наглухо застегнутой мохнатой кофте и розовых митенках, маникюрными ножницами подстригала траву у дорожки. Миссис Фергюсон была страшная зануда. Ее муж почти целыми днями пропадал в клубе, который на самом деле представлял собой табачную лавку в центре города, лишь бы только находиться подальше от женушки. У Адама ушел почти год, пока он не научился доставлять ее корреспонденцию в полном соответствии с ее требованиями. Газеты и журналы следовало сложить в аккуратную стопочку и для надежности скрепить резинкой. Письма — в отдельную стопку. И не дай бог положить стопки в почтовый ящик одна на другую! Только рядом.
— Добрый день, миссис Фергюсон, — поздоровался он, открывая почтовый ящик и складывая в него почту.
— Рада вас видеть, Адам, — сказала та. — Знаете, она каждый день так.
Он остановился, заглянул в сумку, чтобы подготовить почту для пары соседних домов.
— Прошу прощения, вы о чем? — спросил он рассеянно.
— О Джози. Она каждый день смотрит, как вы переходите улицу.
Адам вскинул на нее глаза.
— Она милая девочка. — Миссис Фергюсон с кряхтением поднялась на ноги. — Жаль, что никто этого не видит.
— Почему это?
— Вы ведь нездешний. Вы не представляете, какую репутацию Джози заработала в детстве.
— И какую же?
— Она была самым несносным, самым невоспитанным, самым несчастным ребенком из всех моих знакомых. Если она не получала чего хотела, то могла закатить такой скандал, что я слышала ее у себя дома. По-моему, она перебила и переломала почти все вещи, которые были у ее матери. А уж какие истерики она устраивала на публике! Если не верите, спросите у кого угодно. У хозяина каждого магазина в этом городе есть в запасе своя история — и счет за ущерб. Она воровала сладости. Ее отец единственный мог держать ее в узде, но его никогда не было рядом. Ох и намучилась же с ней мать. Вот почему Маргарет так и не отдала Джози в школу. Она нанимала учителей, и девочку учили на дому.
— Джози? — переспросил Адам недоверчиво.
— Я вас понимаю. Если бы я не видела этого собственными глазами, и не один раз, я тоже бы не поверила. Такая приятная выросла девушка. Но у нее всегда такой грустный вид, вы не находите? Она напоминает мне Рапунцель. Из сказки, помните? Если она когда-то и выходит из дома, то лишь ради того, чтобы куда-нибудь отвезти мать или выполнить какое-то ее поручение.
«Нет, — подумал Адам. — Не только».
Он обернулся и, против воли заинтригованный, взглянул на голубой особняк.