Я Грималкин (ЛП)
Когда я подошла ко рву, то почувствовала рывок, как–будто что–то тащило меня обратно к телу. Никогда я не отходила так далеко от него. Тонкая, невидимая связь, которой я связан с ним может порваться и это сразу приведёт к смерти. Я всегда этого боялась. Может быть, по этой причине некоторые шаманы не смогли найти свой путь назад и умерли, они зашли слишком далеко, и связь оборвалась… Но разве это теперь имеет значение? В любом случае я была близка к смерти. Если Агнесса не нашла лекарство, мне осталось недолго.
Я пересекла ров и прошла через толстые каменные стены башни, чтобы найти жилые помещения в состояние хаоса, такого же, как когда солдаты пользовались 18-фунтовой пушкой для разрушения стены.
Мой клан бежал через туннели, оставив недоеденную еду. В течение короткой оккупации Маулдхилла, брешь в стене была заделана прежде, чем ламии изгнали захватчиков. Пол был усеян мусором и в прилегающей кладовой лежали мешки гниющего картофеля и заплесневшей моркови, мне повезло, что дух не чувствует запахов. Паутины, покрытые скоплениями сушеных мух, весели в каждом углу. Тараканы и жуки удирали через дыры.
Среди мусора валялись драгоценности, принадлежащие матери Тома. Здесь было безопасно.
Вдруг я заметила то, что заставило меня задуматься. Сундук был свободен от паутины. На нём даже не было пыли. И рядом стояла небольшая кучка книг. Они были вынуты из сундука? Если это так, то кто их читал?
Потому что его охраняли ламии, Том Уорд оставил сундук открытым. Но кто–то был здесь недавно, и без сомнения заглядывал внутрь. Я почувствовала прилив гнева. Где были обе ламии? Как это могло произойти?
Я поплыла вверх по лестнице на зубчатые стены, где увидела ещё два сундука. В них когда–то находились спящие ламии. Заброшенные, они были открыты и покрыты мхом, как каменные плиты под ними. Все виделось в оттенках зеленого и было трудно сказать древесина сундука была гнилая или нет.
Я оглядела окрестности. С каждой стороны башня была окружена деревьями Вороньего леса. Всё было тихо и неподвижно. Но вдруг я услышала отдаленный крик, который звучал как крик мёртвой птицы, но несколько глубже — как будто он вышел из горла гораздо большего существа. Затем тёмная фигура пролетела на фоне зелёного полумесяца. Это ламия возвращалась обратно в башню.
Она летела на меня — четыре крыла, черная чешуя на нижней части тела, когти что–то сжимали. Она облетела башню дважды, затем бросила добычу на зубчатую стену недалеко от меня. Туша упала с грохотом на камни и кровь брызнула во все стороны. Это была мёртвая овца. Ламия была на охоте. Но где её сестра? Мне было интересно.
Существо вернулось к башне и я инстинктивно достала нож. Затем вспомнила о своём нынешнем состоянии. Даже во плоти это не лучшее место для встречи с ламией.
Она приземлилась на сундук, изогнутые когти обхватили дерево — он явно не был гнилым. Ламия была опасным существом и её было бы трудно победить, даже если бы она не могла летать. Она была больше меня — может быть девять или десять фунтов, если бы когда–нибудь встала вертикально. Задние конечности были сильные и с когтями, в состоянии нести тяжелый груз, например, овцу или корову, но передние конечности были более человеческие — тонкие руки, которые могут держать оружие; когти были немного больше, чем ногти женщины, но чрезвычайно острые — в состоянии разорвать лицо или разрезать шею.
Ламия смотрела прямо на меня и, вдруг я поняла, что она может меня видеть. Была ночь, но луна, несомненно, давала достаточно света, чтобы сделать меня невидимой. Либо у неё исключительно острое зрение, либо пользуется тёмной магией.
Это существо открыло рот, обнажив острые клыки и заговорила со мной хриплым, скрипучем голосом:
— Кто ты, ведьма? Что тебе здесь нужно?
Я не смогла ответить. Возможно был способ бесплотному духу общаться, но это шаманский навык, которого я не знаю. И я была озадачена тем, что дикая ламия может говорить. Возможно, это означает, что она начинает медленно преобразовываться в ‘домашнюю’ форму. В таком виде, только полоса жёлто–зелёных чешуек по всей длине позвоночника может выдать её истинную природу.
— Сестра, я думаю у нас здесь шпион. Отправь её обратно!
Дикая ламия больше не смотрела на меня; она наклонила голову и глазами с тяжёлыми веками посмотрела на дверь.
Я повернулась следя за её взглядом. Там стояла женщина и смотрела на меня. Я присмотрелась и поняла, что на самом деле, в ней было больше зверя, чем женщины. Другая ламия уже преобразовалась в форму, где уже имела руки и ноги и могла выпрямиться. Тем не менее, она все еще была чудовищем, и нужно было ещё пройти определенный путь, чтобы завершить преобразование. Она тяжело дышала, как хищный зверь весной, ее руки были слишком длинными — они свисали ниже колен. Лицо было диким, но разрез глаз, высокие скулы показывали зачатки красоты.
Она крикнула одно слово, ‘Avaunt!’ – бросая в меня ощутимой силой.
Это было слово из старого языка — заклинание. Альтернативное слово для этого заклинания ‘Уйди’. Она отправила меня прочь и в форме духа я не могла сопротивляться.
Я почувствовала затягивание невидимого шнура, который связывал меня с умирающим телом, и я была отправлена в обратном направлении от зубчатых стен. Но не раньше, чем увидела что–то ещё.
Другая ламия держала в левой руке книгу в кожаном переплёте. Это она открывала сундук матери Тома?
Внезапно меня понесло над деревьями Вороньего леса обратно. Всё стало размыто, и с глухим стуком я вернулась в своё тело и снова почувствовала боль. Я попробовала открыть глаза, но была слишком уставшей. Затем я услышала ещё стук и поняла, что это биение моего сердца Это был медленный, тяжелый удар; мне казалось, что это было на грани провала, уставший держать кровь бегущую через моё умирающее тело.
Моя жизнь в качестве ведьмы–убийцы закончилась. Но я хорошо учила Торн. Есть кому занять моё место.
Я закрыла глаза и провалилась в темноту, принимая смерть. Всё закончено и не было ничего больше, что я могла бы сделать.
ГЛАВА 6
Башня Малкин является тёмным духовным домом нашего клана. Многие скорбели о его потери, но не я. Каждое место где я сражаюсь — дом. Мои клинки также имеют свой дом — в сердцах моих врагов.
Но это не было моментом моей смерти. Я проснулась, чтобы увидеть Агнессу делающую мне примочки.
Она улыбнулась и помогла мне сесть, подложив подушку под спину.
— Я была в очень глубоком сне. — сказала я.
— Да — в коме, которая длилась почти три дня.
— Я вылечилась? — спросила я. Чувствуя слабость и лёгкость в голове, но лихорадка ушла, и я дышал нормально. Мои мысли были чёткие и ясные — я ощущала тревогу.
Улыбка умерла на её лице. — Я не уверена, что «вылечилась» является правильным словом, — сказала она. — После многих проб и ошибок, я, наконец, нашла противоядие и оно спасло тебя от смерти. Но не уверена, что ты полностью восстановишься.
— Что ты этим хочешь сказать? — закричала я. Ощущая гнев и враждебность в своём голосе. — Прости меня, — сказала я. — Спасибо тебе за спасение моей жизни.
Агнесса кивнула. — Я сделала всё что могла, — продолжала она, — но не смотря на то, что организм очистился от яда, повреждения остались Может быть постоянная слабость. Могут быть затронуты лёгкие, сердце и другие внутренние органы. Иногда повреждения сохраняются навсегда; могут быть периоды ухудшения и улучшения состояния.
Я сделала глубокий вдох, пытаясь понять сказанное Агнессой. Последствия были очевидны. Моя роль в качестве ведьмы–убийцы зависит от физической подготовки. Без этого, я уверенна, была бы уязвима для атак на которые раньше не обращала внимание.
— Ты думаешь, что это останется навсегда?
Агнесса вздохнула. Я видела, что она тщательно подбирает слова. — Я думаю, скорее всего. Я никогда не видела, что бы кто–то, пострадавший также сильно от отравления, полностью восстановился.
