Цыганские сказания (СИ)

— Нет, этот ресторан годится. В конце концов, он… ресторан. Уже хорошо.
Кристо с облегчением улыбается и берёт меня за руку.
Зал разделён деревянными перегородками на кабинеты. Все посетители, которых я замечаю — молодые крепкие ребята. Только официант оказывается пожилым евреем меланхоличной наружности, и мне это кажется неожиданно смешно.
— Скажите, — обращаюсь я к нему, даже не пытаясь открыть меню. — У вас подают какие-нибудь невенгерские блюда?
— «Фаршанг» — лучший в городе ресторан венгерской кухни, — немного надменно сообщает мужчина.
— Это я поняла. Я спросила, нет ли у вас каких-нибудь ещё блюд?
— Можем пожарить яичницу, — предложение исполнено нескрываемого презрения к моему варварскому вкусу.
Нет, это точно-точно не человек Тота. Я усмехаюсь и открываю, наконец, меню.
— Будьте добры, мне порцию фасолевого супа, мясо в вине и… чай. Чайник. Сразу.
К чаю меня пристрастила свекровь. До замужества я признавала только кофе, и только со сливками и сахаром.
Муж заказывает пиво и яичницу на шкварках.
После того, как официант удаляется, поставив пиво перед Кристо и чай передо мной, я спрашиваю прямо:
— Что случилось?
— Я всё скажу. Спешить некуда, подождём хоть заказ. К чему на пустой желудок разговоры разговаривать? Да что ты так испугалась, Лилян! Ты чего? С тобой что, раньше только о чём-нибудь страшном говорили? — Кристо на секунду приподнимает белёсые брови, однако веселье у него выглядит на этот раз вымученным. 
— Не то, чтобы... Только часто с важных разговоров наедине начиналась всякая белиберда. Помню, например, поговорила я с одним венгерским вампиром… — я нервно кручу в пальцах чайную ложечку, украшенную ни много, ни мало профильным портретом короля Матьяша Корвина.
— Нет. Никаких приключений, правда, — Кристо поднимает раскрытую ладонь, не то защищаясь от обвинения, не то попросту отметая мои тревоги. — Я чисто о семейных вопросах.
— В ресторане?
— Ну, да. Ты же хотела сходить куда-то, ты сама меня просила.
— Да. Спасибо. Но, знаешь… лучше выкладывай все свои семейные вопросы сразу, а то я навоображаю Бог знает что.
Вот теперь он улыбается, и по-настоящему:
— Может быть, я именно этого и жду. Чтобы ты напредставляла ужасов, а потом на любую новость вздохнула с облегчением.
— Тогда тем более пора выкладывать. Уже вздохну.
Кристо ставит кружку на стол и принимается сосредоточенно глядеть в пиво, чуть надув губы.
Мне это не нравится. Очень не нравится. Я знаю этот вид на макушку и это выражение лица — по Праге и Ковно.
Наконец, он собирается с духом.
— Лиляна, Люция когда-нибудь говорила тебе…
— Мы с ней родственницы?! — ложечка словно сама по себе выскакивает из моей руки и звякает об пол. Полтора года назад я обнаружила у себя такое количество родственников в разных частях Империи и соседней Польской Республики, что они мне теперь будут мерещиться в каждом курсанте и каждой цветочнице, мелькнувшей за окном служебного автомобиля.
— Нет, при чём тут… Лиляна, ну, дай рассказать нормально! Не перебивай, пожалуйста, — Кристо поднимает на меня глаза.
— Извини. Конечно.
— Ага. Так вот, ты знала, что у Люции есть дочь?
— Нет. В хатке у неё детей никаких не было, и сама она мне не рассказывала ничего.
— Ну так вот, у неё осталась дочь. Девочка с семи лет жила у родственников в Суботице, к Люции приезжала на каникулы.
— И что?
— То, что она — также «волчица», и сейчас ей четырнадцать лет. И император желает, чтобы мы взяли её на выучку.
У меня голова идёт кругом от таких новостей.
— Почему мы? Нет, это невозможно. Это слишком большая ответственность. Девочка наверняка не прошла через смерть…
— Ещё нет.
— … и потом, мы убили её мать, только представь, как она нас ненавидит. Я молчу о том, что мы оба целый день на службе, и нам едва за двадцать, мы ещё слишком молоды, чтобы влиять на подростка! Ну, и вообще, к чему ей выучка? Сейчас никто не охотится, чему мы будем её учить?
— Сейчас одно, завтра другое, никто не может знать точно. А «волчонок» должен быть натаскан, это обычай.
— Ну, хорошо. Пусть её натаскивают. Но у неё же наверняка есть какие-то родственники-«волки», почему не передать девчонку им?
— Собственно… потому, что я и есть её родственник-«волк».
— Ты?
— Она дочь сына сестры матери моей матери.
Я провожу короткие вычисления в уме:
— Твоя троюродная сестра?
— Да.
Чудесно. Когда родственники не всплывают у меня, они появляются и множатся у моего мужа.
— О… но… всё равно. Пусть тогда отдадут её не родственникам. Я не думаю, что…
— Я уже дал согласие.
Конечно, Кристо произносит это, снова уставившись в кружку. Лицо у него при этом непреклонней некуда. Очевидно, у меня два варианта действий — сдаться после бессмысленного и бесплодного спора или сразу.
— Ну… ясно. Ладно. Хорошо. И… как её зовут?
— Ринка. Катарина Рац.
— Её отец не родственник Аладару Рацу?
— Дальний.
— О Боже. Надеюсь, она не так любит стучать на цимбалах, — нервно шучу я.
— У нас дома всё равно нет цимбал.
— Да. Конечно. Точно, — мне приходит в голову ещё одно соображение. — А это не противоречит требованиям безопасности? Дочь предводительницы мятежников в одной квартире с хранительницей смерти императора! Я думала, Тот скорее трупом ляжет, чем допустит подобное.
— Ну, шеф ИСБ действительно несколько напряжён, но, кажется, считает, что всё под контролем. В конце концов... это же воля Ловаша Батори.
О, да. Магия крови. Что бы Ладислав ни думал об иных идеях своего деда, верность впечатана в вампира самой кровью инициатора.
И эти люди запрещают мне ходить в кино! О, Боже мой.
— Тогда надо будет заказать ещё одну кровать или хотя бы раскладушку. Или матрас. И ещё… Что у нас сейчас с финансами?
— Попей ещё чаю, — предлагает Кристо. Я послушно отхлёбываю из своей чашки. Да, совершенно ни к чему так хлопотать перед мужем — только зря его беспокоить. Надо просто решить эти проблемы потом, и всё. Как-нибудь да устроится. Опять же, тётя Дина нам будет помогать. Я всё же не выдерживаю и говорю:
— Надо сказать твоей маме, что если она обнаружит девочку в момент самоубийства…
— Она знает. Она мне помогала проходить через смерть.
— Ага. Ладно. Всё, пью чай.
В нашем закутке возникает официант с моим супом и яичницей Кристо. Я выжидаю, пока он отойдёт, и спрашиваю как можно спокойней:
— И когда она приедет?
— Во вторник утром. Её привезёт Ференц Берчени. Тот вампир, у которого мы танцевали.
— Но ведь вторник завтра.
— Да.
Я стараюсь сосредоточиться на супе. Еда обычно сильно поднимает мне настроение, а суп действительно хорош. Не иначе, как Кристо специально разведал этот ресторанчик. Спать, если что, девочка некоторое время может и на матрасе на полу, она же цыганка. Денег мы с мужем зарабатываем достаточно, даже более чем — никак не могу привыкнуть, что нам хватает на любую покупку, кроме, может быть, какой-нибудь яхты. В конце концов это просто ребёнок, а я с детьми вроде бы хорошо справляюсь. Так что всё ерунда. Вкусный суп. Очень вкусный суп. Замечательный такой супец, наворачивай да урчи фасолькой.
Ну почему хотя бы раз не узнать о чём-то вовремя, поцелуй меня леший?
***
Танцы — единственное, что ещё помогает. Поэтому я заперлась в своей спальне и включила соло на тарамбуках — громко, на пределе появления боли в барабанных перепонках. Танго было бы лучше, но Кристо — как всегда в субботу — в кофейне. Мне стоило остановить его утром. Именно сегодня он мне нужен, но я, чуть ли не в первый раз, проспала его уход.
У меня была мерзкая, мерзкая, мерзкая неделька. И всё, что я могу по этому поводу сделать — втоптать её в ковёр на полу своей спальни, стряхнуть её с себя в бесконечных верчениях вместе с каплями пота.
Чёрт бы побрал обычай «волков» отдавать детей родственникам. Если бы Люции пришлось заниматься своим ребёнком, а не натаской чужого подростка, ей было бы не до мятежей. Она не пыталась бы убить меня, чтобы снять чары неуязвимости с императора. Ей не отсёк бы голову мой муж. На меня не свалилась бы сиротка Катарина.