Три коротких слова

Образ мамы следовал за мной, словно тень. В уме я перечисляла все обиды – голод, кислое молоко, острый соус, – чтобы пересказать их на следующем свидании. В конце июня миссис Шпиц выдала нам с Люком наши лучшие вещи, которые хранились под замком, и сообщила, что нас повезут в город. Наверное, приедет мама, подумала я, а нам не говорят, чтобы мы заранее не обольщались.
В дороге миссис Шпиц пообещала:
– Будете вести себя хорошо – получите мороженое.
Во время встречи с куратором Люк барабанил ногами по ножке стола.
– Мороженое, – чуть слышно напомнила я.
– Вы смогли бы приехать снова пятого июля? – спросил мистер Феррис. – Или прислать за вами машину?
– Не беспокойтесь, – учтиво произнесла миссис Шпиц. – Как по-вашему, мне стоило бы остаться с ними?
– Думаю, не помешает, – ответил куратор. – Дети уже немного пообвыклись?
– Всякое бывало, но привыкают потихоньку. – Она понизила голос. – Надеюсь, М-А-М-А не запудрит им мозги.
– Вы так заботитесь о детях, что бы мы без вас делали! – ответил мистер Феррис.
Мама! Неужели миссис Шпиц правда думала, что я не в силах собрать по буквам такое простое слово? Увидеть маму в тот день нам не удалось, но я хотя бы знала, что она наверняка приедет. Я даже про мороженое забыла. Впрочем, миссис Шпиц пообещала его только потому, чтобы произвести на нашего куратора впечатление заботливой приемной мамаши.
Один из дней у Шпицев запомнился мне лучше всех остальных. Вечером мистер и миссис Шпиц повезли нескольких детей в город, а остальные остались с Мелиссой – то ли женой, то ли подружкой Рика, одного из сыновей миссис Шпиц. Он, как и другие дети Шпицев, жил в передвижном домике неподалеку. Мелисса приготовила нам бутерброды. После обеда мы с Дарлой затеяли на дворе нашу любимую игру – в принцесс.
– Не желаете ли отведать пирожное с глазурью? – Я протянула Дарле пластмассовую мисочку с камешками и листочками – воображаемым угощением.
Она взяла листочек и выпустила его из рук, даже понарошку не попробовав угощение.
– Вкусно, не правда ли? – как можно изысканней причмокнула я.
Раздался рев мотора.
– Во дает! – вскричал Митчелл, увидев, как Рик гоняет на своем спортивном мотоцикле по бездорожью, прямо напротив площадки для мальчиков.
– Ух ты! Ничего себе! – прокричал Тоби. Он бросился к забору, чтобы посмотреть на Рика поближе. Тот со всего разгона въехал в лужу, слегка забрызгав Тоби, чем привел его в еще больший восторг.
Мне тоже захотелось, чтобы меня обрызгали, и я, забыв обо всем, побежала к забору. Рик уже приближался; я подбежала ближе, подняла руки, и грязная вода обляпала меня с головы до ног. Картинно притормозив у края забора, Рик разогнался и, в угоду благодарным зрителям, проехался на заднем колесе. Мы одобрительно зашумели.
Внезапно кто-то ухватил меня за руку и потащил назад.
– Что ты делаешь на площадке для мальчиков? – раздался надо мной голос Мелиссы.
– С-смотрю, как Рик ездит, – запинаясь, ответила я.
– Если сейчас же не вернешься на свою половину, я все расскажу Агате, – заявила Мелисса.
Дарлу как ветром сдуло, но я не торопилась отходить от забора и застала еще один трюк.
Когда вернулась миссис Шпиц, Мелисса наябедничала про нас с Дарлой и добавила:
– Эшли меня не послушалась.
– Девочки, вы знаете, что это значит, – повернулась к нам миссис Шпиц. – Двадцать пять кругов.
Мы поплелись на двор перед домом и побежали по длинной подъездной дорожке, по газону, изрытому корнями деревьев, через колючие заросли сорняков, хлеставшие меня по голым лодыжкам. Мелисса нас выдала! От гнева у меня помутилось в глазах. Пробежав три круга, я оступилась, на четвертом – споткнулась о корень. Попыталась подняться, но не смогла.
– Эшли! А ну быстро встала! – завопила миссис Шпиц.
– Не могу! Я поранилась!
Она схватила меня за волосы и дернула изо всех сил. Я взвизгнула, словно щенок, которому наступили на лапу.
– Боже! – ахнула Дарла. – Эшли сейчас влетит!
Миссис Шпиц забарабанила пальцами по столу, придумывая строгое наказание. Вот бы меня поставили в угол, размечталась я, там хоть можно пофантазировать, как Золушка выйдет замуж за принца Джонатана Родригеса. Однако злая ведьма, словно прочтя мои мысли, сказала: «Ставить в угол без толку, попробуем подержать тебя на корточках». И она толкнула меня под низенький кухонный стол. Я уже видела раньше, как отбывают наказание под столом: надо сидеть на корточках, не касаясь головой стола, а ягодицами или пятками – пола.
– Десять… нет, двадцать минут, – объявила моя мучительница.
Левая нога все еще ныла после падения, и я перенесла вес на правую. Неотрывно глядя на пятно света на полу, я закусила щеку. Несмотря на силу воли и крепкие мышцы, менее чем за пять минут я не удержалась и дотронулась руками до пола, чтобы не упасть.
– Я видела! – взревела миссис Шпиц.
Она выхватила черпак и принялась молотить меня по ягодицам. В надежде увернуться я залезла еще дальше под стол и попыталась принять прежнее положение. Я еще сильнее прикусила щеку, и во рту появился соленый привкус. Миссис Шпиц пинками выгнала меня из-под стола и напоследок огрела изо всех сил ложкой.
По подбородку потекла струйка крови.
– Не надо, пожалуйста! – взмолилась я.
Миссис Шпиц бросила взгляд в сторону гостиной, где ее муж преспокойно смотрел телевизор, и прошипела:
– Марш в свою комнату, и чтобы до утра я тебя не видела!
Лежа на кровати, я тихонько стонала от боли. Изо рта шла кровь, колено ныло, ноги были исцарапаны, ягодицы пылали. Вечером, раздевшись в ванной, я заметила причудливые следы на коже: красные, с вкраплениями белых пятен там, где в ложке были отверстия.
Еще несколько дней, уговаривала я себя. Скоро мама заберет меня домой, и все будет хорошо.
Воспоминание о следующем свидании с мамой стоит особняком, как сюжет внутри снежного шара. Дверь открылась, и в ярком свете, исходившем от окна, обрисовался мамин силуэт. Я влетела в ее объятья, забралась к ней на колени и совершенно забыла о миссис Шпиц, маячившей в углу комнаты. Мама перевела взгляд на мои ноги, усеянные красной сыпью. Мы почти все время проводили на улице, и укусы насекомых не успевали заживать, а меня еще и обсыпало аллергией. Мама кипятилась по поводу каждого пятнышка на моей коже, то и дело метая гневные взгляды в сторону миссис Шпиц.
Люк робко приблизился к ней и продемонстрировал синяк на руке.
– Смотри, как Эшли меня стукнула на пляже.
Синяк не произвел на маму впечатления.
– Она не хотела, правда, Эшли?
– Конечно, нет, – пробормотала я.
Пока новый мамин жених играл с Люком, мама подарила мне браслетик, коробку фломастеров и книжку-раскраску. Я принялась раскрашивать картинки, а мистер Феррис решил обсудить с мамой бумаги, которые Клейтон Хупер, наш бывший куратор, отправил ей в конце весны.
– Я делаю все в точности так, как он сказал, – заявила мама оскорбленным тоном.
– Вы прошли курс реабилитации? – недоверчиво спросила миссис Шпиц.
– Я давно завязала, – настаивала мама, – к тому же клиника мне не по карману.
– А что насчет курсов для родителей? – спросил мистер Феррис.
– Разумеется, – рассеянно кивнула мама.
– Я могу помочь вам найти работу и дом.
Мама снова кивнула, но мистер Феррис, кажется, начал терять терпение.
– Это нужно решать в спешном порядке.
Мама уже его не слушала.
– Что тебе привезти в следующий раз? – спросила она, обернувшись ко мне.
– Привези «Чудо-печку»! – горячо попросила я. – И чайный сервиз!
– А тебе, Люк? – спросил мистер Феррис, чтобы Люк не чувствовал себя обделенным.
– Вертолет! Но чтобы по-настоящему летал! – И Люк принялся носиться по комнате за воображаемым вертолетом.
– Постараюсь, – ответила мама. Я так и не поняла, что сильнее действовало ей на нервы: шумное поведение Люка, подсказки мистера Ферриса или вмешательство миссис Шпиц.