Великолепный век

Она уверенно посмотрела на него.
— Прекрасно, — сказала Глория. — Вы правы, мне, пожалуй, следует сделать все, что в моих силах.
— Ну, конечно, — согласился он тихо, и его глаза снова сузились в напряженной сосредоточенности.
Глория затаила дыхание, ожидая, что, может быть, вот сейчас он узнает ее, но этот момент прошел.
Она откашлялась, положив папку перед собой, и, взяв неожиданно твердой рукой автоматическую ручку, снова взглянула на него.
— Мистер Маллоун…
— Джеф, если не возражаете.
— Возражаю. Я хотела бы сохранить официальность. — Она смотрела на него так вежливо, как будто бы видела первый раз в жизни. — Продолжим? — спросила она холодно и увидела недоброжелательный кивок головы. — Итак, о вашем деле. Чем вы собираетесь заниматься?
— Законами, конечно, — заявил он. — Чем же еще?
— Но вы приобрели квалификацию в Штатах. И как американский адвокат…
— Прокурор, — поправил он.
— Да, прокурор. Наверное, вы не можете заниматься практикой в Англии без сдачи дополнительных экзаменов?
— Практика, тем более прокурорская, не входит в мои планы. Я приехал сюда завязать контакты с английскими коллегами. Как только фирма будет основана, вернусь обратно в Штаты.
Глория не могла сдержать облегчения.
— Так, значит, вы здесь временно?
Рот Джефа опять скривился.
— Вы правы, миссис Коннел. Не более чем на несколько месяцев.
— Слава богу. И вы намереваетесь учредить юридическую фирму?
Он почти незаметно кивнул, как будто подтверждая, что сейчас, наконец, собеседница говорит по делу.
— Да, миссис Коннел. Но, кроме того, у меня, как и у вас, есть узкая специализация.
— Какая специализация?
Глорию охватило дурное предчувствие.
— Я специализируюсь на экспертизе правовых взаимоотношений и представляю интересы клиентов перед соответствующими финансовыми центрами. Это первое, чем я занимаюсь. Но мой главный интерес лежит в улучшении положения детей.
Внутри нее сработал какой-то защитный инстинкт, достаточно сильный, чтобы сделать лицо каменным.
— Детей? — осторожно переспросила она, едва удерживаясь от того, чтобы не открыть рот от ужаса. — Опека детей? — еще раз переспросила она, и вдруг отчаяние охватило ее.
Он знает, испуганно подумала женщина. Видно, хочет отобрать Брайана.
— Конечно. — Он пожал большими сильными плечами. — Я представляю интересы отцов, борющихся за свои права. Сейчас нам удалось начать новую кампанию.
Глория продолжала вертеть золотую ручку между пальцами, только бы он не заметил, как дрожат руки.
— Как это?
Она увидела в глазах Джефа оживление, вызванное ее интересом к предмету разговора.
— Общество меняется. Женщины уже не могут утверждать сегодня, что они самые лучшие воспитатели детей.
Глория почувствовала легкую тошноту, глаза затуманились.
— Но мать, конечно же, имеет прав больше, чем отец, — робко принялась доказывать она почти шепотом.
— Вы, конечно, имеете в виду биологическое право, данное природой?
— Собственно говоря, то, что женщины вынашивают детей, рожают и становятся первыми, кто любит их…
Джеф взглянул на Глорию.
— Но природа слишком часто бывает неразборчива, не так ли? Будущее ребенка не должно подчиняться лишь законам природы.
— Так вы выступаете против прав женщин, да, мистер Маллоун? Используете свои возможности адвоката, чтобы потрафить богатым клиентам?
Джеф нахмурил брови, как будто протестуя против появления агрессивных ноток в ее голосе.
— Наоборот, я рассматриваю каждый случай как персональное дело и горжусь тем, что могу действовать в интересах детей. Видите ли, даже для любящих и страдающих отцов судьями назначается ограниченный доступ к детям. Но опека должна быть совместной, без каких-либо ограничений. — Его глаза уставились на левую руку женщины. — Вы замужем? — спросил он. — Я вижу, вы не носите кольца.
— Я… была замужем, — сказала Глория медленно и уклончиво, как привыкла говорить, когда ее спрашивали о прошлом.
— Ах! Теперь понятно, почему с такой горячностью вы говорите об опеке детей.
Его глаза с интересом устремились на строгие линии ее костюма, на неприступную внешность. Джеф улыбнулся всепобеждающей улыбкой.
— Полагаю, что не потревожил старые раны? У вас есть дети, миссис Коннел?
Глория положила ручку поверх папки и холодно взглянула на посетителя.
— Мистер Маллоун, — сказала она, и ее снисходительная манера не укрылась от него, — я уверена, моя личная жизнь никак не связана с причиной вашего приезда, не так ли? Может быть, вернемся к обсуждению дел вашей будущей фирмы?..
Глория видела, что ему не нравится ее тон. Он не из тех мужчин, кого женщины могут заставить молчать, и кто будет терпеть их власть над собой. Инстинкт подсказывал ей: этот человек не должен ничего знать о Брайане.
Глория задала Джефу несколько вопросов, на которые он охотно ответил, но напряжение все еще чувствовалось между ними, и она видела по замешательству на его лице, что посетитель не знает, как справиться с этой проблемой.
Прекрати сопротивляться ему, настаивал внутренний голос, он может оказаться очень опасным противником, и, кроме того, перед тобой клиент, так что оставь высокомерную манеру разговора. Будь обаятельной и останешься в выигрыше. Но Глория не собиралась поддерживать эту игру долгое время.
Она разложила груду бумаг на столе и посмотрела на гостя в ожидании, улыбаясь довольно натянуто.
— Хорошо, мистер Маллоун, — с большим усилием ей удалось сохранить улыбку. — Все сказанное вами кажется достаточно убедительным. Мой секретарь позаботится, чтобы оговоренные нами сегодня детали получили отражение в документе.
Едва ли они встретятся еще. Она старалась, чтобы слова прозвучали как заключение. Но гость оставался неподвижен. Глория хотела встать, но задержалась, глядя на его наморщенный лоб и сосредоточенную позу. Он как будто силился что-то понять. Опасаясь, что клиент сделает неправильные выводы относительно перемен в ее поведении, она опять заговорила:
— У вас есть какие-нибудь вопросы, мистер Маллоун?
— Да. Вы не пообедаете со мной сегодня вечером?
Глория сделала над собой усилие, чтобы не расхохотаться. В течение многих лет она готова была отдать все за такое приглашение, но сейчас, тем более после того, что он несколько минут назад сказал о правах отцов, даже мысль об этом казалась невозможной. Слишком угрожающими могли быть последствия. Она прижала руки к груди.
— Пообедать?
Ее голос звучал настороженно.
Джеф внимательно наблюдал за ней.
— В чем дело, миссис Коннел? — пробормотал он. — Я уверен, мужчины и раньше приглашали вас пообедать, тем более, вы были замужем. Так почему же вы сцепили руки так, будто я предложил вам что-то неприличное?
Глория холодно улыбнулась.
— Вы — клиент.
Джеф пожал плечами.
— Всего-навсего? Но правила приличия не запрещают нам пообедать вместе. Считайте, если хотите, это обычным деловым обедом.
— Но разве мы не обсудили все, что требуется по делам вашей фирмы?
Смуглое лицо мужчины оставалось непроницаемым.
— Вы, конечно, правы, миссис Коннел. Но мне хотелось бы пообедать с вами потому, что вы заинтриговали меня.
Глория встала, ее сердце бешено билось.
— М-м-м… Не понимаю…
Джеф тоже встал.
— Видите ли, ваш стиль поведения производит ошеломляющее впечатление. Судя по реакции вашего секретаря, вы не всегда так экстравагантны. Насколько мне известно, когда люди ведут себя так, этому всегда есть причина. И мне интересно знать, какая.
— Уж не думаете ли вы, что это реакция на ваши чары? — сердито спросила она.
Глаза Джефа сузились, и он улыбнулся.
— Вообще-то я еще не пользовался ими, — пробормотал он. — Так вы пообедаете со мной?
Глория больше не в силах была продолжать этот бессмысленный диалог. Ей хотелось только одного, чтобы он ушел до того, как она совершит непоправимое, — обнаружит свое желание отомстить за себя и за Брайана.