Прорвавшие блокаду

— Вот как, — вскричал Крокстон, — значит, дело сделано?
— Не совсем, папаша Крокстон, — отвечал Джеймс Плейфейр, — трудность не в том, чтобы сюда войти, а в том, чтобы выйти.
— Да? — удивился американец. — Ну, на таком судне и с таким капитаном можно войти в любую бухту и выйти, когда пожелаешь.
Шкипер не ответил: глядя в подзорную трубу, он изучал предстоящий всем путь. Рядом лежали великолепные береговые карты.
Корабль шел к форту Моултри на запад-северо-запад, пока не показался на северо-северо-востоке выделяющийся темными красками замок Пикни, расположенный на пустынном островке Шутс-Фолли. С противоположной стороны ориентиром служил форт Джонсон, развернутый на два градуса к северу от Самтера.
С острова Моррис прозвучало несколько выстрелов. Впрочем, снаряды также не достигли цели, и «Дельфин» продолжал путь, ни на метр не отклоняясь от курса. Вот он вышел из пролива в лиман, оставил справа от себя Самтер и оказался под его прикрытием от батарей федералистов.
Этот самый форт, ставший известным во время войны в Соединенных Штатах, расположен в трех с половиной милях от Чарлстона и в миле от каждого из берегов. Он имеет вид усеченного пятиугольника и выстроен из массачусетского гранита на искусственном острове, строительство которого длилось десять лет и стоило девятьсот тысяч долларов.
Именно отсюда 13 апреля 1861 года были изгнаны федеральные войска под командованием Андерсона: здесь же прогремели первые выстрелы сепаратистов. Невозможно подсчитать количество железа и свинца, обрушенных на него войсками федералистов. И. тем не менее форт держался вот уже более трех лет. Через несколько месяцев после путешествия «Дельфина» он все-таки пал под трехсотфунтовыми ядрами нарезных орудий «пэррот», установленных генералом Гиллмором на острове Моррис.
Но сейчас, когда к нему приближался «Дельфин», над фортом, на огромном каменном пятиугольнике, гордо реяло знамя конфедератов.
А вот и сам Чарлстон, расположившийся в излучине двух рек — Ашли и Купера; он образовывал что-то вроде косы, вытянутой до самого рейда.
Плейфейр искусно маневрировал между бакенами, обозначавшими фарватер, оставляя на юго-юго-западе Чарлстонский маяк, видимый поверх земляных насыпей Морриса. Подняв на гафеле флаг Великобритании, корабль на великолепной скорости продвигался к городу.
Когда буйки карантина остались по правому борту, судно вышло на середину бухты. Мисс Холлибот стояла на юте и смотрела туда, где сидел в тюрьме ее отец. Глаза девушки наполнялись слезами.
По приказу капитана скорость, была снижена, «Дельфин» проплыл мимо береговых линий батарей южной и восточной сторон и вскоре пристал к набережной Северного причала.
 
VII
ГЕНЕРАЛ ЮЖАН
Подходивший к набережной «Дельфин» приветствовала огромная толпа. Жители блокированного с моря города не привыкли к визитам из Европы. Они с удивлением спрашивали себя, зачем прибыл огромный корабль, на котором гордо реял флаг Великобритании? Когда же узнали о цели визита, о том, почему он вошел именно через пролив Салливан, после того, как распространился слух, что в трюмах — военное снаряжение, рукоплесканиями радостные крики усилились.
Не теряя времени Плейфейр связался с генералом Борегаром, военным комендантом. Тот с величайшей готовностью принял у себя молодого капитана, так вовремя доставившего его войскам одежду и боеприпасы. Решили начать разгрузку немедленно, и многие добровольцы взялись помогать английским морякам.
Прежде чем отправиться на берег, Джеймс выслушал от мисс Холлибот самые убедительные просьбы позаботиться об ее отце.
— Мисс Дженни, — ответил молодой человек, — положитесь на меня: я готов сделать все, даже невозможное, лишь бы освободить вашего отца. Однако, надеюсь, это будет не слишком сложно. Сегодня я отправлюсь к генералу Борегару и узнаю (конечно, не требуя немедленного освобождения мистера Холлибота), в каком положении тот находится — освобожден ли под честное слово или все еще под арестом.
— Бедный отец! — вздохнула Дженни. — Даже не знает, что дочь его рядом. Ах, если бы я могла броситься к нему в объятия!
— Немного терпения, мисс Дженни, и скоро вы сможете обнять отца. Обещаю действовать со всей преданностью вам, но также с осторожностью и вниманием.
Верный обещанию, шкипер, обсудив от имени фирмы сделку, то есть передав груз генералу и договорившись о приобретении за малую цену огромного запаса хлопка, перевел разговор на события повседневной жизни.
— Верите ли вы в победу сторонников рабства? — спросил он.
— Ни минуты не сомневаюсь! — воскликнул в ответ Борегар. — Что касается Чарлстона, то армия Ли [36] вскоре прорвет блокаду. Даже если предположить — хотя этого никогда не будет, — что торговые города Виргинии, обеих Каролин, Джорджии, Алабамы и Миссисипи окажутся в руках северян, что их ждет дальше? Разве можно стать хозяевами земли, которую они никогда не смогут покорить? Если аболиционисты победят, им же будет хуже.
— А вы вполне уверены в ваших солдатах? — продолжал капитан. — Не боитесь, что Чарлстон может не выдержать блокады: она ведь разорительна?
— О нет, я не опасаюсь предателей. К тому же их у нас казнят без жалости. Если только наметится какое-то движение в пользу федерации, я уничтожу город огнем и мечом. Чарлстон доверен мне самим Джефферсоном Девисом, [37] и, можете не сомневаться, город в надежных руках.
— А у вас есть пленные северяне? — подошел Джеймс Плейфейр к интересующему его вопросу.
— Да, — отвечал генерал. — Ведь именно в Чарлстоне пролилась первая кровь во имя отделения. Те аболиционисты, которые тут были, вздумали сопротивляться. Теперь они наши пленные.
— И много их?
— Около сотни.
— Они на свободе, в городе?
— Были на свободе, пока не устроили заговор. Главари установили связь с осаждающими, и те оказывались в курсе всего, что у нас тут происходит. Пришлось взять под стражу коварных гостей; многие из них выйдут из тюрьмы только чтобы прогуляться на крепостной вал. А уж там десять пуль из ружей конфедератов смогут сладить с их федералистскими убеждениями.
— Неужели их расстреляют? — невольно содрогнулся молодой человек.
— А как же? И прежде всего, предводителя, которого крайне опасно держать в осажденном городе. Я послал взятые у него письма президенту, в Ричмонд, и через восемь дней судьба негодяя будет решена.
— Кто же он?
— Журналист из Бостона, закоренелый аболиционист, верный пес Линкольна.
— Можете его назвать?
— Джонатан Холлибот.
— Бедняга! — заметил Джеймс, стараясь казаться спокойным. — Что бы он там ни совершил, все-таки его жаль. Вы думаете, этого журналиста действительно расстреляют?
— Уверен! На войне как на войне. Надо защищаться!
— И все же это не по мне, — заметил капитан. — А впрочем, я тогда буду уже далеко.
— Как! Вы хотите сразу отправляться назад?
— Да, генерал: ведь прежде всего мы коммерсанты. Вот закончится погрузка — ив море. Корабль прошел сюда, в Чарлстон, — прекрасно! Но надо еще и выйти отсюда. «Дельфин» — хорошее судно и обойдет любой корабль федерального флота, но как бы быстро «Дельфин» ни двигался, ему не обогнать ядро в сотню футов. А с таким грузом, засевшим в корпусе или паровом механизме, придется поставить крест па всем предприятии.
— Как угодно, капитан, — отвечал Борегар, — в подобных случаях не стоит навязываться в советчики. На вашем месте я поступил бы так же. Да и само пребывание в Чарлстоне не слишком приятно, а рейд, по которому лупят бомбами три дня из четырех, никак не назовешь тихой гаванью. Отправляйтесь, когда вам будет угодно. Скажите только, каковы силы и количество кораблей федералистов, блокирующих Чарлстон?
Шкипер постарался ответить как можно подробнее и чрезвычайно любезно распрощался с генералом. Затем возвратился на «Дельфин», опечаленный новостями.