Запекшаяся кровь. Этап третий. Остаться в живых

— А если он пустой?
— Пустой держать нельзя. Температура ночью за минус падает, внутри пустых баков водный конденсат будет скапливаться. С учетом обстановки база в боевой готовности, так что там и керосин есть, и парашюты готовы. Заряжай десант и взлетай. А чем мы не десант?
— И тебе ворота уже открыли? Сорок стволов против полка и кирпичных заборов с вышками.
— А что, в лагере вышек не было или вам ворота открыли?
— Одно дело изнутри, другое — снаружи, — басил начальник.
— Ты, поди, генералом был и воевал с карандашом в руках на бумаге, а я боевой офицер. В лоб преграды брать хорошо чужими руками. Заходить надо ночью с другого конца, где самолеты взлетают. По-пластунски по взлетной полосе полтора километра до ангаров и казарм, а для отвода глаз оружейный склад со снарядами на воздух поднять. Им не до нас будет. Из-под носа у них улетим.
— Бред! — отмахнулся третий начальник. — Нас истребители подобьют.
— Тоже мне, профессор нашелся, — начал наглеть Муратов. — Знаешь, сколько времени надо пилоту «Ястребка», чтобы взмыть в небо? Да еще ночью,.вслепую. У них стоят устаревшие «Яки», им на металлолом пора. Аэродром учебный, а не боевой. Мне хватит пятнадцати минут, чтобы забраться на потолок. Трех тысяч метров с лихвой будет, «Ястребок» нас там не достанет. И зенитка не добьет. Главное, самим выдержать, не превратиться бы в сосульки и не сдохнуть без кислорода.
— А локаторы?
— Вы тут сидите без всяких локаторов, в носу ковыряете и собственные ширинки нюхаете, а я дело предлагаю. Пойдем на север, там снизимся до километра и прыгнем, а самолет дальше полетит, пока не врежется в тайгу. Севернее объездной ветки жизни уже нет, одна чукча там. У них лыжами отоваримся, унтами и оленьими полуперденчиками, чтобы попки прикрыть. Уж там-то нам дорогу никто не перекроет до самого Уральского хребта.
— Смелый ты парень, капитан, — криво ухмыльнулся басовитый начальник. — Иди. Мы обдумаем твой план.
— Надеюсь, десяти минут вам хватит. Если выпадет снег, а он может обрушиться уже сегодня ночью, похороните мой план, по обледенелой полосе я самолет в воздух не подниму.
Начальники переглянулись.
— Добро, Иван. Черти план аэродрома.
В отделении милиции Антон без особых церемоний прошел в кабинет начальника, лейтенанта госбезопасности никто не решился останавливать. Весь город перешел во власть чекистов, а милиция выполняла функцию участковых инспекторов и разнимателей пьяных драк. О банде беглых зеков даже начальник ничего не слышал.
Майор встал, увидев вошедшего лейтенанта. Черт его знает, что за гусь. Возьмет и арестует ни за что ни про что.
— Межгород у тебя есть, майор?
— Так точно.
Он указал на один из трех телефонов без диска.
— Покури в коридорчике, у меня важный разговор.
Майор взял со стола папиросы и вышел. Бучма снял трубу.
— Коммутатор. Томск один, тринадцать, четыре и сними наушники, барышня. Кто много знает, тот плохо спит.
— Привет, батя! — сказал Антон, когда на другом конце послышался низкий приятный баритон Хворостовского. — Я тут забрел к одному начальнику, а у него междугородняя линия есть. Дай, думаю, звякну старику, поделюсь ново-стишками.
— С тобой все в порядке, сынок?
— Лучше не бывает. Друга встретил. Ну ты помнишь нашу бабку, она его лечила в 42-м, когда ты по лесам грибы собирал. Ты должен его помнить. Тогда он полковником был, а ныне до генерала дорос. Ты его в Новосельск послал. Тут он и вертится.
— Я все знаю, сынок. Хватит о нем. Возвращайся. Мы тебя заждались.
— Машину починю и вернусь. Если у тебя есть карта под рукой, то глянь на нее. Квадрат Е-18. Отличное место. Далековато, но на самолете долететь можно. Лесные грибники решили туда слетать. А я думаю, сезон-то уже закончился. Чего они там найдут?
— Когда вылетают?
— Этой ночью. Друг мой им помогает чем может. Их уже не остановишь. А я думаю, что и не надо. Отличная идея. Идешь во всеоружии за грибами, а они сами с неба падают прямо в твою корзину. Сорок штук, и все белые. О таком улове только мечтать можно.
— Ты стал очень многословен. Я же тебя с полуслова понимаю.
— Вот и ладушки. С другом попрощаюсь и приеду.
— Не вздумай. Он меня не со всеми своими коллегами познакомил. А они очень полезные люди.
— Как скажешь, батя. Вообще-то он ходит здесь павлином и, как мне кажется, голова у него не болит.
— И слава богу. Павлин особенно красив, когда перья распускает.
— Ну, бывай здоров. Жди доклада. Не от меня, а от павлина. Сегодня он будить тебя не станет, завтра обрадует, когда поезд уйдет.
— Хорошо, что позвонил. Мы присоединимся к грибникам. Веселее будет.
Антон положил трубку. Он сделал все, что мог, теперь ущелье открыто и он может выводить людей, не опасаясь облавы.
Впрочем, все остались довольны джентльменским соглашением. Только цели у всех были разными. Антон хотел вывести людей и девушку, которую он полюбил. Вася Муратов рвался к золоту. Он получил шанс шахматного ферзя одним ходом перемахнуть с одного конца поля на другое. Генерал Улусов, как опытный разведчик, просчитывал свои ходы более качественно и дальновидно. Генерал Хворостовский имел конкретную цель, ну а беглецы ставили перед собой самые простые задачи.
Если бы Улусов вывел отряд беглых военнопленных через Мертвое ущелье, ему можно смело предъявлять обвинение в пособничестве врагам народа. Без военной карты они не сумели бы пройти через болотную топь и спуститься к руслу высохшей реки, а допуск к совершенно секретным материалам имели только Улусов и его заместители. Вот почему генерал принял план с самолетом, предложенный офицером командующего госбезопасностью округа. Получалось, что Улусов следовал замыслу Хворостовского, а значит, обвинить его в пособничестве нельзя, договор с начальником аэродрома и командиром эскадрильи выглядел как выполнение приказа вышестоящего лица. От его имени Улусов и выступал на переговорах с летчиками. На поле должен стоять заправленный самолет. Его захватят беглые зеки, и им надо позволить улететь. Это приказ. О плане побега и дальнейших действиях Улусов рассказал полковнику Гофману, а тот в свою очередь генералу Калюжному. Калюжный не решился бы вести людей на верную смерть, однако появление в лагере летчика Ивана Радченко заставило его поверить в успех операции. В выигрыше остались все, кроме Хворостовского. Взять Улусова-Болинберга ему не удастся. Он здесь ни при чем, доказать его вину невозможно. Его адъютант и приемный сын лейтенант Антон Бучма смешал все карты. Из лучших побуждений, разумеется. Теперь все, что мог сделать Хворостовский, это уничтожить банду беглых в указанном квадрате.
Они ползли, передвигаясь по взлетной полосе, и замирали на месте, когда по летному полю проскальзывали лучи прожекторов. Четверых человек Калюжный отправил в обход, к арсеналу. Это была идея Улусова-Болинберга, о которой он ничего не сказал командованию аэродрома. Грамотные офицеры и опытные штабисты, из которых состоял отряд беглецов, должны воспользоваться отвлекающим маневром, иначе идея угнать самолет превращалась в наивную сказку. Кого-то это устраивало, но только не Улусова, он хотел добиться правдоподобия во всем.
Четверо диверсантов-подрывников, прошедших фронты и поднявших на воздух не один склад и мост, знали свое дело. Во время войны они взрывали немецкие объекты, сегодня — свои. Но у них уже не было своих. Советские лагеря были ничуть не лучше немецких. В них не предусматривались газовые камеры, зато были рудники, изматывающий труд. Слабых и выдыхающихся расстреливали. Пуля стоит дешевле печей и душегубок.
Транспортный самолет стоял у центрального ангара, напротив взлетной полосы, что облегчало задачу пилота, не требовалось рулежки — разогнался и взлетел. Только бы не сойти с полосы, которая не освещалась. Без удачи и опыта здесь не обойтись. Вася Муратов был штурманом и инженером, знал самолет как свои пять пальцев, но никогда не брался за штурвал. Несмотря на это, сейчас он был уверен в себе как никогда. Его бредовая идея — единственная возможность выбраться из ловушки.