Откровения организатора свадеб (ЛП)

остальная часть была «за то, что хотел поцеловать тебя». Но я могла ошибаться. Я не
знала должна ли я быть разочарована тем, что я ошибалась или что он не поцеловал меня.
~о0о~
Пытаясь как-то загладить свою вину, я решила позволить ему продолжать с его
сюрпризом. Это было меньшее, что я могла сделать, он прихрамывал примерно полчаса,
пока мы восхищались Собором Парижской Богоматери. Мы остановились у пекарни,
чтобы купить вкуснейшие круассаны.
Хватка Леви на корзинке была настолько сильной, что я начинала все больше и
больше нервничать, думая, что же там могло быть такое. Хотя когда он взял багет в
пекарне, я засомневалась, что там вообще что-то было. Он упомянул, что планировал
арендовать для нас велосипеды, но так как теперь не был уверен, что способен сидеть на
нем, он решил, что мы пойдём пешком.
Мы прогулялись по булыжникам квартала Маре, и он был достаточно терпелив,
чтобы позволить мне сделать фотографии. Мой фотоаппарат щёлкал всякий раз, когда
Леви указывал на интересные архитектурные места и рассказывал историю этой части
города.
Пока я делала очередной кадр увитой плющом квартиры, Леви вышел из себя и
выхватил у меня фотоаппарат.
Я запротестовала:
— Эй!
— Ты все неправильно делаешь. — Он опустил корзину для пикника к своим ногам
и повертел в руках фотоаппарат. — Что? Это все... — Не закончив предложение, он в
расстройстве покачал головой.
— Они красивые. Эй, не удаляй их.
— Я и не удаляю. Оставайся на месте. Я сделаю это для тебя.
Я скрестила руки на груди и топнула ногой.
— Леви, верни мне мой фотоаппарат.
Он не стал спорить, но и фотоаппарат не отдал. Леви наклонил голову и без
предупреждения сфотографировал меня.
— Не делай этого!
— Почему нет? Ты же говорила, что хочешь фотографии прекрасных вещей?
Мое сердце подпрыгнуло к горлу. Я прикусила губу и опустила голову, смущённая
его заявлением. Последовал ещё один щелчок. И ещё один. Когда я подняла взгляд, он
сделал ещё кадр.
— Ладно, перестань. Думаю, ты уже достаточно повеселился. — Я попросила
фотоаппарат назад и, поколебавшись пару секунд, он протянул его мне. — Спасибо.
Мы продолжали идти, проходя через массивные ворота, открывающие скрытые от
глаз сады и внутренние дворики. Каждый раз, проходя мимо магазина, мы заходили
внутрь, и, после того, как я попробовала различные сыры и фрукты, он складывал все
покупки в корзину.
— Так в этой корзине ничего не было? — спросила я, когда мы прибыли на
площадь Вогезов.
— Теперь есть, — гордо ответил он.
Он выбрал место в саду и вытащил из корзины плед. Затем Леви выложил багет,
сыр и фрукты. Он так же принёс бутылку воды с газом, вино и бокалы. В качестве
последнего штриха, он поместил пару розовых розочек в винтажные аптекарские
бутылочки. И не позволил помочь ему. Все что я могла, это восхищаться результатами его
работы. Он был таким же дотошным, какой была бы и я во всем этом процессе.
Затем, хлопнув в ладоши, он протянул мне руку и предложил присоединиться к
нему на пикнике. Настоящем пикнике в одном из прекраснейших садов Парижа. Это было
абсолютное клише, что доказывало наличие в этом месте кучи парочек, семей и друзей.
Но вау, как же это было романтично.
— Так как я вчера рассказала тебе все о своей семье, думаю теперь пришла твоя
очередь, — сказала я, откусывая кусочек рокфора на багете с айвовым джемом.
Волосы Леви упали на лоб. Он провёл рукой по волосам, прежде чем зачесать их
назад, и пригвоздил меня взглядом.
— Нечего особо рассказывать.
— Ой, да ладно. Это не честно. Расскажи хоть немного.
Налив вино в бокалы, он протянул мне один. Он сделал глоток и откусил камамбер
с кусочком груши. Очевидно, ему было некомфортно обсуждать эту тему. Да и у кого не
было скелетов в шкафах?
Я хотела было сказать, что он не обязан рассказывать, когда он выплюнул.
— Я рос не с родителями. Они отправили меня в заграничные школы. Школы. Во
множественном числе, да. И оттуда меня тоже выгоняли.
— Не слишком-то удивительно, — пробормотала я, но пожалела об этом, увидев,
как помрачнело его лицо. — Я не имела в виду...
— Нет, ты права. Я был хулиганом. Устраивал всем весёлую жизнь. Лучшая часть
моего детства прошла в Бордо, на виноградниках бабушки и дедушки. Мартина позволила
мне работать с ней. Она научила меня всему, что знала о вине и виноградной культуре.
— Это ведь классно. Ты, несомненно, все усвоил. Удивительно. — Я наклонила
бокал, делая глоток крепкого красного. Его улыбка была почти застенчивой.
— Ты называешь свою бабушку по имени?
— Да, но порой я дразню ее и называю Онна.
— Онна? Это мило. Какая она?
Леви посмотрел прямо перед собой, как если бы увидел бабушку рядом. Он
усмехнулся, прежде чем сказать:
— Она упрямая, действительно упёртая, но умная и сильная. Она американка.
Была. В ней больше французского, чем в этом сыре. Не говори ей, что я такое сказал. —
Он указал на меня, держа еще один кусочек груши. — Мартина с дедушкой встретились
во время войны. Когда война закончилась, они жили здесь, в Париже.
— Она когда-нибудь возвращалась домой?
— Думаю лишь однажды. Хотя она уже много десятилетий называет Францию
своим домом.
— Но ты... ты живёшь в США? — я не могла понять почему, но что-то дёрнулось в
груди, когда я спросила его.
— Сейчас, да — быстро ответил он, а затем мышцы на его челюсти заработали, он
задумался, словно хотел взять свои слова назад, но не знал как, и следует ли ему. Я ничего
не могла поделать и почувствовала небольшое разочарование при мысли об его отъезде.
Как и Леви, я не хотела говорить это вслух, также не зная, должна ли я чувствовать что-то
подобное по отношению к нему.
— Ты умеешь хранить секреты?
Я была так удивлена, что чуть не выплюнула еду. Леви хотел поделиться со мной
секретом? Я и не думала, что он способен на такое.
— Когда-нибудь я надеюсь произвести своё собственное вино, то, от которого у
всех глаза из орбит повылазят.
— Вот как сомелье всего мира измеряют величие вина? — поддразнила я.
— О, да. Постоянно. Если вылезают оба глаза, вино первоклассное. — Я
рассмеялась вместе с ним и продолжала, даже когда его смех затих. Наши взгляды
встретились и мое хихиканье переросло в поверхностное дыхание. Подул ветерок и
толкнул своенравную прядь волос на мою щеку. Леви нежно накрутил ее на палец и убрал
мне за ухо. Его осторожное прикосновение было мимолётным и обожгло мою кожу
теплом.
— Я такой да, как и все, Вероника. Просто ещё один мечтатель.
Я удивилась. Очень сильно. Он не только поделился воспоминаниями детства, он
рассказал мне свой секрет. Сорвал маску и заставил меня увидеть его. Леви.
— Нам лучше скоро выдвигаться. Согласно твоему списку... — он достал из
кармана лист бумаги, подозрительно похожий на тот, что я носила с собой вчера, — ...ты
хочешь пойти в музей Орсе. Если только ты не хочешь пропустить его и перейти к Лувру.
— Нет. Я хочу сохранить лучшее напоследок.
— Хм... как и все мы?
— Что это значит?
В его глазах горел огонёк, возможно даже с примесью озорства. Леви слегка пожал
плечами, прежде чем предложить мне фисташковый макарун из Laduree, тем самым
прекращая этот разговор.
После пикника у Леви зазвонил телефон. Он тихо выругался, прежде чем
извиниться и ответить. Судя по тому, как зарывался пальцами в волосы и тянул их, он был
обеспокоен разговором. Он говорил по-французски, так что я понятия не имела, почему он
был расстроен. Мне не хотелось, чтобы этот телефонный звонок раза разрушил такое