Африка

Все свободное от трудов время путешественник перекладывал багаж так, чтобы тюков было как можно меньше. Лодка занимает два тюка, а бросить ее жалко. На обмен почти ничего не осталось: только мешок каури [164] и стекляшек. Увидев, что состояние его более чем скромно, он всерьез готовился к самому худшему.
Двадцать четвертого июня Серпа-Пинту переправился через Уду, красивую реку пятнадцатиметровой ширины, поросшую по берегам дивными древовидными папоротниками. На другой день явились наконец носильщики. Он ожидал тридцать человек — а пришло четверо! Не важно! Дело за тем не станет. Двое понесут лодку, двое — самые тяжелые тюки.
Из земли кимбанди он попал к лучази [165], живущим в междуречье притоков Замбези — Кониту и Лунгвенбунгу. 1 июля, только что переправившись через Кониту, майор повстречал трех негров, гнавших рабынь на продажу. Задержав негодяев и освободив женщин, Серпа-Пинту предложил им свою защиту и покровительство. Каково было его удивление, когда женщины дружно ответили, что им ничего не надо и зачем помешали идти своей дорогой!
Серпа-Пинту двинулся дальше через Бембе, Ньун-Гоавиранду и 5 июля вышел к подножию хребта Карсара-Кайера высотой 1614 метров над уровнем моря и 137 метров от места стоянки. Лагерь разбили на берегу речушки Карисампоа, впадающей в Лунгвенбунгу.
Десятого июля майор убил леопарда и сделал себе из его шкуры подстилку. Затем он вышел к реке Квандо, крупному болотистому притоку Замбези, а вскоре — Кубанги, очень красивой реке, кишащей крокодилами.
Вместе с двумя негритятами путешественник поплыл вниз по ней на лодке Макинтоша. В пяти километрах ниже Кангумбы он увидел трех антилоп неизвестной породы. Серпа-Пинту вскинул ружье, но антилопы проворно кинулись с головой в воду и пропали из виду.
Позже путешественник еще не раз встречал этих удивительных животных и изучил их. Они невероятно проворно плавают и ныряют, выставив на поверхность только кончики рогов; жители Бие называют их кишобу [166], а амбвела — бонзи. Взрослая антилопа всего с годовалого теленка ростом. Шерсть у нее темно-серая и на редкость гладкая, достигающая в длину от шести до двенадцати сантиметров. На голове шерсть короче; морду на уровне ноздрей пересекает белая полоса. Рога у антилоп вытягиваются сантиметров на шестьдесят; в сечении у основания они полукруглые, торчат почти прямо и закручены штопором.
На суше антилопы малоподвижны: копыта у них вытянутые, как у барана, и загнутые наподобие коньков. Они всегда живут в воде — только на ночь выходят попастись. В воде они и спят, и отдыхают, ныряют не хуже гиппопотамов. Часто для туземцев они становятся легкой добычей, но охотятся на них больше ради превосходных шкур, чем из-за мяса.
Двадцать пятого июня поднялась тревога: майор увидел, что не все люди были на месте. Отправившись на поиски, он обнаружил беглецов в лесу — последние даром тратили патроны, стреляя рыбу и кишобу. Завидев начальника, все разбежались, кроме двоих: один на коленях просил прощения, другой схватил топор и ринулся к майору. Серпа-Пинту бросился на него, обезоружил и сильным ударом в голову опрокинул на землю. «Я думал, что убил нападавшего, — пишет он, — но и случись такая беда — она огорчила бы меня меньше, чем этот первый случай неповиновения в отряде. Вокруг меня собрались люди, которым я велел отнести раненого в лагерь. Они тут же исполнили приказание. При виде крови, струившейся из безобразной раны, все стали молчаливы и покорны.
Я осмотрел рану и убедился, что жизнь человека вне опасности, а если от раны в голову сразу не умирают, заживает она быстро. Насколько хватало моих скромных знаний, я помог раненому, а потом собрал на совет всех туземцев — решить, какого наказания заслуживает его преступление. Большинство высказывалось за казнь, меньшинство — исколотить палками до полусмерти. Я ограничился устным выговором и отпустил виновного на волю.
Мое милосердие покорило всех присутствующих, хотя сначала они никак не хотели принимать мои слова всерьез».
Двадцать девятого июля экспедиция, уже почти без провианта, пришла в деревню Кагвегове, расположенную под 17°50? к востоку от Парижа и 14°30? к югу от экватора — резиденцию вождя кушиби.
У Серпа-Пинту кончился не только провиант, но, что еще хуже, подошла к концу материя на обмен: оставалось всего несколько штук. Однако местный со?ва принял его весьма любезно. Это был чистокровный амбвела с почти что орлиным профилем; женщины племени также очень красивы.
Амбвела живут на Верхней Квандо, там, где в нее впадают Кембо, Кубанги, Кушиби и Шикулуи. Вдоль Кубанги жители ставят дома на сваях либо на островках, которыми усеяно русло реки, либо прямо в воде. Лодок здесь ни у кого, кроме них, нет, и они спокойно спят в надводных жилищах, не опасаясь внезапных нападений.
Более чем радушное гостеприимство со?ва Моэне из Кагвегове иногда даже смущало майора, которому стоило большого труда избавиться от некоторых любезностей — несомненно, лестных, но все-таки слишком фривольных, подходивших разве что неутомимому жениху Аугошту.
Серпа-Пинту прожил у этих славных людей — простых и гостеприимных, как все земледельческие племена, — до 4 августа, затем переправился вброд через реку, ширина которой здесь доходила до девяноста метров.
Далее португалец перешел притоки Квандо — Кочова, Кушиби и Катогу. Проводник, шедший с майором через земли старика Моэне, на прощанье дал такой совет:
— Вы сейчас пойдете по дороге на Лиамбаи. Я-то эти места знаю, всю жизнь там провел. Так я скажу: всегда держите под рукой самый лучший карабин. Не зевайте по дороге в джунглях — здесь множество хищных зверей. Особенно остерегайтесь буйволов в долине Нинда. Вы встретите могилы многих людей, которых они затоптали; среди них есть даже белые. Так что будьте начеку!
И действительно — Серпа-Пинту повстречал могилу купца Луиша Албину, убитого буйволом. Удивительное совпадение: любимый негр Албину, старик Пунгу Адугу, был в караване майора.
Нинда сливается с Луати и образует Ньенго, впадающую в Замбези несколько южнее пятнадцатой параллели. Чуть ниже слияния Нинды с Луати близ маленького поста Калумбеу начинается земля баротсе [167], где Серпа-Пинту и остановился.
Шестнадцатого августа он увидел, что в лагерь бесцеремонно вошел негр с женой и тремя мальчиками. Путешественника поразили его энергичное лицо, живой взгляд и смелое поведение.
— Кто ты? — спросил майор.
Негр ответил:
— Я Кайумбука; я пришел к тебе.
Майор с живейшей радостью услышал это имя. Кайумбуку, старого спутника Силвы Порту, знали повсюду — от Ньянгове до озера Нгами. Когда Серпа-Пинту уходил из Бельмонте, сам Силва Порту сказал ему:
— Если вы встретите Кайумбуку и наймете к себе на службу, у вас будет самый лучший помощник, какого можно сыскать на юге Центральной Африки.
С тех пор майор повсюду безуспешно его разыскивал — и вот Кайумбука пришел сам. Они проговорили около часа; майор передал негру письмо от Силвы Порту и подарки. Поздно вечером договор был заключен, и Серпа-Пинту представил Кайумбуку спутникам как своего заместителя.
С 17 по 20 августа у путешественников почти не было еды. Увидев, как его люди умирают с голоду, а местные крестьяне не желают ничего продавать, хотя кладовые ломились от провизии, майор собрал всех своих людей и произвел набег на ближайшую деревню. Он взял силой ровно столько, сколько было нужно, чтобы накормить спутников, а стоимость реквизированного возместил жемчугом и порохом. Негры поразились — они не ожидали от победителей такой щедрости — и пообещали впредь продавать еду.
Двадцать четвертого августа Серпа-Пинту вышел к Замбези, пересек ее и прибыл в Лиалуи, столицу повелителя баротсе Лобоси.
Молодой монарх — ему было лет двадцать — радушно принял путешественника и как будто очень заинтересовался его миссией: казалось, он понимает культурное и торговое значение экспедиции. Но, узнав, что матабеле [168] всем племенем пошли на него войной, Лобоси испугался, разозлился и стал вымещать зло на майоре — мелочно, по любому поводу и так чувствительно, что Серпа-Пинту понял: дело скверно.