На высочайших вершинах Советского Союза

глазами туман. Спускаться решили сегодня. Медлить нельзя. Сборы заняли
141
много времени. Опять в рюкзак набралось слишком много. Пришлось мои
ватные штаны оставить. Палатку свернули, и, привалив камнями, тоже
оставили. Зато злосчастную кинамку уже никак нельзя было оставлять —
взвалил на себя.
Выходим поздно, около 11 часов. Первая связка — Николай
Петрович и я. С сугубой осторожностью лезет Николай Петрович. Я
охраняю. Конец веревки короткий. Пройдя его, Николай Петрович
отдыхает. Задняя двойка нервничает. Просят, чтобы их вперед пустили. Но
они с Александром Федоровичем не пошли бы быстрее.
Наконец, дошли до спуска по склону. Опять верхние ждут, чтобы не
спустить на нас камни.
Присыпанный снегом скалистый склон требует еще большего
внимания. Помогают вбитые раньше крюки. Говорят, скоро и веревка
должна быть, укрепленная Александром Федоровичем, Долго искали, и
лишь у самого снежника действительно оказался короткий конец, который
немного помог.
Со снежника все сдуло. Кое-где обнажился лед. Пришлось
подрубать. Сверху торопят и волнуются. Александр Федорович взял у
Антона ледоруб, когда тот снимал рюкзак, что-то крикнул нам, взмахнул
ледорубом и... выпустил его. Сделав несколько огромных прыжков,
злосчастный ледоруб попал на камень, да так, что дальше уже полетели
две части, а вскоре и все четыре скрылись за ближайшим уступом.
Осторожно спускаемся с последнего снежника, охраняя друг друга.
Самая неприятная часть позади. Впереди пять жандармов, но уже
значительно обезвреженные навешенными веревками, лестницами и, что,
пожалуй, главное, — очищенные от шатких камней.
Отдохнули. Сыпучим кулуарчиком пошли скорее, хотя и тут
требовалась осторожность: камни сыплются здорово.
Еще кулуарчик, но более безобидный, и Николай Петрович
142
страхует меня уже с площадки пятого жандарма. Спускаюсь быстро —
частично по лестнице, частично по скалам. Не успели мы выбраться, как
сверху уже посыпались камни: опускаются Антон с Александром
Федоровичем.
Наиболее неприятный траверс по стене тоже отнял много времени.
Горбунов сначала не знал, как к нему приступить, но благодаря своему
длинному росту спустился удачно.
Четвертый жандарм уже кажется пустяковым, хотя охранение не
оставляем и здесь. Вот и траверс у снежника, заваленного свежим снегом,
остался позади. Николай Петрович обошел кругом и снизу охраняет. Я
быстро подхожу к нему. Вообще за мной задержки не бывает. «Вы идете
вдвое быстрее», — замечает Горбунов.
Впереди кусочек с наклонными плитами, требующий большого
внимания. Еще немного и последняя лестница прощается с нами. А отсюда
до второй снежной гривки — рукой подать. Но без кошек тут не обойтись.
Спуск пошел быстрее. Охраняем лишь на самых крутых участках. Прошли
уже почти весь снежник, а вторая связка только выходит на него.
Опять снимаем кошки. Надоедливая процедура, особенно когда
время дорого — дело совсем к вечеру. Знакомый траверс скалистой
стенки. Гривка. Кулуар и спуск к третьей снежной гривке, требующий
осторожности, дабы не наградить нижнего хорошим камешком. Все
прошло удачно.
Ба! Знакомое лицо улыбается навстречу. «Ураим! Якши, джигит!
Лезь выше, там начальник, помоги, рюкзак возьми»,— и разошлись.
Спешим скорее спуститься, чтобы невзначай шишка сверху не прилетела,
и все-таки парочку камней он нам бросил. Опять встали на кошки.
У лагеря «5900» встречают уртаки. Кроме Зекира все налицо. Рады
страшно! Решили было отправить их на «5600», но пока сматывали «шара-
бара» стемнело совсем, да и они не выражали энтузиазма к спуску. Решили
143
оставить ребят, благо и палатка еще одна прибыла. Ребята довольны.
Мое зрение восстановилось окончательно. В сухом и мягком
мешке спать прекрасно.
7 сентября. Лагерь «5900».
Утро чудесное. Уже чувствуется, что спустились порядочно.
Солнце хорошо пригревает и воздух теплый — минус 3 градуса
(вчера вечером было минус 5). Александр Федорович поправляется
страшно медленно. Все еще очень слаб.
Со скалы виден лагерь «5600». Нам кричат, видимо, горят
нетерпением нас увидеть. А мы не спешим. Сначала отправили уртаков,
затем собрались и сами. Пошли опять в том же порядке.
Носильщики ушли недалеко. На втором жандарме догнали их и
помогли спуститься. Старательно охраняем; лезут ребята тихо и
неуверенно. Потом полез Николай Петрович. Что-то ужасно долго, ждать
надоело. Оказалось, изменение в пути: выпали некоторые камни, и спуск
затруднился.
Дальше уже пустяковое дело — идем «пешком». Ух, как приятно!
Почти вся действительно серьезная армия жандармов побеждена и
осталась позади. Впереди длинный волнистый гребень, еще одна скалистая
кочка, пологий гребень и мы уже совсем дома — в лагере «5600».
Носильщики резвятся, дурят, скатываются по снежнику. Снег
растопило, мокроватый, скользит. От прошлой бури еще остался толстый
покров, местами ноги вязнут в следах. Последний раз снимаем кошки.
Через жандарм перебираемся быстро и по снежнику уже топаем без кошек.
Из лагеря на ближнюю кочку вышли встречать нас все его обитатели.
Первой затрещала кинамка. Оператор страшно суетится. Миша Дудин
торжественно говорит поздравительную речь. Сошлись, обнялись и крепко
расцеловались... Приятно все же, когда так тепло встречают и радуются
нашей общей удаче. Оператор продолжает щелкать и трещать, снимая со
144
всех сторон и в разных комбинациях. Доктор сейчас же занялся больными.
Н. Горбунов и Е. Абалаков в лагере «5900» 
Появилось еще одно новое лицо и приветствует нас. Это длинный
юноша — строитель станции радист Маслаев. О его прибытии мы уже
знали, знали и о том, что он привез самопишущую годовую станцию. Мы
хотели поставить ее на «5900», но Маслаев поторопился и поставил ее на
«5600». Однако получилось совсем неплохо. Тот же Маслаев ободрил
совсем было упавших духом «низовиков», увидав 3 сентября со склона
пика Орджоникидзе две наши фигуры, поднимающиеся к вершине пика
Коммунизма.
Передохнули. Наговорились вдоволь. Наконец, смотали свое
«шара-бара», и лагерь «5600» был ликвидирован.
Начали спуск.
На карнизе глубокие следы, поэтому кошек решили не надевать. С
легким подкатыванием сбежали вниз. Дорожка заметна, но уже здорово
подтаяла, местами обнажился лед. Скалы уходят назад. Грозно
нависающий ледник тоже отступает. Наградит ли он на прощанье лавиной
или помилует? Давно уже не было больших лавин, а там наверху явно
готовится огромная лавина, она уже медленно отделяется от основной
145
массы, готовая ежечасно нарушить грохотом горную тишину. Но нас
помиловала.
С подкатцем прошли лавинный кулуар, по крутой части съехали
сидя и дальше с подбежкой вниз по извилистой тропе. Отставших еще не
видно.
Знакомый шум ледникового потока. Так бы и выкупался в нем!
Теперь только стена сераков отделяет нас от лагеря. Меня берет радостное
нетерпение, и я все время убегаю вперед. Кончилась ледяная готика.
Вышли на серую зыбь морен, но на этот раз они не удручают: ведь лагерь
уже на виду и там нас ждут! С вершинной морены кричу его обитателям.
В лагере зашевелились. Люди в полушубках, похожие на зверей,
двинулись нам навстречу. Даниил Иванович с рукой как в люльке. За ним