На высочайших вершинах Советского Союза

шагом, с частыми отдыхами звено упорно продвигается вверх. У скал
Мишино звено, идущее первым, сдает.
Взять стенку пытается следующее звено, но и оно моментально
сдает. На скалы, всем на удивление, первым выходит Чернуха, еще так
недавно чувствовавший себя на высоте совсем плохо.
Долго сидим и смотрим, как медленно, один за другим, нащупывая
рыхлые следы, поднимаются фигуры. Николай Васильевич стоит
неподвижно. Говорим о высоте. Я не согласен с показаниями анероида:
6800 метров, а мы ниже пика Дзержинского. Николай Васильевич упорно
отстаивает свой анероид.
Здесь придется ставить лагерь. Сегодня уже не подняться выше.
Долго стоим за Николаем Васильевичем, ожидая, когда он тронется.
Потом осеняет мысль: да он просто смертельно устал и, видимо, долго еще
182
будет так стоять. Нужно обойти его и быстрее подготовить лагерь.
Начинаем вырубать площадку. У Саши полнейшая апатия,
отсутствующий взгляд. Палатки ставим одну к другой по горизонтали, с
выходом на восток. Наполовину они врыты в склон.
Опять затянуло облаками и пошел снег. Командиры спешат влезть в
палатки. Мерзнут ноги в мокрых шекельгонах. Саша залез первым, затем
Арик Поляков и уже значительно позже, пританцовывая на ветру, влезаю
я. Крутит метель, в палатку врываются снежные вихри. Стараюсь плотнее
прикрыть клапан, но для варки необходимо почти постоянно доставать
порции снега. Наконец кухня выкинута за палатку. Полы ее дополнительно
закалываю английскими булавками. Улеглись. Однако порывы ветра не
дали заснуть. Снегопад. Ноги уже герметически закупорило. Повернуться
невозможно. Душно и тесно. В полночь рухнула палатка. Кое-как
дотянувшись до ледоруба, лежащего за палаткой, подставил в дыру. Кусок
палатки вырвало ветром. Лицо заметает снегом. Спали плохо.
28 августа. Из палатки начальника слышится команда: «Ставь
мету!» Команда глухо передается из палатки в палатку. Вылезать сразу,
конечно, никто не станет, — замерзнут ноги: холод и ветер зверский.
Вытряхиваем из палатки снег, ставим кухню. Нужно вскипятить чай
и натопить воды для фляжек. Дело, требующее много времени. Какао у нас
упорно не идет, и никто не пытается даже его приготовлять.
Опять крутят облака по предгорьям, облизывая нижний край
нашего склона. В прорывы видна правильная гряда Алайского хребта.
Солнце еще скрывается за гребнем пика Ленина, но облака уже освещены.
Я вылезаю первым. Холодный ветер спешит насыпать на голую спину
порцию снега.
Показались одиночные фигуры и из других палаток. С ужимками,
потирая руки, надевают все наличное отепление, переминаются с ноги на
ногу (быстрые, красивые движения здесь уже невозможны).
183
Команда к выходу. Опять растянулись цепочкой по склону. На
каждый шаг не меньше двух вдохов, да в промежутках четыре. Заносишь
ледоруб — тоже два вдоха. Смотришь на звено сбоку — люди как-то
необычно, как манекены, переставляют ноги.
Большой привал. Подкрепляемся.
Сверху окидываешь взглядом волнующееся море облаков,
блещущее перламутром. Лишь с юга громады Заалайского хребта
прорывают это море и гордо поднимают головы в темную синеву неба.
Анероид уже дотянул до 7000 метров (я опять не верю).
На крутом склоне разбиваем лагерь. Поднялись на 300 метров.
Дальше идти невозможно: ребята вымотались окончательно. (Я все же
надеялся, что сегодня удастся подняться на гребень.)
Началась рубка площадок для палаток. На этот раз условия
совершенно неблагоприятные: полуметровый слой снега, а ниже лед.
Пришлось вырубать и лед не меньше чем на полметра.
Саша совсем апатичен, стоит, как сфинкс. У Леденева отчаянная
слабость. Еремина, Клименко, Искина едва втащил. Траверсируют до
своих мест, как слепые, вот-вот свалятся со склона. Леденев даже рюкзак
свой не донес, оставил где-то на склоне. Вид у многих удивительно
несчастный- Леденев скулит: «У меня обморожены ноги, что же теперь
будет?» Я осматриваю. Ноги розовые, просто сильно замерзли. Растираю
снегом, затем носком. Леденев охает: «Всю кожу сдерете!» Значит
чувствует, это хорошо! Успокоил: «Решительно ничего серьезного нет...»
Теперь пусть трет сам.
В палатку залезли без особого промедления, ибо крепкий мороз и
сильный ветер подгоняют не на шутку. О готовке чая на воле не может
быть и речи.
29 августа. Ветер крутит. Треплет стенки палатки, посыпает
снегам. Уже давно никто не спит, а сигнала начальника все нет. Наконец,
184
глухо раздается команда (приходится переспрашивать). От палатки к
палатке передается: «Ставь мету!».
Когда вскипятили чай и я вылез из палатки, от начальника пришел
приказ: выход к вершине и налегке, т. е. без рюкзаков. Сообщение
обрадовало.
Альтиметр показывает 7000 метров. Ну, теперь-то уже очевидно,
что врет. Даже Николай Васильевич не отрицает. Весь вопрос, лишь
насколько?
Ветер не сдает и резкими порывами подгоняет сборы. Мое звено
идет первым. Но ребята еще не готовы. Чтобы не задерживать других,
выхожу один. Вслед идут Альгамбров, Колосков, а позже и остальные.
Ноги у ребят мерзнут зверски.
Медленно поднимается цепочка звеньев. Вот уже близок гребень!
Шаг за шагом, еще и еще... Через каждые двадцать шагов остановка на
одну минуту. Через полчаса на десять минут.
Устало подтягиваются остальные звенья, садятся и почти все
разуваются, старательно трут ноги снегом и носками. Температура минус
15 градусов. (Ночью минус 35). Солнышко чуть пригревает; если бы не
ветер, было бы тепло.
Я иду вверх зигзагами, очень медленно, делая в минуту не больше
десяти шагов, однако и этот ход кажется товарищам слишком быстрым,
коротенький скалистый участок бесконечным.
На камнях отдых. Приятно лежать и чувствовать неподвижность.
Пригревает солнце, пробегает ветер. Над тобой почти горизонтальная
плоскость воздушного пространства.
Невероятно медленно, разбитой походкой одна за другой
поднимаются фигуры. Во взоре полнейшее безразличие, и кажется,
единственное желание — дотянуться до камня и сесть. Самыми
последними выходят Леденев и врач, измотанные вконец.
185
Мы в десяти минутах ходьбы от перевальной точки гребня.
Вершина рядом, она отделена лишь волнистым гребнем. Время 2 часа.
Ходу до вершины около четырех часов.
Мнения расходятся: одни считают возможным подняться (в это
время всегда приходит воодушевление); другие считают, что времени не
хватит и спускаться придется ночью, что чревато опасностями и
неизбежными обморожениями.
Учитывая состояние участников восхождения и ясно представляя,
что за спуск будет с вершины ночью, я склоняюсь к мнению последней
группы.
Решено: идем на гребень для установления бюста В. И. Ленина в
честь победы над Заалайским хребтом.
Странно, по ровному месту идут так, как будто ноги переломаны.
Открывается горизонт! Вот показалась первая южная вершина.
Скорее, скорее!
Передо мною море хребтов, белых, сверкающих, убегающих
ломаными линиями в бесконечную даль. Под нами спадает прямо на юг
мощный ледник Большой Саукдаре (ниже он, очевидно, поворачивает
налево). За ним встает мощная гряда. Дальше провал. Затем далеко на юго-
западе безбрежное море хребтов (видимо, верховья ледника Федченко).
На юго-восток — громадный отрог Заалайского, венчающийся
пиком Октябрьским. Справа драгоценной лазурью сверкает южный кусок
озера Кара-куль. Картина волнующая!
На