Тени в апельсиновой роще

— Ну что же, — сказал Фрэнк, — не будем им мешать. Они побрели назад к машине, предоставляя гиенам и канюкам делить добычу.
Фрэнк, забравшись в кабину, включил передатчик и доложил о происшествии на базу, сообщив местонахождение убитой слонихи и другие необходимые подробности.
Они отыскали место, где машина браконьеров, забрав кровавые трофеи, въехала на проселок: след широких протекторов — такие бывают у грузовиков с двумя ведущими мостами.
Если бы только утром они сначала свернули в эту сторону... Но заповедник огромный, и слонов в нем можно встретить повсюду.
— Этот твой дядя, — заговорил Фрэнк, в то время как их «лендровер» пылил в направлении Арубы. — Ты же сам говорил, что он малость с придурью.
— Да нет, сейчас он в норме, — ответил Кимати. — Знаешь, он меня вырастил. Своих детей у него никогда не было.
— Значит, ты превратишься в лавочника! — Фрэнк замотал головой, отказываясь верить, что такое возможно.
— А что в этом зазорного? — сухо спросил Кимати.
— Непостижимо! — Фрэнк сделался серьезным. — Представить тебя с огромным брюхом за прилавком, отпускающим пакетики чая и соли. Знаешь, я думаю — ты рехнулся!
— Может быть, — кивнул Кимати.
— А с шефом ты говорил?
— Ага.
— Ну и что же он?
— Сказал, что ему жаль со мной расставаться, но препятствий чинить не станет. Сегодня он ждет от меня заявление об отставке.
«Лендровер», вздымая пыль, оставил позади Арубу и, свернув на север, прямиком покатил на базу.
— Будешь моим шафером на свадьбе? — спросил Кимати.
— О господи! — Фрэнк испуганно воздел кверху руки. — Только не это!
— Ты единственный подходящий человек среди моих знакомых, — настаивал Кимати.
— Дай мне время подумать, Джонни, — попросил Фрэнк.
— О чем речь, я подожду, старина!
Через полчаса они уже были на базе. Кимати затормозил у административного барака.
— Пойдем со мной, — шутливо предложил он Фрэнку. — Тебе полезно послушать на тот случай, если и ты надумаешь последовать моему примеру.
Фрэнк поплелся вслед за другом по узкому коридору с натертым до блеска полом мимо запертых кабинетов, мимо радиорубки, откуда доносились обрывки переговоров диспетчера с другими патрулями. Шеф помещался в конце коридора за дверью с табличкой «Д. М. Мусоки, старший егерь заповедника «Восточное Цаво». Кимати вошел к начальству без стука.
Мусоки уже ждал его. Нацепив очки, старший егерь листал личное дело Кимати. При появлении друзей он вскинул на них глаза, захлопнул папку и швырнул ее на стол.
— Безупречная служба, — произнес он, снимая очки.
— Спасибо, сэр, — отозвался Кимати.
— Садись, — шеф сложил очки и спрятал их в футляр, — Ты тоже, Фрэнк.
Оба опустились на жесткие стулья, придвинутые к столу начальника. Старший егерь почесал в седеющем затылке и покачал головой.
— Не знаю, что и сказать, — вздохнул он. Кимати протянул ему свое заявление.
— Напишите «Согласен», сэр.
Шеф глянул на бумагу, потом повел глазами в сторону Кимати и Фрэнка.
— А что ты об этом думаешь, Фрэнк? — спросил он.
— Он моего согласия не спрашивал, шеф, — вздохнул тот.
— Но ведь ты лучший друг! Неужели не можешь его образумить?
— Я пытался, сэр.
Старший егерь раскурил трубку, затянулся.
— Джонни, ты уверен, что поступаешь не сгоряча?
— Уверен, сэр.
Шеф уставился на лежащее на столе заявление.
— «Сэр», «сэр» и тут «сэр», — сказал он с укоризной. — Раньше ты меня так не называл.
— Нет, сэр.
— Учитывая твой послужной список, — продолжал шеф, — я испытываю искушение сказать «нет» и не отпускать тебя.
— Зато теперь отпадет проблема, как не посылать нас на дежурство вместе, — ввернул Фрэнк.
— Заткнись ты! — сердито шикнул на него шеф.
— Я сожалею, что вынужден уйти со службы, — сказал Кимати, — но решения своего не изменю.
— Уходишь, чтобы жениться? — Шеф буравил Кимати глазами. — Взгляни на меня, Джонни, разве у меня несчастный вид?
— Нет, сэр.
— А ведь я двадцать лет женат, у меня восемь детей, но службы не оставил.
Кимати пожал плечами. Фрэнк тихо посмеивался, наблюдая за происходящим.
— Чем ты собираешься заняться? — спросил стареющий начальник. — Подыскал другую работу?
— Надумал пуститься в коммерцию, — ответил Кимати.
— Ну и ну! — Шеф не сдержался и прыснул. — Вот бы полюбоваться тобой в роли лавочника! Не думал я дожить до такого...
— Скоро сможете полюбоваться, сэр.
— Сэр? — Старший егерь раздраженно пожал плечами. — «Да, сэр», «Нет, сэр...» Откуда вдруг это словечко?
Кимати в ответ улыбнулся.
— Это для того, — произнес он после короткой паузы, — чтобы после моего ухода ты забыл, что я, бывало, называл тебя и жирным болваном, и гнусным надсмотрщиком.
Лицо старшего егеря расплылось в добродушной улыбке.
— Все забыто, Джонни, — сказал он, поднимаясь из-за стола. — Бог свидетель, я без тебя как без рук. Однако силком тебя здесь не удержишь. Вы с Фрэнком мне точно два блудных сына. Без вас все тут пойдет по-иному. Он помолчал задумавшись.
— Так и быть, подпишу твое заявление, — сказал он, протягивая Кимати руку. — Все бумаги будут готовы к концу месяца.
— Спасибо, сэр! — Кимати поднялся со стула и затряс руку шефа.
Фрэнк разглядывал свои пыльные ботинки. Старший егерь проводил их обоих до порога и на прощание сказал:
— Запомни, Джонни, если когда-нибудь надумаешь вернуться... Для такого работника всегда найдется местечко.
— Спасибо, сэр! — воскликнул Кимати. — Мне всего этого будет сильно недоставать.
Дверь кабинета закрылась. Старший егерь вернулся на свое место за столом с тяжелым сердцем, будто постарел на двадцать лет.
  
Глава 10
 
Джонни Кимати, бывший егерь заповедника, и София Фаруда, дочь торговца, обвенчались без особой шумихи в простенькой, крытой соломой глинобитной католической церкви в Маньяне.
На церемонии присутствовали родственники Софии и горстка друзей Кимати: старший егерь Мусоки и его сослуживцы, прикатившие ради этого из далекого «Лали Хиллз». Дядя Едок, единственный из живых родственников Кимати, приехать не смог по причине большой занятости делами в своей лавке на Гроген-роуд.
Сестра Софии Джун была посаженой матерью; Фрэнк, чувствовавший себя прескверно в светло-бежевом костюме и галстуке, — шафером жениха. В течение всей церковной службы он стоял с одеревеневшим лицом подле Кимати, ощущая себя, как он потом признался, совершенным идиотом.
Оркестр, состоящий из босоногих школьников в невообразимых лохмотьях, создавал музыкальное оформление, стуча в расстроенные воловьи барабаны и тряся жестяными погремушками. Фрэнк судорожно стискивал зубы всякий раз, когда дряхлый пастор подавал хору сигнал вступать.
Затем последовала долгая и нудная проповедь, и наконец церемония подошла к концу, о чем возвестили барабаны и самодельные бубны.
Когда молодожены чинно выходили из церкви, Фрэнк спросил во весь голос у них за спиной:
— Кто набирал оркестр?
— Не я, — отозвался Кимати.
— Я, — призналась Джун, шествовавшая рука об руку с Фрэнком, и тут уж не сдержалась — так и покатилась со смеху: она видела, как страдал Фрэнк во время церемонии от чудовищных звуков, извлекаемых из инструментов юными дарованиями.
— Держись, Фрэнк, — бросил Кимати. через плечо. — Надеюсь, это уже конец.
Однако концом и не пахло. Отец Софии закатил свадебный пир, длинные столы были накрыты под тенистым терновником позади церкви. Весь городок был приглашен на угощение.
Еды и выпивки было вдоволь: горы вареного и жареного мяса; огромные подносы с рисом; чай и хлеб. Так что жители Маньяне не могли бы упрекнуть в скупости Фаруду, выдающего замуж свою младшую дочь.
Звучали речи и тосты. Начал отец невесты, затем говорили все желающие. Величали молодоженов, причем многие из выступавших были совершенно посторонними людьми. София потом клялась, что в жизни не видела оратора, умильно повествовавшего о том, каким послушным и смышленым ребенком она была в детстве и как выросла у него на глазах. Другой поведал, что однажды видел Кимати в форме за рулем патрульного автомобиля и тут же решил, что это парень что надо, умный и добрый.