Лесные Всадники

 
4. ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ВОЖДЯ
Печаль долго висела над племенем, как сизый бус над землей в мокрые осенние дни. Оскору казалось, будто сердце его наполнялось слезами всех женщин из рода черных орлов, печалью всех девушек из рода коршунов и суровой тоской оставшихся воинов из славного рода крепкогрудых.
Печаль гнала певца из городища на крутой берег Меркашера. Он садился там под старой сосной, перебирал тугие струны деревянного лебедя и рассказывал речке о большой печали гордого племени всадников. Он рассказывал тихой речке, что священный огонь родовых костров съел тела павших воинов, что души их поднялись с дымом костров к великим предкам, что быстрая птица вурсик хорошо знает дорогу в страну мертвых, с ней души воинов не заблудятся…
Приходили к нему, на крутой берег Меркашера, постаревшие от горя женщины, молчаливые воины и притихшие дети. Они слушали скорбный рассказ певца и чего-то ждали. Горе не могло убить в них звериного желания жизни. Люди хотели услышать песню о тепле и радости, песню о продолжении жизни. Чаще других приходила на берег Меркашера дочь вождя Илонка. Девушка садилась рядом с певцом, обнимала его сильными и ласковыми руками. Она говорила, что будет хорошей женой, что родит ему сына, который станет вождем племени всадников.
Оскор слушал девушку и молчал. Быстроногие дзуры – удачливые охотники, но у них мало скота, нет красных ковров.
– Почему ты молчишь? – спрашивала она Оскора. – Я умею шить крепкие и красивые рубахи из кожи теленка, вышивать семь черных всадников на жертвенном покрывале. Я лучше всего рисую священную птицу карсу, приносящую людям счастье. Смотри…
Она показывала Оскору наколотую на руке двухголовую синюю птицу с желтыми большими глазами.
– Я открою тебе, любимый, – говорила ему Илонка, – тайну священного рисунка женщин. Ты наколешь тонкими железными иглами на своем теле знаки Ош. И станешь сильнее болезней и смерти.
Слушая дочь вождя, Оскор забывал большую печаль своего народа. Ему становилось теплее. Он пел Илонке песни радости, подслушанные в солнечное утро у пробудившихся птиц. Громче звенел его семиструнный лебедь, быстрее текли серебристые волны Меркашера к Великой Голубой реке.
Илонка понимала песни Оскора, верила им и, счастливая, убегала в юрту отца. Певец оставался один с думами… Мужем Илонки будет самый богатый старейшина. Так хотят предки его народа, так скажет маленький шаман перед живым огнем племени… Оскор может говорить с вождем как друг. Но старый Кардаш скажет ему: «Давно души наших воинов поднялись с дымом жертвенных костров в страну теней. Давно высохли слезы у наших женщин. А родовые костры все еще горят в моем городе, люди не уходят на родные селища. Они ждут мое последнее слово. Помоги найти это слово, певец Оскор!»
А что он ответит старому вождю? Мудрое слово не родится, как песня. Его не подслушаешь у птиц или в поле у ветра.
– Оскор! Оскор! – кричал Вургаш, маленький сын брата, и бежал с горы к нему.
– Кто послал тебя, Вургаш? – спросил его Оскор.
– Я сам… Вождь собирает воинов племени на совет. Все большие мужчины идут к юрте вождя…
В городище старого Кардаша было печально и тихо, как в зимнюю ночь. Неподвижно сидели у родовых костров притихшие женщины, закрывшись черными платками из мягкой шерсти. Лица женщин были торжественны и спокойны. Дети не играли и не ссорились. Маленькие лежали на коленях у женщин на кожаных мешках-равдугах, ребятишки, что постарше, прятались в высокой траве. Одни только собаки бродили от костра к костру, покачивая колечками хвостов.
В городище Вургаш отстал и, как серая куропатка, нырнул в траву. Оскор пришел к высокой юрте старого вождя.
Четыре десятка угорских воинов, суровых и уставших от горя, сидели на мягких медвежьих шкурах вокруг большого каменного очага. Они молчали, глядели на серебряное лицо и думали.
На красном ковре лежал раненый вождь. В ногах у него, спиной к очагу, стоял на коленях маленький шаман. Он стучал кулаком по брюху идола и уныло тянул:
Мы кормили тебя
Жирным мясом,
Мы поили тебя
Горячей кровью —
Сделай нас сильными,
Сделай нас мудрыми…
Воины не слушали причитаний шамана. Они ждали, когда заговорит старый Кардаш.
Раненый вождь с трудом поднялся, сел, навалившись широкой спиной на деревянное тело идола, и сказал воинам:
– Булгары вернутся. Они уведут наших женщин, детей и скот. Племя лесных всадников высохнет, как капли росы на солнце.
– Надо уходить, – сказал старейшина рода быстроногих.
– Надо уходить, – сказал Шавершол.
– Надо уходить, – сказали воины из рода черных орлов.
Старый вождь спросил:
– Кто знает дорогу в неизвестную страну, где сочная и густая трава, где лес полон красного зверя и птицы, где речки богаты рыбой?
Ничего не сказал торопливый старейшина из рода быстроногих. Не ответил вождю кузнец Шавершол. Молчали воины из рода черных орлов.
– Кто знает такую землю? – спрашивал старый вождь своих воинов. – Кто найдет новую родину, куда не дотянется длинный меч врагов племени?
Воины молчали. Трудно бороться с булгарами одному воину против десяти, но еще труднее назвать невиданную никем счастливую землю.
Кто поведет обессиленное племя трудными, нехожеными дорогами? Кто знает волю богов?…
– Пусть говорит шаман Урбек, – сказал седой воин из рода коршунов. – Пусть он спросит великих предков…
Четыре десятка угорских воинов ударили о глиняный пол боевыми щитами в знак согласия.
Маленький шаман встал на ноги, поглядел на сумрачных воинов и затрясся. Он прыгал, стонал и выл, будто одержимый болотной хворью. Воины смотрели на священную пляску и терпеливо ждали, что скажут им великие предки. По худым щекам скачущего шамана стекал грязный пот, овчина на спине смокла и стала черной. Изнемогая от усталости, он упал на колени перед ярко горевшим очагом и закричал:
– В степь… Души предков зовут нас в степь!
Гордые и сильные воины плохо верили маленькому шаману. Он часто обманывал народ угров, боги редко говорили ему правду. Только большое горе заставило мужчин племени поклониться сыну шакала. Сильные надеются на силу, а слабые – на волю богов.
Но даже горе не отняло разума у воинов гордого племени всадников. Великие предки опять не сказали правды маленькому шаману. Великие предки не пошлют в степи свой народ. Разве не оттуда приходят враги угров?
Четыре десятка воинов молча сидели вокруг очага и смотрели с тяжелой обидой на серебряное лицо идола. Они думали о горькой судьбе своего племени, о детях и женщинах. Великие предки забыли их жертвы. Великие предки не видят и не слышат горя своего народа.
Старый Кардаш подал знак и заговорил:
– В глухих и темных лесах Великой Голубой реки живут угры, наши братья по крови. Мы были богатыми и сильными. Мы забыли о них. Слушайте, воины племени, мое последнее слово: идите к Большому шаману наших братьев по крови, идите к хозяину Синей пещеры. Певец Оскор знает туда дорогу. С ним пойдет молодой, сильный и смелый воин. Они вернутся с мудрым словом Большого шамана и принесут нам спасение.
Слова вождя сняли с души воинов тяжесть незнания. После долгой и темной ночи наступил ясный день.
Посветлели лица угров, увереннее и крепче стали их голоса.
– Будь здоровым и сильным, мудрый вождь!
– Слава тебе, старый Кардаш!
 
5. К БОЛЬШОМУ ШАМАНУ
Зелеными лугами ехали на восток два всадника. Горячий летний лес то подступал к самой речке, загоняя их в воду, то уходил далеко от берега к северу и перед ними расстилались густые желтоголовые травы.
Уже солнце грело им спины, покатившись к закату, уже из лесу потянуло теплой сыростью, а они все еще не кормили лошадей. Послы старого Кардаша спешили к Великой Голубой реке, крепкие угорские кони бежали широкой рысью.