Микаэль. На острие разума и чувств (СИ)

Ей нельзя его любить. Правда? Она должна победить эту губительную слабость и не давать влюбленности перерасти в нечто глубже. Почему она обязана убивать в себе то, что приносит ей радость? Да, Лина сильная, но разве можно противостоять собственному сердцу?
По щеке скользнула противная слезинка, и Лина не заметила, как вошла в комнату мать. Увидела отражение женщины и повернулась, наспех, подобно маленькому ребенку, вытирала кулачками покрасневшие глаза.
- Что случилось? Почему ты плачешь? - озабоченно воскликнула Рина Салли. Как много хотелось Лине ей рассказать, тем не менее она прекрасно понимала, что стоит заикнуться об этом, как она потеряет шанс встречаться с ним. Ее мама, несмотря на то, что выросла в бедной семье, где было четверо детей, добилась колоссального успеха и признания среди адвокатов и судей сама, поэтому — то и мечтала, чтобы и дочь прославилась в выбранной сфере. Вряд ли она поддержит творящееся на данный момент с Линой перемены.
- Мама, все в порядке, - отозвалась она, пытаясь скрыть грусть за фальшивой улыбкой.
- Нет, ничего не в порядке, - отчеканила ее мать. - Ты ничего не кушаешь и сидишь в одиночестве. Ничем не занимаешься, даже музыку забросила, и я уже молчу о подготовке к экзаменам.
- У меня болит…зуб! - всхлипнула Лина, едва не ляпнув «душа». Разве правильно убить нежность, счастье и доброту? Нужно ли ей сжигать дотла ростки любви?
- У тебя, вроде, опухла верхняя губа, - слегка побледнела Рина Салли. - Ты вся красная...Я позвоню Микаэлю и узнаю, что делать!
После короткого разговора с ним, Лина заметила, как удивленно взметнулись брови матери. Сидя с ней на краю кровати, она лишь слышала его голос, не разбирая предложений.
- Микаэль предлагает приехать к нему, - выдержав значительную паузу, сказала ее мать. - Сейчас. Он откроет ради тебя клинику вечером. Поедем?
Бросив беглый взгляд на настенные часы, показывающие ровно восемь вечера, Лина удержала радостный вскрик. «РАДИ ТЕБЯ» Если бы только кто — нибудь догадывался, какое значение имело для нее эта фраза…
 ГЛАВА ВОСЬМАЯ 
Души тянутся к друг другу. Проникая теплой волной в сердце. Замирая на короткие мгновенья. Души страстно хотят прикоснуться к друг другу, пусть порой это невозможно. Нет ничего дороже, чем человек, созданный специально для тебя. Там. На Небесах каждому уготовлена вторая половинка, ведь не просто так Бог создал Адама и сотворил для него спутницу. И нам он выбрал того, кто будет рядом до последнего вздоха. Человек не может быть один. Есть препятствия и ситуации, когда он остается один, но все же для него послан был кто — то свыше. Не поняли сразу, оттолкнув собственную судьбу или не оценили, заставляя судьбу отворачиваться от них.
Взволнованный. Черные брови хмуро сошлись на переносице, да и весь вид выражал, каким мрачным выглядел Микаэль Клекчани, разглядывая ее. Она даже съежилась от его тяжелого взгляда, кажется, желающего изучить девушку до мелочей. В карих глазах отразилось недоумение, сменившееся спустя на заботу. А предательская память не дала возможности забыть прошедшие сны, возвращая ее снова и снова в вымышленный мир.
Неожиданно до дрожи захотелось сорвать с него ненавистную маску. Увидеть еще раз эти губы, ласкающие кожу. Обжигающие похуже любого пламени, оставляя невидимые ожоги, которые до сих пор горели.
Ее сердцебиение сбилось, и на какой — то момент Лине показалось, что она перестала дышать. Невольно сопоставляя будоражащие сны и другую реальность, перед глазами сложилась странная картина. Бросило в сладкий жар, стоило представить, как он медленно склоняется к ней. И она тянется к нему, словно он — теплый луч, способный согреть внезапно похолодевшее тело.
Мираж рассеялся, разбиваясь вдребезги. Микаэль протянул руку, проведя подушечками пальцев по ее щеке. Дотронулся до сухих губ, еще больше помрачнев. Она совсем не понимала ничего, будто находилась в тумане. В неизвестности, а в мозге билась исключительно одна мысль.
Она любит его. Слишком быстро. Неправильно, ведь это может быть просто влечением. Или нет?..
- Ты вся горячая, - удивленно воскликнул Микаэль. Подтверждая свою догадку, приложил прохладную тыльную сторону кисти руки к ее лбу. Глубоко вздохнула от резкого контраста противоположностей. Холода и жара. Дожила, - мысленно усмехнулась Лина, от собственных фантазий скачет температура. Уже организм не выдерживает того, что с ней происходит.
- Нет, у меня нет жара, - рассеянно возразила Лина, наблюдая за тем, как он постукивает кончиком указательного пальца по подбородку. Ее слова прозвучали впустую, вовсе не повлияв на его настрой. Меньше всего Лина стремилась к тому, чтобы он относился к ней как к ребенку, нуждающемуся в постоянной заботе. Нет, последнее ей безумно нравилось, и она не возражала. Только другая забота. Иная.
- Интересная клиника получается, - задумчиво бросил Микаэль и отошел от нее, скрывшись за ширмой. До нее доносился лишь его голос, приятно ласкающий слух, расслабляя и снимая напряжение.
- Ох, - сокрушенно бросил Микаэль, вернувшись через несколько минут. - Я не нашел градусник, представляешь? Ладно, давай приступим к работе.
Говорят, за каждую проделку приходится расплачиваться, а тайное становится явным. Вместо того, чтобы лежать в кресле с раскрытым ртом Лина с удовольствием бы провела отведенные минуты с ним в другой обстановке. Без формальностей. Открывая ему постепенно сердце, позволяя войти в него, а не рот.
- Не надо, - выдала неожиданно от себя Лина. - Я имею в виду, что нельзя лечить зуб, если есть температура.
- Кто сказал? - странно покосился на нее Микаэль и снял перчатку, чтобы распластать ладонь на ее горячей коже. - Может, ты простыла? От этого и появился жар.
- Я не хочу! - судорожно вздохнула Лина, заметив, что он подготавливает бормашину. Проклятье! Почему она не может прямо ему сказать, как ей трудно сносить его близость? Поделиться переменами, что творятся внутри. Объяснить, что впервые за семнадцать лет до нее начало доходить, каково это трепетать от пусть и незначительных, но прикосновений мужчины. Каково это любить…
- Что? - переспросил Микаэль. - Подожди, у тебя же невыносимо болит зуб и, как я понял, аллергическая реакция на установленную пломбу. Так?
- У меня кружится голова, - ляпнула первое, что пришло на ум. - Боюсь, я не выдержу и могу потерять сознание.
Боже, Лина, какие глупости ты несешь? Внутренний голос почти вопил, призывая ее остановиться. Образумиться и перестать уподобляться маленьким детям.
Ничего не говоря, Микаэль сел в кресло и выдвинул шкафчик. Достал пузырек и смочил ватные тампоны, прежде чем поднести их к ее носу, и Лина инстинктивно дернулась.
- Сейчас все будет хорошо, - пробормотал Микаэль.
- Я не чувствую запах, - бросила недовольно Лина, к сожалению возвращаясь в действительность, где она — пациентка, а он — обычный стоматолог.
- Как так — не чувствуешь? - изумился Микаэль и поднес ватку к себе, отчего мгновенно поморщился. Выражение его изменившегося лица настолько изменилось, напоминая не взрослого мужчину, а забавного мальчишку, что Лина не сумела сдержать тихую усмешку. - Это же нашатырный спирт...Ты смеешься? Надо мной смеешься?
Внезапно Микаэль встал и направился куда — то в противоположный угол, где находилась дверь. Улыбка исчезла с ее губ. Она не собиралась смеяться, особенно учитывая в каком она положении находится. Но как только Микаэль скорчил машинально подобную рожицу, смех уже разрывал ее изнутри. Не издевательский, а скорее — радостный. Счастливый и полный положительных эмоций, невзирая на то, где они были.
- Возьми и пей, - неожиданно возник мужчина перед ней, протягивая стакан, наполненный до краев мутноватой жидкостью.
- Это что такое?
- Сладкая вода, - спокойно ответил Микаэль, вручая ей стакан. Когда их пальцы соприкоснулись, Лина подняла на него расширившиеся глаза. Ощутил то же самое? Будто прошиб сильнейший электрический разряд дугой. Соприкоснулись душами. Судьбами.