Борден 2 (ЛП)

И Хоук, черт возьми, просто улыбался мне.
— А знаешь, что, — смело сказала я, хватая бутылку, словно судьбу за яйца. — Я выпью это. Где твое?
Расслабляя плечи, он усмехнулся.
— На работе пить нельзя.
— Я хочу выпить на работе, — отчаянно встрял Грэм, глядя поверх нас. — Принеси мне тоже пива. День обещает быть долгим.
— Да! — заорала я. — Давай, Хоук. Ты слышал его.
Лицо Хоука с сомнением поморщилось. Он оглянулся на меня — незнакомое озорство и задумчивость проглядывали в выражении его лица. Это был непривычный для него взгляд, но мне понравилось, как он смотрелся на нем.
— Отлично, — пробормотал он, уступая моей настойчивости.
Я улыбнулась. Это было официально. Он выстроил мостик доверия и разрешил маленькой Эмме Уорн пересечь его. Белый флаг был поднят.
  
Глава 7
 
Борден
Борден потер виски — его терпение было на исходе. Гектор — мудак. Заявился без звонка (что доставило охуенные неудобства, не говоря уже о неуважении), ввалился с важным видом в офис, захватив с собой кучу длинноногих пустышек с вываливающимися наружу сиськами, и заявил, что в деле есть продвижение. Но вместо того, чтобы выложить всю информацию, эта «принцесса» захотела приватную комнату, дабы «расслабиться» перед разговором.
С тех пор прошло полтора часа, а байкер все болтал ни о чем, потом немного потанцевал с девицами на сцене и опрокинул в себя два пива. Борден сожалел об их соглашении каждую проходящую минуту, пока, наконец, этот уродец не решил сесть и приступить к гребаному делу.
— Мы нашли парня, — сказал он, неотрывно следя взглядом за блондинкой, двигающейся в такт негромко звучащей музыке. И больше ни на долбаный шаг не приблизил Бордена к этому дерьму. Сукин сын не отступал от своей прошлой теории о том, что женщины не должны допускаться на серьезные встречи. А сейчас их было здесь четыре, хотя со своих мест они вряд ли могли бы что-то расслышать.
Ни слова. Полная херня.
Борден медленно выдохнул.
— Кто он?
— Известен как Бык. Он даже чертовски на него похож. Мы еще не копнули под него, но выяснили, что он работает на какого-то мужика по имени Терри Маллиган, у которого под контролем улицы.
— Терри Маллиган. Не могу сказать, что слышал о нем. Что-нибудь узнали про него?
— Пока нет. Мы практически подкупили детектива в департаменте полиции. Передадим ему имя.
— На хер взятки. У меня уже есть несколько прикормленных копов, я передам им имя, и в течение дня будет ответ.
— Хорошо.
— А как насчет разговорить этого мудака? Что он знает?
Гектор отхлебнул от третьей бутылки пива.
— Он при деньгах. Купил у нас килограмм кокса и пригласил некоторых наших на вечеринку в реально солидный дом в городе. Ребята пошли, и после того, как парень ужрался в говно, он начал трепаться про тебя. Ему неизвестно о наших новых взаимоотношениях. На самом деле, никому, блядь, это неизвестно. Он сказал, что твое правление подходит к концу, и грядет кровавая бойня.
— Бойня, — повторил Борден, рассеянно переводя взгляд на сцену. — С чьей армией?
— В точку. Я чувствую, что все это попахивает дерьмом, Борден. И я начинаю думать, что это дерьмо ни к чему в итоге не приведет. Кто здесь более влиятельный, чем ты? Никто. Если кто-то хочет захватить власть, для них это совершенно безнадежно — слишком много людей будут бороться на твоей стороне.
— Деньги, — хладнокровно ответил Борден. — Преданность большинства людей можно купить, если у человека есть достаточно денег. Я не доверяю никому из тех, кого купил, а куплены у меня девять из десяти. И если они захотят скинуть меня, я не смогу их остановить. Быть наверху — это огромнейший риск.
Гектор сжал губы.
— Звучит одиноко.
Так и было. На долю секунды Борден задумался: как он выживал все эти годы без Эммы? Если она исчезнет, он станет никем. Такого одиночества еще раз он не выдержит. Он разрушит себя, впав в ярость и ступив на тропу войны, оставляя за собой только кровь и трупы.
— Понравилась? — неожиданно спросил Гектор, указывая на какую-то брюнетку, извивающуюся около шеста на небольшой сцене. — Ты не отводишь от нее взгляда.
Борден даже не осознавал, куда смотрел — его мысли были очень далеко. Он изучающе посмотрел на девчонку — на каждый обнаженный сантиметр ее тела — и ничего не почувствовал. Абсолютно ничего. Ни малейшего шевеления желания. Никакого любопытства выяснить, что под ее коротенькой юбочкой. Это стало неинтересным после встречи с Кейт, но теперь превратилось в явное сравнение, которое он мысленно проводил. Ни одна девушка не дотягивала до Эммы. Это все, о чем он думал в эти последние долбаные дни. Эмма. Эмма. Эмма.
— У меня лучше, — ответил он.
Гектор хмыкнул.
— Ясное дело.
Борден прищурился на байкера.
— Ты можешь продолжать втыкать свой член в бесчисленное количество кисок, но это не означает, что нельзя остановиться на одной.
— При всем моем уважении, Борден, она должна быть сделана из золота, иметь вкус рома и запах охуенных разноцветных лилий. А, по моим последним сведениям, таких кисок не существует.
Впервые с тех пор, как он узнал этого кретина, Борден по-настоящему улыбнулся.
— Это, скорее всего, к лучшему, Гектор. Ни одна девушка не должна в конечном итоге остаться с таким мужчиной, как ты.
Гектор согласно кивнул.
— Черт, нет. Мне нравятся мои женщины. И их множественное количество. Так оно и останется.
Типичный байкер.
— Тогда ты такой же, как и твой брат.
Гектор недоверчиво засмеялся.
— Судя по внешнему виду этого ублюдка, у него нет никаких шансов закрутить с цыпочками.
— Ты будешь удивлен количеством женщин, которые находят шрамы привлекательными.
— Шрамы? Это отвратительно. Они либо слепые, либо им платят за это.
— Если бы он побрился, то выглядел бы лучше тебя.
— Ну, мы знаем, почему это случится.
Верно. Хоук тщательно охранял тайну своей личности. Только клуб и Борден знали, кто он. И так должно было остаться — это вопрос жизни и смерти.
— Итак, каков план? — спросил Гектор Бордена, возвращаясь к насущной теме.
— Что ты хочешь, чтобы произошло?
Лицо Бордена потемнело.
— Чего я хочу? Я хочу, чтобы Бык запел.
Гектор широко улыбнулся, указывая горлышком бутылки в сторону Бордена.
— Это мы можем.
Эмма
Прошло два часа, а Борден и Гектор до сих пор не появились, и к этому времени я уже немного пошатывалась и хихикала, как дурочка. Кто же знал, что Хоук и Грэм окажутся лучшими собутыльниками?
Хоук сознательно выпил только одно пиво, а Грэм при этом сказал:
— К черту все! Я работаю каждый сраный день по двадцать четыре часа. Я заслужил это.
Я ахнула:
— Грэм, ты только что выругался?
— Он, блядь, сделал это, — сказал Хоук, награждая Грэма увесистым шлепком по спине. — На хер эти сопли! Это операция «Напои Грэма», и мы, блядь, собираемся продолжать это, пока его рот не заставит нас покраснеть.
И Грэм сделал это. Пиво лилось в него, как вода. После четвертой бутылки он встал и включил стереосистему, установив радиостанцию с ужасной кантри-музыкой.
— Нет, — закричала я, спрыгнув со стула и рванув к стерео. — Только не деревенщина! Все, что угодно, кроме деревенщины!
Но Грэм преградил мне путь, с торжественным видом покачав головой.
— Это мой джем, Эмма. Не будь занудой. (Прим.: сокр. от jamsession — джем-сейшн).
Я умерла. Сдохла. Взорвавшись смехом, я воскликнула:
— Я зануда?
— Да, ты обсираешь мою вечеринку.
Такой смешной.
Я услышала, как Хоук подавился глотком своего пива.
— Оставь, Эмма. Это неплохое дерьмо.
— Тебе тоже нравится кантри? — я изумленно уставилась на него, хотя знала, что он — кусок дерьма. — Вы, должно быть, безбашенные! Я нахожусь в окружении жестоких преступных засранцев, которым нравятся ритмы банджо и скрипки вместо хрипатых голосов, поющих о смерти и беспорядках.