Любовь на краю света

— Любой, кто спрашивает, откуда мы берем дерево для костров, выслушивает эту шутку. Это как условный рефлекс.
Элма подняла глаза и обнаружила, что он внимательно ее разглядывает. Потупив взор, она произнесла через силу:
— Сожалею, что спросила.
Остаток пути они провели в молчании. А когда приблизились к берегу, шум праздника заполнил слух, лишь усугубив плохое настроение Элмы. Но когда они подошли к первому костру, молодая женщина постаралась изобразить на лице улыбку и выглядеть так же приветливо, как и темноглазые и темноволосые аборигены, которых представлял ей Крейтон. Он и сам, казалось, излучал добродушие и удовлетворение, хотя правда не укрылась от глаз Элмы: в глубине души Крейтон был печален и чувствовал себя не в своей тарелке.
Праздник проходил в традиционных забегах в мешках, различных играх, соревнованиях по волейболу. А еды было принесено столько, что впору было кормить экипаж астронавтов весь долгий путь к Плутону и обратно.
К девяти вечера Элма чувствовала себя как выброшенный на берег кит: ей пришлось перепробовать все — от сырокопченого палтуса с диким сельдереем на гарнир до бесконечных сортов жареных, отварных и тушеных кушаний, приготовленных островитянами. Среди ее открытий были особым образом печенные оладьи с вареньем из морошки. Тяжело дыша, она пожалела, что с такой охотой набросилась на еду. Однако после пира предполагалась еще и праздничная программа, и в конце концов молодая женщина должна была признать, что давно так славно не веселилась.
Устроившись в удобном плетеном кресле, она вместе с остальными взрослыми наблюдала за детьми, большинство из которых учились в школе в Анкоридже, а сейчас приехали к родителям на каникулы. Вырвавшись на волю, молодежь лихо отплясывала под какофонию, издаваемую той самой местной группой, которую Бен назвал «Ржавчина». Судя по выражению лиц танцующих — хотя, на взгляд Элмы и других взрослых, танцами это можно было назвать с натяжкой, — музыка приводила их в восторг. От грохота, производимого пятеркой длинноволосых музыкантов, Элме захотелось зажать уши.
— Как вы думаете, о чем они поют? — стараясь перекричать вой электроинструментов, поинтересовалась Люси.
Элма покачала головой.
— Думаю, нам будет лучше как можно дольше оставаться в неведении.
Женщины засмеялись, продолжая наблюдать, как дети прыгают и корчатся на песке. Элму поразила та природная грация, с которой извивалась ее сестричка, будто телом ее овладела какая-то древняя богиня плодородия. Ее движения, разумеется, не дотягивали даже до самой невинной стадии эротики, но… Элма все равно была заинтригована. Она пыталась представить себе, решилась бы она в возрасте Адел на столь откровенные телодвижения под звуки рок-музыки. Мысль об этом заставила ее громко рассмеяться.
— Что вас так развеселило?
Подняв глаза, Элма увидела Крейтона, стоявшего рядом с ее креслом. Согнав с лица улыбку, она пожала плечами.
— Нет, ничего. Просто смотрю на детей — как быстро с них слезает шелуха миллионов лет эволюции.
Последние слова ей пришлось прокричать, потому что музыканты взяли последний аккорд уже на пределе возможностей человеческого уха.
— Ух! — воскликнула с облегчением Люси. — Теперь, когда их место займет группа Рона, и нам, старикам, будет чем развлечься. — Она взяла на руки сына и послала Крейтону одну из своих ослепительных улыбок. — Рада, что ты снова с нами, Крей. — Взглянув на свою соседку с еле скрытым намеком, она добавила: — Желаю приятно потанцевать.
Крейтон улыбнулся ей и сел в освободившееся кресло.
— Вам здесь нравится? — спросил он в минуту затишья, пока парни из «Ржавчины» покидали импровизированную сцену, а на смену им поднимались другие музыканты, явно старше, но не менее заросшие.
Элма кивнула.
— Прекрасные люди здесь, на островах.
— Кажется, и вы им приглянулись.
Не зная, как ей отнестись к этой фразе, и, главное, тону, каким она была произнесена, Элма сделала вид, что ее внимание всецело занято приготовлениями на сцене. В тот момент как раз заканчивал устанавливать свое оборудование барабанщик, которому на вид можно было дать лет тридцать с небольшим. Какая муха укусила Крейтона? Не могло же его огорчить то, что все холостяки на острове в этот вечер буквально не отходили от Элмы ни на шаг? Или ее победа в одном из шутливых забегов «в три ноги», которую она разделила с обаятельным молодым человеком по имени Эд Маркелофф? Скорее всего, это ее досужие домыслы: станет такой красавец, как Крей, испытывать проблемы с женщинами!.. Однако что-то в его взгляде показалось ей странным, непривычным.
— Скоро начнут жарить палтуса, — заметил Крей, чтобы как-то заполнить образовавшуюся паузу.
— Как? — переспросила она чуть ли не с ужасом. — Опять еда?
Кажется, ее реакция изумила его.
— Мы ведь отмечаем наступление лета и надеемся на хороший улов. Гулянье продлится до утра.
С открытым ртом Элма уставилась на него, не в силах произнести ни слова.
— Здесь, на островах, уж если празднуют, так на всю катушку.
— Это видно, — со вздохом произнесла Элма.
Со сцены донеслись первые звуки музыки. И она напрягла слух, пытаясь схватить мелодию, но безуспешно. А когда присутствующие начали хором подпевать музыкантам, то молодая женщина с удивлением обнаружила, что они поют на незнакомом языке. Барабанщик стоя отбивал ритм на допотопного вида барабане, а песня вызывала у местной публики взрывы смеха.
— Эта эскимосская песня о тех давних временах, когда рыба хорошо клевала, — шепотом пояснил ей на ухо Крейтон.
Чувствуя себя неловко в такой опасной близости от него, Элма слегка отодвинулась и сказала:
— Очень мило.
— Конечно, — кивнул он. — Особенно если вы узнаете, что, когда моя матушка, будучи ребенком, в разговоре переходила с английского на родной язык, ее заставляли есть мыло. Но даже сейчас с друзьями она часто общается на эскимосском. Прекрасно, когда видишь вновь возрождающуюся культуру, которая одно время совсем было сошла на нет.
— А вы тоже говорите по-эскимосски? — с искренним интересом спросила Элма.
— Конечно. — Крейтон прокашлялся и произнес что-то на незнакомом языке, а затем одарил Элму улыбкой, от которой кровь забурлила в ее жилах.
— Что же вы сказали? — спросила она, не совсем уверенная, что желала бы услышать правду.
— Я сказал, что акции Эй-ти-ти подскочили на три десятых пункта.
Элма смерила его задумчивым взглядом.
— Сомневаюсь, что именно это.
— Согласен, мой эскимосский немного запущен. А что, если я просто пригласил вас на танец?
— Я… не… — Она не находила слов. Глаза Крейтона горели столь нестерпимым блеском, что Элма потеряла всякую способность протестовать и решила как можно быстрее исчезнуть, пока он не сжал ее в своих объятиях.
Очевидно, ее приготовления к побегу не укрылись от зоркого взгляда Крейтона, потому что он, упреждая возможные действия, галантно взял ее за руку и увлек в центр импровизированной танцплощадки. В это время эскимосское песнопение закончилось, и музыканты заиграли нечто весьма близкое к «Каравану» Бенни Гудмана.
Сердце женщины заполняли противоречивые чувства — следствие иррациональных страхов и холодного расчета. В последний раз, когда Крейтон обнимал ее, все закончилось поцелуем, от которого она чуть не потеряла голову, и неожиданным уходом партнера. Но сейчас, стоило только Крейтону посильнее прижать ее к себе, напоминание о тогдашней боли и разочаровании отхлынуло. Слыша его учащенное дыхание, Элма не могла себя заставить посмотреть мужчине в глаза, вместо этого она уткнулась взором в его могучую грудь, мускулистые очертания которой не в силах была скрыть даже мягкая красная фланель рубашки, и постаралась успокоиться. В конце концов, они всего лишь танцевали!
Огонь от костров приносил тепло, и Элма сняла парку. Под ней был надет свободный свитер, который теперь казался необыкновенно тонким под мужской рукой, обнимающей молодую женщину за талию. Их тела почти соприкасались, и мужчина неожиданно прошептал ей на ухо: