Путь истинной любви (ЛП)

знать дважды два, чтобы понимать, что с Пен что-то происходит.
Присоединившись к своей подруге под старым дубом, я встаю на колени позади нее.
– Я не думаю, что могу пойти на следующий урок, Диллон, – говорит она. Ее голос глухо
звучит между колен.
– Еще один урок и мы уйдем вместе.
Она трясет головой, поворачиваясь в сторону, так, что я вижу ее лицо. Жидкая подводка
течет с ее глаз, и губы дрожат, когда она произносит,
– Я хочу найти своего папу. Он разрешит поспать мне в его кабинете.
– Ты уже почти преодолела большую часть дня. Еще один час – это же ерунда, – говорю я,
вытирая ее лицо своими пальцами.
Поднимая «мисс безнадежность» на ноги, я хватаю ее под руку и веду к зданию, где будет
последний урок Пен. Я наблюдаю, как ее маленькие зеленые туфельки шагают позади
моих бело-черных, в то время как я рассказываю о том, что делает ее счастливой.
Например, о приведениях или о перьях, которые я продолжаю таскать из студии-
мастерской.
Она хватает меня за футболку, когда мы достигаем следующего класса по ее расписанию.
– Это все и затем у нас будет целое лето, хорошо? – говорю я, отрывая ее пальцы от моей
одежды, прежде чем целую костяшки ее пальцев.
– Я все равно не сдам целый предмет в один день. Так что не страшно, если я пропущу.
Нижняя губа Пенелопы подрагивает. Она опускает голову так, что мне не видно ее лица.
Острая боль пронзает мой живот, когда она вот так входит в депрессию, переворачивая
все там с ног на голову. Вместе того, что бы скрючиться от боли и кричать, как делает моя
милая, когда все летит в тартары, я целую ее в макушку и заправляю пару выбившихся
локонов за ухо.
Я уже почти собрался идти по коридору в класс Английского, который находится в
здании рядом, когда Джошуа Дарк проходит мимо нас и открывает классную дверь. Он
придерживает ее ногой и говорит:
– Ты заходишь, Пенни?
Она поднимает глаза на парня, с которым, часто ее предупреждали не общаться и
остерегаться, и улыбается половинкой рта. Я почти меняю свое мнение и говорю Пен, что
мы должны сбежать и пойти домой сейчас же, но пока она кивает головой и отступает
назад, слова застревают в моем горле. Пока она не зашла слишком далеко, я хватаю ее за
руку и сжимаю ее пальцы.
– Еще один час, – напоминает мне она с настоящей улыбкой.
«Боль в моем животе» растворяется в классе, но Джош не следует за ней. Он убирает свой
грязный ботинок из дверного проема, позволяя двери закрыться. Всего лишь в нескольких
шагах друг от друга, с горячей ненавистью, струящейся по моим венам, мне так хочется
врезать по этой тупой ухмылке на его дурацкой физиономии.
Звонок сигналит о начале занятия, крича откуда-то с потолков, звеня в моих ушах. Этого
достаточно, чтобы позволить слепой ярости разъедать меня изнутри, и я ухожу прочь, уже
отсчитывая следующие шестьдесят минут.
***
 – Где она? – интересуется Матильда вслух, собирая что-то с концов своих волос. –
Давайте начнем это лето!
Велосипед отцеплен и готов с ветерком довести мою девочку домой. Герб, Кайл и
рыжеволосая, тоже готовы ехать, раскачиваясь из стороны в сторону кто на двух, а кто на
четырех колесах. Несмотря на то, что ей хотелось бежать домой, еще не начав и первого
урока в школе, Пенелопы нигде не видно. Прошел уже час и пошел второй, а она никогда
не опаздывает.
Наклоняя велосипед в сторону забора и пристегивая его, я засовываю руки в карманы и с
нетерпением ожидаю её появления в двойных дверях, через которые она выходит каждый
день. Каждый раз, как они открываются, мое сердце замирает, надеясь, что это Пен. Но
это не она.
– Дружище, мы одни кто здесь остался, – говорит Кайл.
Я оглядываюсь вокруг и наконец понимаю, что двор перед школой почти пустой. Она,
должно быть, закончила урок и ушла домой, но обычно Пенелопа меня предупреждает об
этом. Если она удрала с урока чтобы вздремнуть в кабинете тренера Файнела, то он бы ее
разбудил, чтобы она поехала домой вместе с нами. Все равно – Пенелопа уже давно здесь
была бы.
– Я пойду поищу ее, – говорю я, отдаляясь от своих друзей.
– Мы будем здесь, – кричит мне вслед Матильда.
Я даже и не думаю проверять кабинет ее отца, прежде чем иду напрямик в класс
математики. Воспоминание о полуулыбке, которую она подарила Джошу, когда у нее не
осталось сил на что-то большее кроме слез, подсказывает мне, где конкретно ее искать. С
сердцебиением где-то в районе горла, я шагаю через двойные двери, через которые она
так и не вышла ко мне. В коридоре я вижу ее, прислонившуюся к шкафчикам и мирно
болтающую с ним, как будто это не мне пришлось выталкивать ее из дома утром. Я
закипаю, и готов плюнуть ей в ноги.
Пен замечает меня, стоящего в конце коридора и выпрямляется. Часть меня
успокаивается, когда я вижу что ее лицо по-прежнему бледное и плечи опущены.
– Вот черт, – говорит она, помахав Джошуа ручкой на прощание и идя на встречу ко мне.
– Извини меня. Ты же должен был уехать!
– Что происходит? – спрашиваю я, когда она останавливается прямо передо мной.
– Ничего, – говорит она, поглядывая через плечо прежде, чем продолжает. – Джош
помогал закончить мне с кучей домашки. Это повысило мою оценку до «Д». И я
благодарила его.
Подняв свои глаза и смотря через голову Пенелопы, я вижу, как помощник с домашкой
удаляется по коридору в другую сторону. Вместо того, что бы начать преследовать его, я
беру свою девушку за руку и увожу ее отсюда, подальше от проблем.
– Я сдала математику только благодаря ему, – говорит Пен несерьезным тоном. – Я
уверена, он просто пожалел меня. Он, скорее всего, и не вспомнит в следующем году кто я
такая.
С переплетёнными пальцами, видя наших друзей, я не говорю ей о том, как надеюсь, что
она права.
Глава 15
 Пенелопа
– Ребята, вы влюбились друг в друга как детсадовские детки, или все по-взрослому?
Потому что тут есть разница.
Я пожимаю поцелованным солнцем плечами, не зная, как назвать ту теплоту, которую
пробуждает внутри меня Диллон. Я только уверена, что это мое самое любимое ощущение
в мире.
Риса выпускает струю дыма в липкий летний воздух:
– Он видел твои сиськи?
От этих слов, мои глаза, спрятанные за оранжевыми линзами очков, широко
распахиваются, и я скрещиваю руки на груди.
– Нет!
Официально окончив школу, сестра моего парня провела все лето в путешествии, следуя
за некоторыми инди-группами по всему Тихоокеанскому Северо-Западу. Она вернулась
два дня назад с дредами на голове, проколотым носом, и небольшой татуировкой на
нижней части спины. Вернувшись, Риса подарила мне рубашку. Мне было приятно знать,
что она думала обо мне, пока спала в задней части фургона и чистила зубы в туалетах на
заправках.
– Ди сказал мне, что вы хотите заняться сексом. Это огромное дело для такой миленькой
маленькой девочки. Ты знаешь, на что это похоже, быть с кем-то в таком плане?
Поделиться своим телом с другим человеком?
–Я не знаю, – отвечаю я, отмахиваясь от струи дыма, – я видела это в кино.
Риса убрала волосы в хост на затылке, и сейчас, бриллиант в ее носу сверкает на солнце.
На ней, пара моих розовых очков, и щель между зубами смотрится довольно мило, за
ярко накрашенными красными губами.
–Что за спешка? – спрашивает она. – Ты такая молодая. Подожди немного.
Ее слова, залетают мне в одно ухо и вылетают из другого. Я вытираю липкий пот со лба и
смотрю во двор, где Диллон выравнивает свежий слой бетона перед крыльцом, работая в
паре с моим отцом. Прошлую неделю они провели, разбивая кувалдами и другими